Жанна оставила им адрес и уехала домой. Договорились, что сыщики выедут к ней через час.
– Серега, она не помнит ни имени оперативника, ни номера, – покаянно сказал Илюшин, словно это была его вина. – Придется тебе самому поискать.
– Сделаю.
Сергей вбил в навигатор маршрут, проверяя, не застрянут ли они в пробке по пути в Зеленоград.
– Что ты из нее вытащил, пока я возился с кофе?
– Почти ничего. В основном говорили о финансовой стороне дела. Я объяснял, что могут возникнуть непредвиденные траты. Она меня, по-моему, не слушала и готова была выложить любую сумму.
– Надеюсь, ты этим не воспользовался?
– Разумеется, воспользовался, – оскорблено сказал Илюшин. – За кого ты меня принимаешь! Когда еще у меня выпадет шанс слупить денег с несчастной измученной женщины. Я тут присмотрел новую кофемашину всего за сто пятьдесят тысяч.
– Сто пятьдесят штук? – ахнул Бабкин. – Ты решил латте на районе продавать, что ли? Кофейня «Ночи Кабирии»?
Илюшин насмешливо поднял брови. Сергей мысленно взвыл, поняв, что только что довольно нелепо подставился.
– Ого! – уважительно протянул Макар. – Маша исполнила свою угрозу и приобщает тебя к мировому кинематографу! Это я одобряю. Ты был питекантроп.
– Каким я был, таким я и остался, – пропел Бабкин, твердо намереваясь не дать Илюшину ни единого шанса воткнуть в него бандерилью.
– Неужели ты запомнил, как зовут актрису? Не верю! Это даже Машке не под силу!
– Джульетта Мазина, – с достоинством сообщил Сергей.
Макар всплеснул руками.
– А ведь до вчерашнего дня ты считал, что Кабирия – это столица Антананариву!
Бабкин сделал вид, что получил сообщение, и, не ответив, неопределенно махнул рукой и вышел из комнаты. Вкрадчивый голос Илюшина догнал его, когда он пытался с третьей попытки ввести проклятую Анта…ната… нана… в окошко поиска.
– Антананариву – столица Мадагаскара. Можешь не гуглить, мой компетентный друг.
На въезде в садовое некоммерческое товарищество «Серебряные родники» Сергея Бабкина разобрал смех.
– Серебряные рудники, – выдавил он сквозь хохот. – Поселок, блин… каторжников… и рудокопов…
Редкие рудокопы безразлично смотрели на едущих мимо сыщиков.
– Сережа, это нервное, – сочувственно сказал Макар и похлопал его по руке.
Бабкину стало не по себе. Он довольно долго варился в раздумьях о том, что не сможет работать с Илюшиным после Карелии[1]. Что все зашло слишком далеко. Но вслух ничего не говорил. Не пытался обсуждать с Макаром случившееся. Работал как прежде.
Откуда Илюшин узнал?
Глупый вопрос. Как-как… Это же Илюшин.
– Жена покинула тебя ради каких-то гребенчатых. Ты рулишь арендованной машиной, – перечислил Макар. – Но все наладится, мой бедный друг. Хотя сиденья, конечно, так себе, тут я тебя понимаю.
Сергей осторожно выдохнул. Ничего Макар не понимал, он списывал его нервозность на переживания из-за отъезда Машки в какую-то неведомую глушь. Бабкин уговорил ее взять свой «БМВ», а сам зашел в ближайший автосалон и выбрал «Тахо» – монументальный внедорожник, как описывали его рекламщики. Теперь мучился, никак не мог привыкнуть к габаритам.
«Кто будет возить Илюшина?» Эта мысль впервые пришла ему в голову. Макар не водит машину.
Бабкин неожиданно разозлился. Какого лешего он тут мучается чувством вины?
– Триста метров до конца маршрута, – сообщил навигатор.
Он свернул в проулок и заглушил мотор. Темно-зеленая растянутая гармошка гофрированного забора тянулась вдоль дороги; пыльные плети крапивы с узкими злыми листьями походили на выстроившийся в шеренгу взвод, охраняющий его.
– Ты можешь мне кое-что объяснить? – Сергей вглядывался через лобовое стекло. – Вот есть люди. У них есть деньги на гектар земли и строительство двух домов…
– Трех, кажется, – поправил Макар.
