Мальчик закивал головой. Все дальнейшее заставило его на какое-то время отвлечься от недавнего кошмара: звук полицейской сирены, гигантского роста люди в форме, окружившие машину…

Очнулся Миша в мягком кресле. В очень красивой печке потрескивали дрова. От шерстяного пледа, в который он был закутан, исходило тепло домашнего уюта. Женщина в белом халате ласково погладила его по голове, затем вынула на поверхность его безвольную руку и сделала укол, быстрый и безболезненный.

В комнату зашла толстая мулатка с подносом в руках. У нее было некрасивое, но очень милое лицо и необыкновенно добрые глаза. Она поставила на столик тарелки с дымящейся яичницей с розовой ветчиной, сэндвичами и чашку горячего шоколада.

– Меня зовут Молли. Я уже двадцать лет работаю служанкой в этом доме.

– Где мама? – спросил Миша.

– Не понимаю, – ответила служанка.

Миша повторил свой вопрос на английском.

– Все будет в порядке. Ты в доме твоего родного дяди Изи. А мама и папа скоро поправятся и приедут за тобой.

Миша с аппетитом начал уплетать яичницу…

Только что вернувшиеся из полицейского участка, Изя и Йосиф пили водку в соседнем кабинете.

– Надо что-то срочно предпринять, – взволнованно произнес Йосиф. – Меня не покидает ощущение, что это не просто попытка ограбления. Слишком много совпадений. Этот джип, из-за которого ты опоздал к приходу «Аризоны»…

– Простая случайность.

– У меня ощущение, что кто-то сел нам на хвост.

– Какие у тебя основания так думать?

– Никаких. Шестое чувство. Оно заговорило сразу же после того, как стало очевидно, что наши вложения в производство пепси принесут ощутимую прибыль. А неделю назад в потоке машин меня вел все тот же джип. Чтобы проверить свои подозрения, я свернул на боковую улочку, и он сделал то же самое.

– Я думаю, что все это твои домыслы. Лично мне подозрительным кажется совершенно другое: убийца раздавил ампулу с цианистым кальцием в тот момент, когда на него надевали наручники.

– Может быть, он просто хотел избежать электрического стула.

– И все же, Йосиф, мой адвокат советует на время увезти Мишу подальше от посторонних глаз. Ты уже закончил ремонт на своей вилле в Калифорнии?

– Работа затянулась. Трудно найти мастеров, способных осуществить мой замысел. Я хочу создать нечто вроде замка грез, в котором я смогу заново переживать все наиболее волнительные моменты своей жизни. Все комнаты в разном стиле. Но русская комната уже доведена до кондиции.

– Вот и отлично. Тебе самому давно пора позволить себе десятидневный отдых, а там посмотрим. Никто не заподозрит, что ты будешь отдыхать на недостроенной вилле.

– Но как ты один справишься? Тебе придется иметь постоянный контакт с полицией, затем похороны… А твое сердце?

– После того, как умерла моя незабвенная жена, Молли взяла на себя все заботы обо мне. Нянчится со мной как с маленьким ребенком. Меня это вполне устраивает… Надеюсь, одного дня на сборы тебе будет достаточно? Я закажу билеты в Лос-Анжелес на четырнадцатое, а сам займусь всеми формальностями, связанных с мальчиком. Надеюсь, полиция пойдет мне навстречу.

– Я думаю, что Мишу лучше отвлечь от лишних расспросов обилием впечатлений. Отвезу его в магазин игрушек, куплю ему конструкторский набор.

* * *

Миша делал над собой колоссальное усилие, чтобы не показать, как он ошеломлен видом сверкающих витрин. Глаза его разгорелись – не верилось, что ему позволено выбрать из этого изобилия вещей, предназначенных для удовлетворения возможных и невозможных желаний, все, что он пожелает.

Он выбрал два игрушечных кольта, небольшой сборный велосипед, самокат, костюм индейца, сомбреро и лук со стрелами. Обычную одежду Йосиф купил ему сам. Но и она была великолепна: мягкие голубые джинсы, легкие хлопчатобумажные рубашки, трикотажные майки с яркими надписями и рисунками, замшевая куртка.

