Трясущейся рукой я налила в стакан воды, нашла в тумбочке на кухне снотворное Марины и принялась доставать из баночки таблетки. Одной мне показалось мало, одна доза не поможет расслабиться и забыть о том, что в один день я потеряла сразу двух близких людей. Две таблетки в моем состоянии тоже не вполне подходящий вариант. Я вытряхнула из банки три белых круглых драже, но подумав пару секунд, положила в ладонь четвертую. Благодаря им я буду крепко спать и на время покину камеру пыток реальности. Больше я не могла думать ни о чем.

Таблетки уже почти были во рту, как в дверь постучали, и от неожиданности я выронила стакан на пол, и он разлетелся на множество мелких и крупных осколков. Один из них вонзился в ногу, но боли я не почувствовала, единственное, что в тот момент занимало мои мысли – это страх перед неизвестностью. Я боялась подойти к двери, я боялась открыть ее, я боялась впустить в свой дом новый кошмар. Кого там принесло? Очередную сверхъестественную змею, желающую за что-то отомстить или ужалить без причины? Просто так, потому что у нее есть яд. В очередь, пожалуйста.

Едва слышно я приблизилась к двери и, стараясь не дышать, посмотрела в глазок. На пороге стоял Саша. Внезапно в груди стало горячо, и я почувствовала, что мне дали второй шанс. Я распахнула дверь с пылающей в сердце надеждой, но вновь оказалась в суровой реальности моего серого мирка. Передо мной стоял Дима. Он был мрачнее тучи, его яркие голубые глаза поблекли, и без того серьезное лицо словно окаменело. Какое-то время мы молча стояли и смотрели друг на друга, не в силах произнести ни слова.

– Входи, – сказала я, прервав немую сцену.

Дима послушно переступил через порог и на секунду застыл в прихожей, опустив глаза вниз.

– У тебя кровь, – внезапно сказал он, указывая на лодыжку и торчащий из нее осколок.

Я не обратила на его слова внимания. Я все еще не чувствовала боли, и лишь внимательно наблюдала за его поведением. Ему досталось не меньше, а, возможно, даже больше, чем мне. В руках Димы была спортивная сумка, которая с грохотом приземлилась у порога. За ней на пол полетела и его куртка. Избавившись от вещей, Дима молча прошел в кухню, открыл холодильник и несколько секунд изучал его содержимое. Потом закрыл дверь, и я поймала его мрачный, полный горечи взгляд.

– В этом доме есть что-нибудь выпить? – спросил он.

Я нервно сглотнула и попыталась вспомнить, где Марина хранила алкоголь. Вообще-то дома спиртное мы не держали, но я знала, что с одной из последних вечеринок оставалась бутылка текилы. Проверив все шкафчики, я обнаружила ее рядом с пустым ведром для мусора. В бутылке было чуть больше половины. Я протянула ее Диме и он без слов разлил горькое успокоительное по рюмкам. Затем он заметил рассыпанные на столе таблетки, отставил бутылку и удивленно посмотрел на меня.

– Что это? – недовольно спросил он.

– Снотворное, – ответила я.

Его глаза расширились.

– Что ты собиралась сделать? – гневно произнес он.

– Ничего, – растерянно ответила я, и только в тот момент поняла, что доза, которую я хотела принять, легко могла бы меня убить. – Я просто хотела… заснуть.

Дима собрал таблетки, сложил их обратно в банку, плотно затянув крышку, при этом недоверчиво глядя мне в глаза, и убрал их подальше в шкаф.

– Даже не думай об этом, – грозно сказал он.

Меня немного задело, что он посчитал меня самоубийцей, но именно так все и выглядело. Рассыпанное по столу снотворное, осколки на полу, один до сих пор торчал в моей ноге. Дима перевел взгляд на мою лодыжку и недовольно вздохнул. Он подошел ко мне и одним махом усадил на кухонный островок. Не говоря ни слова, он вытащил кусок стекла из раны и прижал свою ладонь к моей ноге. Осколок оказался довольно большим, но крови было немного. Пока он впивался в ногу, я не чувствовала боли, но как только рана освободилась от инородного предмета, место пореза сильно защипало. Когда до него дотронулся Дима, неприятные ощущения ушли и боль отступила. Я посмотрела на него и склонила голову в знак благодарности. Он лишь отвел глаза.