– Ну, мне отсюда не видно. Зачем они ставят это уродство профнастильное? Профнастиловое? В общем, вот это, что перед нами – зачем? Ведь получается же как… как… – Не в силах подобрать достаточно оскорбительных и в то же время цензурных слов, Бабкин смолк.
– От бедности, – сказал Макар.
– Ааа, ну да, ну да. После покупки земли и постройки дома деньги закончились. Скажите спасибо, что не за сеткой Рабица живем.
– От бедности, Серега, во всех смыслах, – повторил Макар, выбрался и пошел к приоткрытым воротам пешком.
Василика Токмакова стояла у окна и смотрела на двоих мужчин, быстро идущих к дому. Впереди – невысокий худощавый парень лет тридцати. Нет, поправила она себя, не такой уж и невысокий. Это обман зрения: он кажется ниже из-за громилы, что движется следом. На лиственнице висит кормушка, в которую Пелагея с Яшкой подсыпают семечки для синиц. Ребятам, чтобы достать до нее, приходится тащить стул. А у громилы голова вровень с фанерным домиком.
Метр девяносто? Или даже выше?
Короткий ежик волос, кожаная куртка до пояса, едва не лопающаяся на спине, загорелая бычья шея. Мрачная неулыбчивая морда.
Господи, кого Жанна наняла?
Парень, идущий первым, вдруг остановился и повернул к ней голову.
Токмакову поразили две вещи. Во-первых, он безошибочно определил, что на него смотрят. Не просто огляделся, а выцелил ее, как охотник белку по еле слышному шуршанию в ветвях.
Во-вторых, башибузук, враскачку топающий за ним, неизбежно должен был в него врезаться. Слишком маленькое расстояние разделяло их, слишком резко затормозил парень. Но вместо того, чтобы подтолкнуть своего спутника в спину, башибузук странно легким, почти незаметным глазу движением ушел в сторону. Это выглядело как фокус, как цирковой номер. Он встал вровень с парнем и что-то спросил.
– Василика Богдановна, – позвал неслышно подошедший Яша. – А нам разве не пора двигать в хоромы?
– Угу, – неопределенно отозвалась Токмакова.
С другой стороны под локоть ее толкнула Пелагея своей ребристой, как у динозавра, головой.
– Жанна Ивановна сказала, что всем обязательно нужно быть!
– Угу-угу.
– Так мы пойдем?
Дети смотрели на нее выжидательно.
– Назара позовите, – попросила Токмакова.
Яшка свистнул. Назар появился секунду спустя. Уставился на Токмакову своими большущими и темными, как сливины, глазами в густых ресницах. Удивительно, думала она, как такие выразительные глаза могут так умело ничего не выражать. Назар легко менял лица. То перед тобой улыбчивый и любезный восточный мальчик, то пасмурный нелюдимый пацан с враждебным взглядом, шакаленок, рычащий из-за дерева.
Сейчас к ней было обращено лицо «благодарный мальчик, который понимает, как много для него сделали».
– Не актерствуй, пожалуйста, – сказала она. – Не до этого.
Назар ухмыльнулся и стал тем, кем он был на самом деле.
– Видите двоих? – она кивнула в окно. – Запомните: у них нет никаких прав. Они не могут заставить вас говорить с ними.
Три головы одновременно повернулись к стеклу. Светлая Пелагеина, вся в косичках, плотно прижатых к черепу. Темная, коротко стриженная – Назара. У Яшки русые волосы лежат гладкой шапочкой, как у мальчика-пажа. У пожилых преподавательниц рука сама тянется погладить его по шелковой макушке. Токмакова пару раз наблюдала в музыкалке, как это происходит. Визгу потом было… Ну, сами виноваты. Это мальчик, а не котенок.
– А они кто? – спросила Пелагея.
– Частные детективы. Жанна Ивановна собирает всех именно затем, чтобы эти люди могли поговорить с нами.
– А опер чо, не явится? – басовито осведомился Назар.
Токмакова помолчала.
– Явится. В свое время. Не знаю, кто придет, оперативник или следователь, но кто-то непременно придет. Они не имеют права разговаривать с вами без родителей.
– Все они имеют, – буркнул Назар. Яшка согласно кивнул. – Не родителей, а законных представителей. Мусора звякнут предкам, спросят, дают ли они согласие. Те вонять не станут. Им вообще пофиг. Вас позовут, чтобы вы присутствовали. Вы и есть законный представитель. Ну и все!