Йосиф доверял своему шоферу и прислуге, но, во избежание лишних свидетелей, был вынужден сообщить им об увольнении. Щедрое вознаграждение вынудило их не задавать лишних вопросов. И все же избежать встречи с ненужным свидетелем не удалось: у лифта стояла Рита.

Еще месяц назад он был бы на седьмом небе от счастья, если бы она укротила свою гордыню и попросила прощение. Он простил бы ей все только за то, что она так напоминала ему Марину. Рита была единственной женщиной, которая заставила его усомниться в том, что реальные взаимоотношения не выдерживают никакого сравнения с виртуальной мечтой о любви.

После того, как она вошла в его жизнь, он не перестал писать письма Марине, но не отсылал их. Письма превратились в дневник измененного сознания, стали единственными свидетелями его больной любви. Эта, так похожая на Марину женщина волновала его, заставляла испытывать ревность. Но Рита была больна: виски с содовой, а затем наркотики поставили крест на ее карьере суперзвезды. Выпив, она теряла контроль над собой, в ней просыпалась чувственность кошки. Десятки раз он выслеживал ее в кабаках и вырывал из лап чернокожих горилл.

Йосиф спрятался за коробками, но Рита уже заметила его.

– Какой милый мальчик! Ты ничего не рассказывал мне о нем.

– И эта шлюха разговаривает со мной так, как будто ничего не произошло, как будто мы расстались час назад, как будто из-за нее мне не пришлось на несколько месяцев забыть о желании потрахаться и проходить курс лечения у венеролога!

Но ничего не оставалось делать, как сказать ей:

– Привет, я рад тебя видеть. Зайдешь на чашечку кофе?

Миша с увлечением разбирал коробки с подарками. В индейском костюме с двумя кольтами в руках он выглядел как настоящий ковбой. Покрасовавшись полчаса перед зеркалом, он продолжил свое занятие.

Йосиф лихорадочно обдумывал, как поступить с Ритой.

– Выгнать ее, ничего не объясняя?… Нет, это опасно. Она не отстанет от меня. К тому же в пьяном виде становится болтлива, как сорока.

– Ты смотришь на меня так, как будто хочешь ударить, – заметила Рита.

Она продолжала держать себя раскованно. Он взглянул на ее обтянутые черными капроновыми чулками стройные ноги, на знакомую складку в глубоком вырезе сиреневой блузки и почувствовал, что не желает, чтобы она ушла.

– Выпить хочешь? – спросил он.

– Я завязала с этим. Не беру в рот ни грамма, чтобы не сорваться.

– И давно так?

– Уже три месяца.

– Большой срок. Так чем обязан?

– Просто захотела навестить старого друга.

– А если честно!

– Если честно, ищу работу. Согласна на любую. Прошу тебя – дай мне последний шанс. Кроме тебя, мне не на кого опереться.

– Тебе придется подождать – я уезжаю недели на две со своим племянником.

– А няня едет с вами?

– У Миши нет няни. Я хотел сказать: у Майкла…

– Миши? Какое странное имя! Ты ничего не рассказывал мне о племяннике.

– Ты просишь взять тебя на работу. Я готов взять тебя в качестве няни на испытательный срок.

– О, благодарю тебя, Йосиф. Ты самый добрый парень на свете. И ты можешь не сомневаться во мне…

Калифорния.

Комната, в которую поселили Мишу, являла собой резкий контраст с окружающим миром: белоснежная русская печка с лежанкой, бревенчатые стены, большой деревянный стол с керосиновой лампой и самоваром посередине, хохломские ложки и суповые миски. А в двух шагах от этого привычного мирка – бескрайний простор океана, золотые пляжи, пальмы, упирающиеся в поднебесье, аккуратно подстриженные газоны, цветущие кусты чайной розы, наполняющие по вечерам воздух неповторимым ароматом. И еще небольшая яхта «Марина» у причала, акваланг и переполненная чаша впечатлений.

Каждое утро Рита намазывала его тело кремом от солнечных ожогов, и они втроем наперегонки мчались к берегу и ныряли в белую пену прибоя.