Дима взял наполненные рюмки и протянул одну мне. Не чокаясь, он опустошил содержимое своей, после чего сжал в кулаке так, что она едва не рассыпалась. Я последовала его примеру и выпила до дна. Наши глаза снова встретились, и обреченность его взгляда заставила меня содрогнуться.

– Она здесь, – с горечью сказал Дима, словно не веря своим же словам.

– Я знаю, – ответила я.

Дима вновь разлил текилу по рюмкам и залпом выпил сразу две. Затем налил еще порцию и поставил рюмку рядом со мной. Бутылка все еще оставалась в его руке. Он смотрел сквозь нее и о чем-то думал. Я взялась за горлышко и аккуратно вызволила ее из рук Димы, после чего сделала большой глоток прямо из бутылки. Когда обжигающая жидкость попала в пищевод, я закашлялась. Дима хмуро улыбнулся и забрал у меня текилу.

– Я не понимаю, как такое могло произойти, – сказал он. – Она мне все рассказала. Оля, это ведь моя Оля, понимаешь? Это все неправда. Это не может быть правдой!

Дима сорвался на крик, но тут же успокоился и попытался сдержать свои эмоции. Он закрыл ладонями лицо, прислонившись спиной к кухонному островку, на котором сидела я, не в силах что-либо ответить.

– Все это время она была жива, все это было просто инсценировкой, – продолжил он. – Она не та, за кого себя выдавала, она дочь Географа. Я был под ее гипнозом.

Дима вновь отпил из горла текилу и ударил кулаком по столу так, что я вздрогнула.

– Я знаю, – тихо сказала я. – А теперь ее внушению подвергся и твой брат.

Дима перевел уставший взгляд с бутылки на меня.

– Мы вернем его, – уверенно ответил он. – Я убью эту стерву, и приведу его в чувства.

– Ты не можешь, – возразила я. – Она связала его с собой. Если не станет ее, погибнет и Саша.

Дима разочарованно опустил глаза.

– Что она еще тебе говорила? – спросил он.

– Она собирается мстить за смерть отца. Она намерена играть с нами, она уничтожит нас, не пачкая руки.

На глаза навернулись слезы безысходности.

– И, думаю, у нее это получится, – сказала я.

Дима посмотрел на меня исподлобья, затем сжал мою руку.

– Не смей так говорить, – резко ответил он. – И не смей сдаваться. Проиграть всегда успеем, нужно хотя бы попытаться.

– Что попытаться? – вырвалось у меня.

– Бороться, Оксана.

Оптимизм в его голосе не внушал надежды. Сейчас мне хотелось просто уткнуться носом в подушку и прореветь до рассвета, потом уснуть с восходом солнца и проспать весь день. Открыть глаза и увидеть рядом улыбающееся лицо Саши и понять, что все это – лишь дурной сон, жуткая игра подсознания.

Дима схватил бутылку текилы со стола и с шумом опустился на диван. Я последовала за ним и присела рядом. В голове крутились последние слова Саши. Его голос был пропитан ненавистью, которую внушила ему Оля, и он не смог ей противостоять. Во время нашей встречи дочь Географа сказала, что Дима сильнее Саши, но сопротивляться ее чарам не смог ни один из братьев. Даже меня потянуло к злодейке, когда она прикоснулась ко мне и попыталась показательно соблазнить. У нее и вправду был серьезный дар, гораздо сильнее, чем простое Сашино внушение. Сила Оли могла уничтожить человека, испепелить и иссушить его изнутри, при этом сама обладательница этой способности фактически оставалась в стороне, дистанционно управляя своими марионетками.

– Можно я спрошу тебя о ней? – шепнула я Диме.

Он поднял на меня взгляд и нахмурился.

– Что ты хочешь знать?

– Все.

Он вздохнул.