Частные детективы скрылись в доме.
– Вы имеете право не разговаривать с ними, – повторила Токмакова. – Учтите это. А главное, вам ведь и нечего им сказать…
Перед тем как кивнуть, они быстро переглянулись.
– Конечно, Василика Богдановна, – голоском хорошей девочки сказала за всех Пелагея. – Нам с ними совершенно не о чем разговаривать. Мы ведь даже живем на отшибе. Что мы можем знать!
Яшка перетаптывался на месте.
– Так мы чего, потащимся туда или как?
Токмакова строго взглянула на него сверху вниз.
– Довожу до вашего сведения, Яков Владимирович, что в настоящее время у нас должна идти репетиция. Будьте так любезны, проследуйте в репетиционный зал. Я скоро приду.
Не сказав ни слова, дети гуськом вышли из комнаты. Она прислушалась, но за дверью встала прозрачная тишина. Словно оказавшись снаружи, в коридоре, они не затопали, как все нормальные десятилетки, не бросились бежать и не стали толкаться и перешучиваться, а просто исчезли. Беззвучно. Бесследно.
Токмакова приложила холодные пальцы к вискам. Репетиция, да. Им нужно репетировать. А ей нужно придумать, что говорить частным детективам, когда они явятся сюда.
Все отработано. Сначала – знакомство. Наниматель должен представить сыщиков людям, с которыми им предстоит иметь дело. Вступление, но очень важное: оно может задать тон всему расследованию. Затем – опрос свидетелей. В зависимости от обстоятельств, эту обязанность они делили между собой; обычно естественным образом складывалось, что мужчин опрашивает Бабкин, а женщин – Макар.
Но это дело им придется вести иначе. Главная задача сейчас – наладить связь с полицией.
За это целиком и полностью отвечал Сергей, сам бывший оперативник.
Баренцева права: время ценно. Он, собственно, приехал лишь для того, чтобы взглянуть на дом Оксаны и познакомиться с ее близкими.
Все обитатели коттеджа собрались в гостиной. Это была просторная комната с низким потолком, подпираемым колоннами. За годы работы Бабкин привык не удивляться колоннам в самых неожиданных интерьерах. Коринфский ордер в двухкомнатной хрущевке? Милый мой, родной! Маша немного рассказывала ему об архитектуре, и Бабкин, точно попугай Сильвера, временами хрипло вскрикивал про себя, встречая очередной архитектурный изыск в тесной квартире клиента: «Пилястры! Пилястры!»
Вокруг него царил стилевой хаос. Хотя Илюшин, наверное, сказал бы: эклектика. На белом кожаном диване, необъятном, точно круизный лайнер, сидел мужчина с лицом чрезвычайно четкой лепки: нос с горбинкой и великолепными скульптурными ноздрями, высокие своды бровей, резко очерченные бледные губы и смелый подбородок, который не портила даже небольшая бородавка. «Этот красавец у нас, похоже, муж, – подумал Бабкин. – Не слишком-то он безутешен».
– Лев Медников, – представился красавец. – Я двоюродный брат Оксаны. Буду рад помочь. Надеюсь, все это не более чем недоразумение, которое скоро разъяснится.
Некоторая небрежность почудилась Бабкину сквозь тот несомненно уважительный тон, который придал голосу Лев Медников.
В стороне стояли женщина лет сорока, приземистая, коренастая, с убранными под темную косынку волосами, и молодая девушка со светлым каре – ее Сергей в первую минуту принял за няню.
– Домработницы мы, – хрипловато сказала за обеих женщина. – Горничные.
Девушка молча кивнула.
Он обругал себя за ошибку, уже вторую. Затем пригляделся и понял, что ввело его в заблуждение. На девушке была длинная юбка и голубая в серую полоску блузка с накрахмаленным воротником-стойкой, подпирающим подбородок. Этот наряд никак не вязался с обязанностями уборщицы. Она скорее походила на гувернантку.
Илюшин так и сказал:
– Я думал, вы гувернантка.
Девушка залилась краской.
– Нет… я вовсе не… – пробормотала она. – Мы с Ладой Сергеевной… за порядок отвечаем…
– Как вас зовут?
Макар вглядывался в нее. Сергей не понял, чем эта стеснительная бедняжка его заинтересовала. Девчонка как девчонка: брови широкие, губы пухлые, смуглая кожа с пушком над губой – симпатичная, но вполне заурядная барышня. Он бросил взгляд на Льва Медникова: тот о чем-то разговаривал с Жанной, полуобняв ту за плечи, и в их сторону не смотрел.