Двухметровый забор скрывал обитателей виллы от посторонних глаз, и за всю первую неделю Миша не видел ни единой души, кроме строительных рабочих. В основном это были пуэрториканцы, плохо говорившие на английском. Жили они в бараке, расположенном в пятистах метрах от дома. Работали в поте лица от зари до зари. Но как только смеркалось, пуэрториканцы собирались с гитарами вокруг костра на берегу, и чарующая экзотика латиноамериканских мелодий сливалась с экзотикой звездных россыпей южного неба.

Только однажды увидел Миша белый катер и мужчину, скользившего по волнам на серфинге. Они были на пляже вдвоем с Ритой, и от его внимания не ускользнуло, что при виде катера Рита схватила лежащее на шезлонге желтое полотенце и начала размахивать им как флагом.

– Ты его знаешь? – спросил он.

– Откуда? Я здесь впервые, мы ни с кем не общаемся. Просто приветствовала спортсмена. Ты только взгляни! Как смело он врезается в гребень волны. Кажется, что невозможно удержать на своих плечах груз морской стихии. Но вот он снова лавирует и побеждает. Правда, здорово?

– Фантастика! Я тоже так хочу.

– Еще научишься…

Вечером Йосиф разрешил Мише посидеть с рабочими у костра. Он уже знал несколько слов по-испански и понимал, что пели они о тяжелом, но прекрасном труде рыбака, о море и шторме, о любимой, которая ждет на берегу…

В пурпурном свете заката белеет одинокий парус. В следующую мгновение парус ныряет в темноту, и горизонт вновь замирает в своем кратковременном единении с лучами заходящего солнца.

– Майкл! Пора спать! – Рита помахала ему белым платком.

Миша неохотно поднялся и медленно пошел к вилле. Внезапно ему показалось, что кто-то, пригнувшись, крадется через кустарник. Он напряженно вглядывается в темноту сада, откуда раздавался шорох.

Из кустов роз, словно райская птица, выпорхнула знакомая фигурка в платье цвета южной ночи. Рита спешила к морю. Спустившись к берегу, она бегом побежала в сторону дальней ограды. Миша едва успевал следовать за ней. Не раздеваясь, она вошла по колено в воду и начала что-то искать на гладкой поверхности успокоенного штилем океана.

В двух метрах от того места, где стояла Рита, Миша заметил легкое волнение. Она сделала шаг навстречу брызгам и оказалась лицом к лицу со странным существом, похожим на инопланетянина. Это был человек в скафандре последней модели, но Миша никогда не видел ничего подобного – даже в кино. Первым его порывом было броситься на помощь Рите, но что-то остановило его. Теперь он ясно видел, что это был не марсианин, а человек. Он снял маску, и обнажил свое лицо, мало чем отличающееся от тысячи других лиц. Рита была слегка взволнована, но никакого испуга он не заметил в ее движениях. Следующим его порывом было стремление вернуться на виллу и сообщить Йосифу о том, что он увидел. И опять неприятное чувство зажало его в тисках неопределенности. Он на секунду задумался, а когда очнулся, услышал рядом голос Риты.

– Нет ничего восхитительней ночного купания в лучах заходящего Солнца – произнесла она, отжимая мокрые волосы.

– Рита, мне показалось, что…

– Я знаю, что тебе показалось. Сегодня праздник Бога морей Посейдона. Ряженые рабочие развлекаются…

– Они не говорили ни о каком празднике.

– Ты просто не понял. Они же говорят на испанском…

Йосиф с раздраженным выражением лица ждал их в гостиной.

– Я уже начал волноваться. Больше не гуляйте так поздно.

– Простите, дядя Йосиф. Я засиделся у костра. Эти пуэрториканцы так хорошо поют. Рита была со мной.

– Хочешь, я приготовлю твой любимый коктейль с ананасом? – спросила Рита.

Йосиф улыбнулся.

– Для себя также сделай безалкогольный вариант.