– Я никогда и ни с кем не обсуждал свою личную жизнь, – грубо ответил он. – Не думаю, что готов делиться такими вещами с тобой.

– Понимаю, тебе тяжело, но может стать легче, если мы поговорим. Тебе нужно выговориться, это поможет.

– Сейчас мне может помочь только еще одна бутылка текилы, – засмеялся он и вновь отпил из горлышка.

Я замолчала, не зная, как продолжить разговор. Я хотела узнать о его прошлом, о том, как он познакомился с Олей, какие чувства испытывал, что делал ради нее и почему позволил своему врагу убить ее. Я надеялась понять, что стоит ждать от новой напичканной ядерными способностями соседки, и есть ли возможность вернуть все на свои места. Как и Дима, я не любила делиться личным, я тоже была закрытым человеком и никогда не умела говорить о своих бедах. Несколько раз я пыталась ходить на прием к психологу, но из этого ничего хорошего не вышло. Поэтому сейчас я отлично понимала своего соседа по дивану. К тому же мужчины тщательнее женщин оберегают свой внутренний мир, и Дима был не из тех, кто пускает в душу первого встречного. Мы были знакомы около недели, и претендовать на экскурсионный билет по тайнам его памяти было бы глупо.

Да, это было бы глупо, если бы обстоятельства сложились иначе. Это было бы неправильно, это и сейчас выглядело странным, но именно его история – моя единственная надежда, а Дима – та самая последняя инстанция, куда я могла обратиться. Внезапно в этом мире никого не осталось. Кто-то выключил свет и оставил меня в пустом темном углу комнаты без начала и конца с тусклой догорающей свечкой. Когда огонь погаснет, меня поглотит тьма. Дима был сейчас моей свечкой, и я решила, во что бы то ни стало сохранить горящее пламя. Я больше не могла себя жалеть, хоть и имела на это полное право. Я больше не желала забываться с помощью таблеток и тонуть в слезах в своей постели. Я решила, что буду бороться, пусть и нагло влезая в чужую жизнь за ответами.

Я забрала текилу из рук Димы и поставила на колено, а сама полностью повернулась к нему. Моя решительная поза заставила его обратить на меня внимание.

– Что? – спросил он.

– Ты знаешь, – ответила я. – Пару минут назад ты сказал, что я не должна сдаваться. И я не буду! Но ты должен мне помочь.

Мои глаза умоляли Диму открыться и рассказать мне обо всем, я желала получить подсказку.

– Пожалуйста, – я попыталась улыбнуться, сдерживая волнение, но вышло как-то криво.

Думаю, в тот момент ему стало меня жалко, и он сдался. Дима обреченно закатил глаза, вздохнул и уселся поудобнее.

– С чего начать? – спросил он.

– С самого начала. Я хочу знать, как все началось. Обещаю быть хорошим слушателем.

Дима снова глубоко вздохнул.

– Три года назад я познакомился с Олей. Я влюбился в нее как безумный с первого же взгляда. Причем, это вовсе не метафора. Я до сих пор помню ту секунду, когда встретились наши глаза. Я ждал в кафе друга, читал какой-то журнал, который взял на барной стойке. Друг сильно опаздывал, я начинал нервничать, в тот день у меня были и другие встречи. В нетерпении я смотрел на входную дверь, и внезапно она отворилась. Это была Оля. Она застыла на пороге и стала осматривать столики. Мне показалось, она кого-то искала, ее взгляд был взволнованным. А я все никак не мог оторваться от нее, я рассматривал ее с ног до головы, пока она стояла в дверях. На ней было короткое черное платье, я сразу оценил ее красивые длинные ноги. К тому моменту, когда она обратила на меня свое внимание, я уже забыл, зачем я пришел. Наши глаза встретились, и даже несмотря на то, что мы находились на приличном расстоянии друг от друга, я почувствовал, как меня обдало волной жара, которая будто бы исходила от нее.