– Инга, – выдохнула девушка. Она придвинулась к Ладе, будто хотела спрятаться за нее.
Ни Инга, ни Лада Сергеевна ничего не знали о том, где может находиться Оксана Баренцева.
Макар настоял, что ему нужно познакомиться со всеми, кто живет в доме, и Жанна ушла, чтобы возвратиться с девочкой, крепко сжимавшей ее руку. У девочки были светлые волосы, некрасивое личико с близко посаженными глазами и чудесная улыбка, которой она безбоязненно одарила Бабкина, мгновенно подкупив его. Он не раз сталкивался с тем, что дети, увидев его, в первую секунду пугаются.
– Леночка, это наши друзья, – сказала Жанна. – Дядя Сергей и дядя Макар.
На щеках Баренцевой вспыхнули красные пятна. Бабкин понял, что ребенку пока ничего не сказали об исчезновении матери. Он присел на корточки и улыбнулся.
– Привет!
– Здравствуйте. Вы пирог любите? – доверительно спросила Лена.
– С яблоками?
– Я не знаю… Кажется, нет. Надо спросить у Магды!
– Спроси, пожалуйста. Вообще я очень люблю пироги.
Она просияла, как будто он сообщил что-то чрезвычайно важное, и перевела взгляд на Макара.
– Я тоже, – с улыбкой сказал тот.
– Я спрошу!
Взглядом попросив разрешения у Жанны, она помахала им и убежала.
Со стула возле окна поднялся невысокий человек.
Бабкин с Илюшиным переглянулись, озадаченные одной и той же мыслью: как они могли его не заметить? Он был здесь все это время: мужской силуэт на фоне ярко освещенного окна. Илюшин мог проворонить его. Но Сергей, входя в любую комнату, первым делом производил подсчет численности вероятного противника. Взрослые, дети, кошки, собаки, кактус и моль – он учитывал всех. Если бы кто-то сказал ему, что он действует как телохранитель Илюшина, Сергей рассмеялся бы.
– Здравствуйте, – бесцветным голосом сказал человек. – Простите, я должен был сразу… Юрий.
То же некрасивое лицо, близко посаженные глаза. Они с дочерью были очень похожи. Сутулый, с ранними залысинами, похожий на старого мальчика, Юрий близоруко сощурился на Макара и Бабкина.
– Никаких до сих пор новостей?
– Нет, Юрик, ничего нет, – ответила вместо них Жанна.
– Вы проверили вещи? – спросил Илюшин.
Юрий кивнул.
– Мы не смогли найти ее сумки, большой, с которой Оксана обычно путешествовала. А вот насчет одежды… Жанна сможет подсказать точнее, чем я.
– Пропала куртка кожаная, джинсов, по-моему, тоже нету, – заторопилась Жанна. – Купальник, и костюм ее спортивный, утепленный я не смогла найти. Еще три платья: одно короткое, как бы деловое, и два длинных, летних. Я спросила у Лады – она говорит, в химчистку ничего не отдавала.
– А что насчет обуви? – спросил Макар.
– Туфель нет, в которых она уехала в субботу утром, – сразу сказал Юрий. – И, по-моему, исчезли кроссовки, но я не уверен. Жанна, помнишь, на высокой подошве, с золотой цепочкой?
– Они у меня.
– Значит, только туфли.
«Что ж, она взяла с собой какие-то вещи, это уже хорошо», – подумал Сергей.
Теперь трое членов семьи собрались вокруг стола: Лев Медников, Юрий и Жанна. Домработницы стояли у двери и перешептывались.
– Кто еще есть в доме? – спросил Макар.
– Магда, наша повариха, – ответил Лев. – Полное ее имя – Магдалена. Она сейчас готовит, подойдет чуть позже. Вроде бы все.
– А домик, мимо которого мы проходили? Слева от дороги. Там кто-то был, когда мы шли.
По лицу Жанны скользнула гримаса раздражения.
– Василика Токмакова. Подруга Оксаны. Бывшая. Они приятельствовали здесь, в Москве, когда Оксанка только приехала.
– Она здесь живет или появилась сегодня?
Жанна враждебно промолчала, и за нее ответил Лев:
О проекте
О подписке