Рита пошла на кухню и открыла холодильник. В нем уже стояли два фужера, прикрытые целлофановой пленкой. Она надрезала дольки ананаса и украсила ими коктейль. Затем достала из аптечки пакетик с каким-то порошком, высыпала в один из фужеров его содержимое и, поставив фужеры на поднос, направилась в гостиную.

Проходя мимо кабинета, Рита на секунду задержалась. Впервые у нее появилась возможность взглянуть на ту загадочную тетрадь, с которой Йосиф не расставался все последнее время. Это был его дневник, который он наотрез отказывался показать ей. Было нелепо проявлять любопытство за минуту до того, как его автор должен будет покинуть этот мир. И внезапно она понимает, что делает это только потому, что надеется найти в дневнике нечто такое, что заставит ее нарушить приказ. Рита поставила поднос на стол и начала листать дневник с конца. Взгляд ее задержался на третьей странице.

«– Не бросай меня, – протянула она.

– Ты сама бросила свою жизнь в омут алкоголизма, – заметил я. – Я долго терпел, но всему есть предел.

– За пределом бывает беспредел, и, если ты любишь меня, протяни мне руку помощи.

– Если бы не любил, разве смог бы жить рядом с тобой в интервалах от бутылки до бутылки?

– Я же существую в интервалах между твоим бизнесом и твоими фотомоделями.

– Ты посмотри на себя. Твоя блузка надета наизнанку! И ты смеешь приходить ко мне в таком виде? Иди к другому, к тому, кто трахал тебя!

– Я не такая. Половой акт для меня – не просто физическое отправление. Он действительно попытался овладеть мной, но я сопротивлялась. Я была пьяна, и ему удалось уложить меня в постель. Но как только он приблизился ко мне, я превратилась в разъяренную кошку, расцарапала ему лицо. Он взбесился и ударил меня. Я схватила блузку и выбежала на улицу. Там было темно, поэтому я и надела ее на левую сторону. Ты веришь мне?

– Хотел бы верить, но… Почему ты не лечишься?

– Если бы ты действительно любил меня, если бы тебя волновала моя болезнь, ты сам нашел бы доктора. Но ты никого не любишь, кроме себя. Поэтому и вообразил, что где-то за семью морями живет женщина, к которой обращены твои лучшие чувства…

Я подумал, что Рита отчасти права. Я эгоист. Она волнует меня. Может быть, это и есть та реальная любовь, от которой я так долго отказывался. Если бы это было не так, разве стал бы я терпеть возле себя это непредсказуемое существо? Отдать ей часть самого себя? Возможно ли это для меня? Но жизнь проходит. Не за горами ее вторая половина. И кто-то должен быть рядом. Кроме нее мне не нужен никто…»

Лицо Риты покрывается красными пятнами.

– Если я не выполню задание, меня ликвидируют. А если я сделаю это… Им не нужны лишние свидетели. Раз они решились на это, ставка в игре высока. Что же делать? Рассказать все Йосифу? Тогда убьют нас обоих.

Дрожащими руками она берет поднос и неуверенной походкой направляется в кабинет. Йосиф с открытой улыбкой на лице делает шаг ей навстречу и протягивает руку к бокалу.

– Чем ты так взволнована?

– Просто я так долго мечтала об этом.

– О чем же?

– О том, что ты, наконец, захочешь побыть со мной вдвоем.

– Годы жизни многое меняют, Рита. Я сегодня впервые подумал о том, что пора покончить со своей холостяцкой жизнью. Ты отлично поладила с Мишей. У нас может быть семья.

Рита застывает на месте, лихорадочно обдумывая, что сказать. Йосиф подносит бокал к губам.

– Я хочу сделать первый глоток из твоего бокала, – срывающимся голосом произносит она.

«Неловкое» движение, и смертоносные брызги вместе с осколками стекла падают на паркет.

– Второго глотка быть не могло, – со слезами в голосе говорит Рита.

Йосиф удивленно смотрит на нее.

– Я вызову Хулио, он уберет стекло.

– Не делай этого.

– Что это значит? – Брови Йосифа удивленно поднимаются вверх.

– Сейчас, сейчас, – бормочет Рита. – Я все объясню. – В бокале смертельный яд.

