«БЕЛОЧЕК НА ВСЕХ НЕ ХВАТИЛО!»

Сквозь еле раскрываемые веки Сергей увидел Ничего. Так он подумал про белый потолок.

«Опять на небе нет звёзд» – проскакала мысль. Он сел на кровати и обнаружил себя в гостиничном номере:

– Ира! Ира! Ирочка! Ирусик! Ирёночек, иди ко мне!

Дорожная сумка Ирины стояла там же, где он оставил ее вчера. Ирины в номере не было.

Раздался стук, Сергей открыл дверь, но за ней никого не оказалось. Стук раздался вновь и Сергей догадался, что его источник находится совсем не за дверью.

Дёрнув портьеры, он открыл окно, впустив Марию и Настёныша, которые принесли ему ужин:

– Ты проспал весь день.

– Который час?

– Вечер.

– Почему светло?

– Ночи белые.

– Ага. Мы вчера «ага»?

– Да. Ты был великолепен.

Сергей посмотрел себе между ног и обмотался покрывалом. Он смог вспомнить только одно: звук разбивающихся фужеров.

– Девки, моя жена… моя девушка вчера пропала. Ушла из кафе к банкомату и…

– Умерла твоя девушка.

– Вы что?..

– Извини, это мы так шутим. Предлагаемые обстоятельства.

– Больше так не шутите. Что делать-то? В ментовку звонить!

Он взял телефонную трубку, но барышни остановили его:

– Сначала ужинать!

– Как это?…

Сергей обернулся, на полу, на бордовом ковре, лежащем здесь с советских времен, появилась белоснежная скатерть, вышитая золотыми нитями, в хрустальном кувшине пошатывалась жидкость цвета коньяка, а на гроздьях винограда сидела белая крыса.

Крыса произнесла, как показалось Сергею, голосом Ирины:

– Белочек на всех не хватило!

От неожиданности Сергей упал в кресло, закрыл глаза и простонал:

– Ёкарный бабай, вот я встрял!

– Крыса, кышь! Сергей Иванович, ничего не бойся, найдем мы твою девушку.

Мария села на колени Сергея, залив ему в рот коньяка, и он почувствовал, как ток крови набирает обороты в области, спрятанной под покрывалом.

Настёныш мастерски пнула по грози винограда, успев поймать виноградинку губами. Она положила виноградинку в рот, а в следующий момент во рту оказался и половой член Сергея.

«ЗВЁЗДОЧКИ ВЫ МОИ!»

«Ведь нет в коньяке клофелина. А девки хороши. Где же? Банкоматы? Какие банкоматы. Пульс нормальный. Я не помню» – те немногие мысли, которые успевал схватить Сергей в собственной голове.

«Звезды, звездочки вы мои. На питерском небе» – шептал он любовницам, удивляясь своей уверенной и долгой мужской силе.

В какой-то момент ему показалось, что вся троица находится на потолке, на стенах и даже на оконном стекле, но Сергей гнал от себя галлюцинации, вновь и вновь овладевая Марией и Настёнышем.

Сзади, спереди, сверху, снизу, и как-то так, как он сам не понимал, – марафон проникновений друг в друга продолжался.

Казалось, время летит так, как-будто проходит день за днем и вдруг почти останавливается и тянется, как сгущенное молоко, которое мама варила в банках с бело-голубыми этикетками…

– Мама! Мама!

Сергей проснулся, пошарил по кровати, включил настольную лампу, взял телефонную трубку:

– Надо же было так напиться! Ой, Господи… Извините, девушка. Это я не вам, это я себе. Пропала моя жена… моя девушка, она вчера… Что? Сейчас спущусь.

На первом этаже гостиницы Сергей застал представителя обслуживающего персонала, несущегося с веником за белой крысой.

Сергей вздрогнул, вспомнив о белочках, которых на всех не хватило.

Он подошел к барышне за стойкой, говорящей по телефону:

– Здравствуйте, у меня пропала душа, я вам звонил сейчас.

– Что? Секундочку, пожалуйста!

Ответила девушка, не оборачиваясь.

– Ох, простите, оговорился. У меня… Пропала моя девушка, мы вчера вселились. Она ушла. И не пришла.

– Так что у вас пропало? Пропало что?

Спросила девушка, обернувшись. Она подошла, наклонилась, и Сергей вцепился ей в волосы. Это была Мария.

После удара сзади, Сергей упал, поднялся и побежал к выходу, успев опознать ноги Настёныша, стоящей за ним.

Он бежал, бежал и бежал, натыкаясь на людей, не зная – что им сказать и надо ли говорить. Солнце слепило глаза, он стал кашлять, то ли от простуды, то ли от нехватки воздуха.

Он бежал и прибежал к морю.

ПОГРУЖЕНИЕ В ПЕСОК

Сергей упал на колени и схватился за песок, как если бы то был живой человек.

Его трясло от холода, он рыл мокрый, почти ледяной песок, как-будто хотел добраться до земли, теплой, знакомой и понятной.

Он рыдал и не мог встать, пробовал подняться, песок словно тянул его обратно.

Сергея вырвало, он отталкивался руками и ногами от песка, но падал вновь, градом роняя слезы, из него шёл поток горечи, скорби и страха:

– Почему? За что? Как ты могла… Как ты могла меня бросить? За что? Как ты могла!? Так нельзя! Нельзя вот так – взять и уйти! Как ты могла уйти от меня? Так нельзя…

Он повторял и повторял свои вопросы, пока не понял, что задает их сам себе, ведь на морском побережье больше никого нет, кроме него самого. Нет Ирины на побережье.

Сергей порезал ладонь о стеклянный осколок, и ему показалось, что это осколок того фужера, который он разбил то ли во сне, то ли наяву.

Еще пару часов назад или вчера он мог бы потерять сознание от вида крови, но сейчас он смотрел на порезанную руку спокойно – настолько, насколько было в нем спокойствия в момент полного погружения в песок.

Сергей поднимал лицо к небу, оглядывался по сторонам, чтобы найти того, кто его услышал бы или хотя бы подслушал:

– Ни одной живой души! Ни одной живой души… Как ты могла, как мы могла так поступить?!

На берегу моря лежал Сергей, он устал искать живые души, кого-то, кто его услышит, утешит, поймет и даст ответы на его вопросы, лежал один, в изрытом песке.

Нарыдавшись вдоволь, Сергей уснул и проснулся тогда, когда небо стало темным, и на нём появились звезды.

Ночной береговой бриз был холоден, Сергей понимал, что может замерзнуть, но ему почему-то было всё равно.

Он смотрел в темное небо, на звезды и планеты, угадывая знакомые с детства созвездия. И вспомнил, как отец принес домой подзорную трубу, в которую пятилетний Сергей впервые разглядел пятна на Луне. Он вспомнил свою радость того открытия.

Вспомнил, как делился с мамой познаниями звездного неба, держа в руках детскую книжку «Созвездия Северного полушария»: «Это Кассиопея – тетя на кроватке, а это дяденька с булавой. А Большую Медведицу я уже видел!»

Сергей замерз, поднялся, умылся морской водой, высморкался, пописал в прибой и пошел прочь от моря.

В ту сторону, где живут люди, но не к людям. Ему было очень холодно, но с каждым шагом становилось теплее. Он точно знал, что не хочет оставаться на мокром песке морского пляжа и умереть там.

Также он знал, что ему надо кого-то найти.