Ее взгляд парализовывал, какая-то невидимая электрическая нить связала в тот момент наши зрачки. Теперь я понимаю, что эта чертова нить действительно была. Она пришла туда специально за мной, она искала в том кафе именно меня. Она заранее знала, что будет дальше. Эта дрянь околдовала меня с первой же секунды нашей встречи.

Дима вырвал бутылку текилы из моих рук и сделал несколько больших глотков. Сейчас, вспоминая моменты из своего прошлого, он словно по-новому узнавал свою жизнь, переосмысливая произошедшую когда-то роковую встречу. Я понимала, что откровения давались ему с трудом, но он продолжал делиться со мной своей историей. Думаю, он сам хотел снова пережить эти моменты, чтобы наполнить их новым смыслом и навсегда стереть обманчивый образ невинной жертвы Оли из своей памяти.

– Знаешь, раньше мы с братом порой издевались друг над другом, когда злились или в чем-то были не согласны, – продолжил Дима. – Он гипнотизировал меня и заставлял делать разные дурацкие и глупые вещи. Так он мстил мне. А я временно насылал на него всякие смешные болезни, от которых он мучился. Так мы и жили, пока в один прекрасный момент я не решил научиться противостоянию. Я хотел попробовать побороть гипноз брата, надеялся, что у меня получится выработать некий иммунитет. Не скажу, что я достиг своей цели, но кое-чему я все же научился.

– Чему же? – спросила я, представив, как братья в шутку издеваются друг над другом.

– Когда кто-то пытается подавить твою волю с помощью гипноза, ты словно растворяешься в пространстве, теряешь силу и как бы выключаешься. Ты будто выпадаешь из реального мира и погружаешься в пустоту. В этот момент с твоим сознанием можно делать все, что угодно. Иногда, когда Саша начинал мне что-то внушать, я пытался поймать и зафиксировать тот момент, когда моя воля покидает тело. Я концентрировался и призывал всю свою энергию, затем заставлял ее блокировать любые попытки проникновения брата в мой мозг.

– Невероятно, – произнесла я.

– Оказалось, что наши способности можно обуздать, и я стал развивать в себе все новые грани своего сверхъестественного дара. Противостояние гипнозу стало моей целью. Когда брат понял, что происходит, он почему-то обрадовался, хоть я и ожидал другой реакции. Он даже предложил свою помощь, пообещав стать моим тренером. С тех пор мы сдружились еще больше.

– Извини, но ты, кажется, немного отклонился от темы, – осторожно прервала я Диму. – Мне очень интересно узнать больше о ваших отношениях, правда, но сейчас я бы хотела услышать историю Оли.

– Научись терпению, – ответил Дима. – Ты же обещала быть хорошим слушателем.

Я виновато улыбнулась, но с удовлетворением отметила, что он не разозлился на мой выпад, хоть и укорил за несдержанность.

– Прости, – ответила я.

– Я рассказал тебе небольшую предысторию. Все это было незадолго до встречи с Олей. Тогда мы с Сашей не знали о других людях со сверхъестественными способностями, вернее, мы не были с ними знакомы. Поэтому многое из того, что мы знаем сейчас, для нас было недоступно. Я не был готов к встрече с чем-то плохим, с кем-то, кто захочет забрать мой дар с помощью своей сверхсилы. И к тому моменту я не был натренирован настолько, чтобы распознать гипнотизера в чужом человеке. До этого я знал только одного «внушателя», и им был мой брат.

– Хочешь сказать, сейчас ты неподвержен гипнозу? – удивилась я.

– К сожалению, это не так, – ответил Дима. – Порой, у меня получается ставить блокировку на внушение, но иногда я пропускаю этот момент, разделяющий реальность и пустоту, и становлюсь бессильным.

В голове завертелись слова Оли о том, что Дима гораздо сильнее Саши. Тогда я не понимала, что она имеет ввиду, но сейчас часть головоломки встала на свое место. Правда, я была уверена, что не только блок на внушение – сильная сторона Димы. Я надеялась услышать и о других его достижениях. Если заложенные в человеке сверхспособности можно развить, я должна узнать, как я могу сделать это со своим даром.

– Когда Оля вошла в то кафе, – продолжил Дима, – меня словно парализовало. Мне захотелось смотреть на нее вечно, как сумасшедшему подростку, впервые влюбившемуся в девушку. Я даже не успел удивиться, когда она направилась к моему столику. Она продолжала смотреть мне в глаза, и я опомнился только в тот момент, когда она оказалась рядом. Мы пили кофе и болтали, я напрочь забыл о друге, с которым у меня была там встреча. Кстати, он почему-то так и не пришел. Помню, как наши руки случайно соприкоснулись – мы попытались взять одну салфетку. После этого она погладила меня по плечу, и именно тогда – теперь я это понял – она и влюбила меня в себя.

– Что ты почувствовал в тот момент? – спросила я.

Дима опустил глаза и его губы растянулись в задумчивой улыбке.

– Невероятно, – сказал он. – Хоть я и знаю, что все было искусственной химией, те чувства в памяти остаются настоящими. Это была безумная страсть и беззаветная преданность. Я был готов преклоняться перед этой женщиной, мог вывернуть душу наизнанку, чтобы сделать ее счастливой. При этом я всегда был достаточно жестким в отношениях с девушками. Но Оля подавила мою волю и лишила права выбора. Теперь я понимаю, что она за человек, и что я был ее жертвой, но, как ни странно, я все равно благодарен ей за те сумасшедшие эмоции, хоть и ненавижу ее всей душой. Никогда раньше я не испытывал ничего подобного. У нее другой гипноз, не такой, как у моего брата. Саша может просто заставить делать то, что он хочет, превратить человека в робота, а эта стерва забирает жизненные силы и испепеляет душу.

Дима засмеялся.

– Кажется, у меня синдром стокгольмской жертвы, – сказал он.

– Мне это знакомо, – ответила я.

Когда очередная порция текилы оказалась в его организме, Дима передал мне бутылку. Я тоже сделала глоток и почувствовала, что опьянела. Мой собеседник выглядел абсолютно трезвым, и я вспомнила, что слушатели всегда хмелеют быстрее рассказчика, даже если пьют с ним наравне. В тело пришла приятная слабость, ноги стали ватными, и я даже поймала себя на мысли, что немного отвлеклась от тяжелых мыслей сегодняшнего дня. Однако, поняв это, ко мне сразу же вернулась вся боль, сердце защемило и стало трудно дышать. Сегодня я похоронила Лешу, и сегодня же я потеряла Сашу.

– Ты как? – спросил Дима, заметив перемены в моем лице.

– Плохо, – шепнула я.

Дима придвинулся поближе и без слов заключил меня в свои объятия. Он обнял меня так сильно, что дышать стало еще труднее. Но этот сочувственный жест в тот момент оказался моим воздухом, мне было необходимо почувствовать чье-то сострадание. И человек, боль которого была сопоставима с моей болью, был наилучшим лекарством. Несколько минут мы молча сидели, обнявшись. Дима гладил меня по голове, а я пыталась сдерживать подступающие к горлу рыдания.

– Мы можем прекратить этот разговор, если захочешь, – сказал он, отстранившись.

– Нет, – ответила я. – Я хочу услышать продолжение.

– Уверена?

– По крайней мере, это меня немного отвлечет.

Дима выпустил меня из объятий, но продолжил держать мою руку.

– Что было дальше? – спросила я.

– Мы начали встречаться, – ответил он. – Мы были вместе почти полгода, но мне всегда казалось, что я знаю ее всю свою жизнь. За все это время между нами не было ни единой ссоры, нам просто было не из-за чего ругаться. Я не верил, что такие отношения существуют в природе. Знаешь, говорят «слишком хорошо, чтобы быть правдой». Так вот, это оказалось про нас. Наши отношения были настолько идеальными, что я потерял голову.

Дима откашлялся, прочищая горло, и, будто опомнившись, отпустил мою руку, пряча глаза.

– Я никому еще не говорил об этом, – сказал он. – Я собирался сделать ей предложение. Я был таким глупцом, просто не верится.

– Не говори так, – перебила его я. – Ты не виноват в том, что произошло.