– Ты хочешь меня отравить?

– Я получила приказ.

– Не вижу в этом логики, – со смехом произносит Йосиф. – Ты могла бы сделать это после свадьбы.

– Я не шучу, Йосиф. – Надеюсь, ты не хочешь, чтобы в качестве доказательства я приготовила питье для твоей собаки.

Йосиф погладил лоснящуюся спину лежащего у его ног коричневого добермана.

– Если ты отравишь мою собаку, тогда я точно не женюсь на тебе.

– Мое настоящее имя Римма. – Рита быстро заговорила на русском. – В картотеке КГБ я значусь под кличкой «агент Марго».

– Я не знал, что ты говоришь по-русски. – В голосе Йосифа появились первые нотки сомнения.

– У меня нет времени на изложение своей автобиографии. Только в двух словах. Отец – старый чекист. Погиб в гражданскую. В годы войны – разведывательно-диверсионная школа. Первое задание на территории Польши. Переброска в Штаты. Задание – стать любовницей бизнесмена Йосифа Черняка.

– Поздравляю с успешным выполнением второго задания. А третье?

– Я не выполнила ни второго, ни третьего задания. Меня отстранили от операции в связи с тем… в связи с тем, что я призналась, что действительно люблю тебя. Тогда я и начала пить.

– И после того, как тебе потребовался почти год на то, чтобы меня разлюбить, тебе поручили ликвидацию объекта. Но какова цель?

– Я не разлюбила тебя, Йосиф. Они поставили на мне крест. Думаю, что меня уничтожили бы сразу по выполнению задания. О цели мне ничего не сообщили. Уверена, что за этим стоит какая-то большая игра. Сегодня вечером я встречалась с агентом…

– Агентом 001?

– Да, с самим резидентом. Он руководит операцией. Миша случайно увидел нас. Он может подтвердить.

– Я должен с ним поговорить, жди меня здесь.

Йосиф вернулся через пять минут. Он был бледен.

– Когда ты должна доложить о выполнении задания?

– В течение трех вечеров я должна приходить в условленное место и докладывать об обстановке.

– Хорошо, завтра доложишь, что операция откладывается в связи с тем, что я пригласил тебя на прогулку на яхте. Ты не можешь отравить меня там. Тогда на тебя сразу же падет подозрение.

– Но что мы будем делать?

– Выйдем в море. С собой возьмем только капитана и двух матросов. Это верные мне люди. В десяти милях от берега пересядем на катер…

– Им потребуется немного времени для того, чтобы обнаружить наш след.

– В нашем распоряжении будет не менее двух суток. За это время что-нибудь придумаем. У меня есть идея…

* * *

Таксист подвез их к небольшому дому на окраине Лос-Анжелеса. Грузный мужчина лет пятидесяти в форме полицейского встретил их с непроницаемым выражением лица.

– Случилось что-нибудь непредвиденное? Я еще ничего не успел подготовить.

– Первоначальный план отменяется. Я рассчитываю на тебя, Джек. Речь идет о жизни и смерти. Дело рискованное, но я дорого заплачу за поддержку. Хватит до конца жизни. Тебя все равно собирались отправить на пенсию после того, как ты провалил это дело с кокаином.

– Что нужно?

– Срочно два свежих трупа мужчины и женщины. Похожих на меня и Риту по конституции… И труп мальчика…

* * *

Изя садился в машину, когда под ноги бросился мальчик с пачкой свежих газет.

– Извини, малыш, мне некогда. – Он всучил газетчику доллар.

– Мистер, вам просили передать это.

Мальчик протянул небольшой конверт. Изя сунул его в карман…

На 73-ей улице пробка растянулась на километр. Она была вызвана столкновением роскошного «Роллс-ройса», принадлежавшего известному нефтяному магнату, на встречу с которым ехал Изя, и полицейской машины. Каждый водитель считал свои долгом притормозить у оцепления и взглянуть на редкую аварию.

Изя нервно поглядывал на часы. Встреча, которой он так долго добивался, грозила сорваться. И тут он вспомнил о письме. Оно было, по меньшей мере, странного содержания: