Глава 1. Девочка в небе

Летать на «Боинге» приятно. Занятно. Тревожно. Интересно. Как еще? А ещё – чудесно. Да! Наверное, это самое точное слово. Ведь ты находишься там, где совершается чудо.

«Боинг–767» огромный как дом, грузовой начинки в нем больше его собственного веса – но летит! Летит, чудесный. И чем больше воздушное судно, тем труднее обычному человеку представить, что такое возможно. Чего люди, казалось бы, за последнее время не видели, а полет самолета все равно завораживает. Может лететь камень, брошенный чьей-то рукой, может снаряд, который сжатая огненно-пороховая сила вытолкнула из оружейного ствола. Но ведь все это летит не само по себе. Когда же по небу мчится, как какой-нибудь воробей, огромная машина, то душа замирает в восхищении. Разве что совсем прагматик останется равнодушным. Большинство же будет трепетать, пусть даже тщательно скрывая свои чувства.

Ульяна сидела в «Боинге» в среднем ряду у самого края. Впереди, позади, справа и слева было множество людей. Самолет был полон вещей, еды, воды, электроники, где-то внутри располагались топливо и багаж. По проходам деловито бродили бортпроводники, пару раз мелькнули два дяденьки в форме пилотов. Скоро полет начнется. До того момента, как самолет оторвется от шереметьевской взлетной полосы, остались считаные минуты. И через восемь с небольшим часов «Боинг» будут ждать в аэропорту имени Джона Кеннеди города Нью-Йорка^[1].

Восемь часов – это целый рабочий день, это как два раза сходить в школу на пять уроков. Полдороги на поезде от Москвы до Урала, четверть до Крыма…

Многие жалуются, что в самолете скучно: спать не хочется, а заняться особо нечем. Иногда даже облаков в иллюминатор не видно (особенно если сидишь возле крыла и летишь ночью на высоте десять километров над землей). Еда невкусная, кино крутят плохое. Все книги давно прочитаны. Рядом незнакомые люди. ещё уши закладывает. И клаустрофобия с аэрофобией накатывают. А даже если и нет – все равно ску-у-учно… Остается только одно – мучиться и терпеть, терпеть и мучиться.

Ульяна Кадникова ни на что подобное не жаловалась. За свои пятнадцать лет – особенно за вторую их половину – она налетала много тысяч миль. Но все равно каждый раз полет был для нее праздником. Ульяна садилась в кресло – и начинала наблюдать. Да, именно так. Наблюдать. Как салон самолета наполняется людьми, как бортпроводники успокаивают суетящихся пассажиров и проводят шоу по технике безопасности. Она всегда внимала тому, что говорят в динамиках перед взлетом, слушала, как лайнер заводит моторы, отслеживала, как он разворачивается, форсирует скорость, отрывается от земли… И как он летит. Ульяна вслушивалась в работу двигателей, ей казалось, что она чувствует сопротивление воздуха, порывы ветра, ощущает, как оседает облачная влага на обшивке, как её схватывает мороз… Время от времени мониторы в салоне показывали карту – и было видно, где в данный момент летит самолет, какая температура за бортом, а какая там, куда он направляется, сколько осталось до конечного пункта и который там час. ещё Ульяна прислушивалась к разговорам бортпроводников (вдруг они получили сигнал о неполадках или возможном крушении?!); бродила по проходам, каждый раз удивляясь своей неуверенной походке, хотя на борту, как и на палубе трансокеанского лайнера, качки не чувствуется.

Ульяна не боялась попасть в авиакатастрофу. Она знала, что даже в самой критической ситуации они с папой обязательно что-нибудь придумают, чтобы спасти свои жизни, не теряя человеческого достоинства. Или чтобы спокойно встретить неизбежную смерть. В знаменитом фильме «Титаник» так поступили одни старички – не стали бегать по коридорам и палубам в попытках спастись, а тихонько улеглись в своей каюте и начали ждать… Понятно, что не чудесного спасения, – смерти. Ульяна их очень уважала. Она давно для себя решила, что в случае катастрофы поступит точно так же и заставила папу пообещать, что он к ней присоединится.

Папа пообещал.

Это было лет шесть назад.

И с тех пор Ульяна летала с удовольствием.

Они с папой были совсем одни на свете. Много лет назад Ульянкина мама ушла из семьи, а потом и из жизни. Вернее, семью она оставила точно. А вот покинула ли она этот мир – так установить и не удалось. Произошло это где-то на пляжах Гоа. Заплыла однажды в океан – и не выплыла оттуда. На её поиски отправился катер со спасателями, несколько гидроциклов, вертолет долго кружил над побережьем. Но её не нашли ни живой, ни мертвой. Рассказывали, что спустя годы то в одном, то в другом поселении беззаботных курортников видели похожую на нее женщину. Она была весела и красива, пребывала в уме и здравии и вызывала уважение окружающих. Однако на родине мать девочки по-прежнему считали пропавшей без вести. Папе даже справку дали, и он стал официально считаться вдовцом с ребенком.

Папа знал мамин характер – если ей что-то надоедало, то уже навсегда, если она переставала что-то любить, то любовь её было не вернуть, если что-то задумывала – то всегда выполняла… Знал, а потому не верил, что она когда-нибудь вернется. Он сумел объяснить Ульяне, что она на всю жизнь осталась девочкой без мамы и что с этим надо смириться.

Ульяна часто думала о маме, которую даже не помнила, и от всего сердца желала ей счастья и удачи. Девочке казалось, что счастье и удача – это самое важное.

А ещё Ульяна понимала: не все в жизни бывает весело и так, как ты хочешь. Иногда хоть расшибись в лепешку, а все равно ничего не изменишь. Значит, лучше не расшибаться, а отступить. Может, Ульяна была серьезнее, чем её ровесники, но в чем-то, наоборот, могла себе позволить оставаться ребенком – то есть быть совершенно беззаботной, беспечной и эгоистичной. В их с папой маленьком мире на двоих это оказалось нетрудно. Их жизнь была закрытой, и девочка с ранних лет научилась никого в нее не пускать. Не пускать, не позволять вмешиваться в их дела, комментировать, оценивать, давать советы, что-то предлагать, что-то просить. «Со всеми проблемами мы справимся сами…»

Сами.

У них не было родственников, разве что бабушка, которая несколько лет назад с небольшими вариациями повторила судьбу невестки: вышла на пенсию, потом на тропу войны за здоровье и молодость, а потом замуж – после чего продала квартиру, уехала в деревню к супругу и открыла магазин хозяйственных товаров. её единственный сын и внучка жили теперь сами по себе. Все их вещи умещались в два чемодана, с которыми удобно было перемещаться по миру. Ни к чему не привязываться, ничего не копить – под таким девизом жили Ульяна и её папа. В любой момент они могли сорваться с места и умчаться на край света. Что они охотно и делали.

Они объехали полмира, но каждый раз их манили новые неизведанные страны – на их освоение папа и дочка планировали потратить всю оставшуюся жизнь. Ведь жизни этой впереди было ещё очень-очень много!

А сейчас молодой и красивый Ульянкин папанец летел жениться. Его свадьба с Ребеккой Вашингтоновной, женщиной прогрессивной, отчаянно кудрявой и в высшей степени порядочной, должна была состояться через четыре недели. Рождение совместного ребенка Ребекки и Иннокентия – через шесть месяцев. Когда новая папина жена сможет удочерить Ульянку, зависело от решения департамента по делам детей боро Бруклин города Нью-Йорка.

Но это когда ещё случится – а пока полусиротка Ульяна с восхищением и предвкушением счастья уставилась на пышущую здоровьем молодую мулатку-бортпроводницу, которая демонстрировала пассажирам авиалайнера принцип работы кислородной маски.

Да, скоро Ульянкина жизнь радикально изменится, скоро все будет так, как никогда не было – а вот так, как было, точно уже никогда не будет. Ну а сейчас – сейчас есть огромный «Боинг» – дом. И он полетел! Разогнался, задрожал, завибрировал, заревел, оторвался от асфальта, спрятал шасси – и наконец рванул в небо!

Папин и Ульянкин мир постепенно становился шире – ещё несколько часов и его неотъемлемой частью станут Ребекка с её семейством. А ещё через полгода появится новорожденный малыш. Что-то будет… Хорошо это или плохо – Ульяна пока не могла решить. Загадывать на будущее девочка не любила, не умела и не пыталась научиться. Ей нравилась Ребекка – такая непохожая на них с папой, что её хотелось схватить в охапку и не отпускать от себя, наблюдать за ней, холить и лелеять. Ребекка была очень интересной. А раз её полюбил папа – значит, она вообще явление из ряда вон выходящее. Так что бороться с кудряшкой Бекки за папину любовь и внимание Ульяне даже в голову не приходило.

Загремели по проходу тележки с напитками, папа и Ульяна выдули кофе с молоком, сжевали по пакетику снеков.

Папа вытащил ноутбук и погрузился в работу.

Ульяну ждала компьютерная игра. Но девочка не торопилась её включать. Откинувшись в кресле и закрыв глаза, она попыталась осознать то, что за все дни сборов и суеты осознавать не удавалось: пришла пора сказать «До свидания, родина, здравствуй…»

Что именно «здравствуй» додумать Ульяна не успела.

– Простите, хочу сообщить, что в бизнес-классе есть одно свободное место… – вдруг раздалось по-английски прямо над её ухом, и она открыла глаза. – …И мы хотели бы предложить вашему ребенку его занять.

Широко улыбаясь, бортпроводница тронула папу за плечо и повторила эту же фразу по-русски. Получилось у нее плохо, но папа все понял, принялся её благодарить и потряс Ульяну за плечо.

– Спасибо большое, но нет, я не пойду, я останусь здесь! – замотала головой Ульяна.

– Это совершенно безопасно и очень комфортно! – снова улыбнулась проводница. – Вы сможете поспать лежа, вам будет просторно, уютно. И это совсем рядом… – С этими словами стюардесса показала на плотную синюю штору, которая отделяла одну часть салона от другой. – Видите: ваш папа будет поблизости.

– Нет-нет-нет, больше спасибо, я останусь на своем месте, не беспокойтесь, пожалуйста…

– Вы единственный ребенок здесь, поэтому…

– Мы заплатили за билет в эконом-классе… – начала было Ульянка.

Но стюардесса её перебила:

– Ничего доплачивать не нужно, это бесплатно!

– Тем более, – уверенно покачала головой Ульяна. – Я рада, что вы решили предложить это место именно мне. И мне очень жаль… Но – нет.

Она посмотрела в лицо бортпроводнице с искренней признательностью. Затем вытащила из пакета пледик, уютно укуталась в него и улыбнулась:

– Спасибо.

Бортпроводница тоже улыбнулась, видимо, стараясь скрыть удивление, и ушла.

– Вот ты как, – обратился к Ульянке до этого молчавший папа.

– Ну не могу я по-другому, – призналась Ульяна. – Не могу принять то, за что не платила. Даже как самый младший пассажир на борту.

– Ну и что это – комплекс? – прищурившись, спросил папа.