Часть первая
Помолвка

За девять лет до событий, описываемых в прологе

Шаная никогда не отличалась примерным поведением. Нет, она не доставляла особых проблем воспитателям, но те зачастую и представить не могли, какие именно мысли блуждали в голове у маленькой принцессы. Стоит хотя бы вспомнить переполох, который она однажды устроила, сбежав из дворца.

В тот день, дождавшись, когда пожилая Нинель задремлет в кресле после сытного обеда, Шаная неслышно выскользнула из своей комнаты. Вихрем пролетела по пустынным коридорам в закуток около кухни, там натерла себе щеки и лоб густой сажей, повязала на голову грязную тряпку, скрывая роскошные длинные волосы, накинула поверх шелкового платья старую ветошь и скрылась в густых зарослях близкого хвойного леса, без проблем обманув простеньким маскарадом охрану у ворот дворца. В каком-то смысле ей повезло. На кухне в тот момент было слишком многолюдно – поварята и прислуга сбивались с ног, готовясь к большому званому обеду, поэтому не обратили внимания на шустроногую девчонку, наверняка сочтя ее за дочь какой-нибудь фрейлины. Охрана у ворот даже подумать не могла, что принцесса способна на такую шалость. Напротив, стражники сочли ее за нищенку и строго прикрикнули, повелев убираться прочь.

Король был в бешенстве. Он пообещал повесить всех стражников, несших караул в тот день, а перепуганную Нинель, которая вся в слезах сама явилась к нему с повинной, прилюдно четвертовать. Вероятно, жестокая расплата настигла бы несчастную этим же вечером, но вмешался советник Олаф. Он упросил короля обождать с наказанием виновных и отправил глашатаев в ближайшую деревню, чтобы объявить о предстоящей казни.

Лес до пределов наполнился голосами стражников, лаем собак, шелестом поисковых заклинаний. Но Шаная словно сквозь землю провалилась. Нинель рыдала в карцере, готовясь к скорой жестокой смерти; стражники, несшие караул в злополучный день, ожидали своей участи в соседних камерах. Дворец обыскали не меньше десятка раз, прилегающую территорию и того больше. Охрану на северных и южных воротах многократно усилили. Званый ужин, правда, состоялся, однако представлял собой весьма печальное зрелище. Король был мрачен и глушил вино кубками. Гости испуганно перешептывались. Превосходно вышколенная прислуга, почувствовав тучи, неуклонно сгущающиеся над дворцом, постоянно ошибалась при подаче блюд. Королева лучилась от счастья, пряча злорадную усмешку за веером, чем еще сильнее гневила своего супруга. Лишь советник сохранял ледяное спокойствие. Он точно знал, что Шаная вернется. Иначе и быть не могло. Она хоть и росла проказливой девчонкой, но Нинель любила и вряд ли позволила бы погибнуть ей столь жуткой смертью. Однако он не представлял, что это произойдет именно таким образом.

Перед подачей десерта стало ясно, что скандала в этот вечер избежать не удастся. Король то и дело ронял тяжелые недовольные взгляды на супругу, которая, расслабившись и немного перебрав легкого игристого вина, вовсю щебетала со своими фрейлинами, периодически разражаясь веселым задорным смехом. Это поведение было столь несвойственно обычно хмурой и всем недовольной Ханне, что волей-неволей у присутствующих на ужине появились ненужные вопросы. История знает немало примеров, когда мачеха избавлялась от нелюбимых детей, оставшихся после предыдущих браков супруга. Вдруг принцесса пала невинной жертвой вероломства и коварства новой королевы?

Даже советник Олаф заволновался. Вообще-то он считал королеву достаточно глупой особой, неспособной на подобные хитрости и интриги, но мало ли. Известно, что при дворе всегда можно найти личностей, готовых за определенную сумму устранить любую проблему.

И в тот момент, когда король уже был готов взорваться от негодования и приказать гостям выметаться прочь, чтобы наедине серьезно побеседовать с женой, случилось невероятное.

Как раз вносили десерт. Слуги суетились, готовя перемену блюд. В поднявшейся около дверей молчаливой суматохе никто не обратил внимания на девочку в испачканном и немного порванном шелковом платье небесно-голубого цвета. Шаная уже отмыла лицо от сажи, но вот наряд, пострадавший от приключений, не успела переменить, первым же делом после возвращения отправившись с повинной к Харию, а не в свои покои.

– Отец!

От громкого детского восклицания король поперхнулся вином, расплескав по белоснежной скатерти едва ли не половину кубка. Встал, неловким движением опрокинув тяжелый стул, и подался вперед. Перед его столом стояла дочь. Живая и невредимая. Лишь над бровью алела свежая царапина, полученная, видимо, в колючих зарослях можжевельника около стен дворца.

Советник Олаф усмехнулся. Все произошло именно так, как он и предполагал. Услышав о предстоящей казни, принцесса мигом забыла свои шалости и поспешила предстать перед разъяренным королем. Несмотря на малый возраст, она всегда признавала свою вину и умела держать ответ за проказы.

– Отец, – повторила Шаная и внезапно с громким плачем рухнула на колени. Король побледнел от неожиданной страшной догадки. Его дочь была так мала и невинна, а за стенами дворца ее подстерегало столько опасностей, что он не хотел и думать о том, чем завершился для нее краткий побег из-под родительской опеки.

Забыв про свой гнев, не думая о придворных, глазеющих с нескрываемым любопытством, Харий бросился к дочери. Принялся гладить ее волосы, перемежая слова утешения с угрозами тем, кто осмелился ее обидеть.

– Простите, отец, простите. – Шаная горько всхлипывала, прижавшись к самому родному человеку, который обычно держал ее на расстоянии. – Это я во всем виновата. Не трогайте Нинель, умоляю. И стражников не надо обижать. Я… я больше не буду!

Король отменил казнь. Но целых полгода после этого Шаная провела в своей комнате, не смея и носа высунуть за порог.

Невероятным везением объяснил побег принцессы начальник личной охраны короля – молчаливый северянин Шарон. Только старый мудрый Олаф, верный советник короля, недоверчиво покачал головой. Слишком много случайностей всегда выглядит как закономерность. Шаная выбрала для своего побега именно тот день, когда во дворце было больше всего народа. Она заранее приготовила вещи, призванные скрыть ее внешность. И самое удивительное – одиннадцатилетняя девочка почему-то выбрала для побега южные ворота, открытые в этот день для многочисленных повозок гостей и телег с провиантом, хотя ближе всего к ее покоям находился северный выход, правда, охраняемый куда строже. Можно ли это объяснить одной удачей? Вряд ли. Скорее, речь идет о тщательно спланированной акции. Кроме того, оставался самый главный вопрос – каким именно образом принцесса миновала охрану на обратном пути? Напуганные угрозами государя, стражники не позволили бы и комару пересечь ворота. А многочисленные поисковые группы в лесу? Ведь среди них были маги, способные обнаружить и иголку в стоге сена. Как, хотелось бы знать, принцесса прошла мимо, не потревожив ни единой нити паутины чар?

Но советник оставил свои выводы при себе. Вряд ли кто-нибудь поверил бы ему, что обыкновенный ребенок способен на такую хитрость. Да и потом, зачем распространяться о необыкновенных способностях принцессы? Тем самым лишь привлечешь к ней ненужное и даже опасное внимание. Пусть все идет так, как и шло раньше.

Так решил Олаф, пообещав себе не спускать глаз с принцессы и проверить свои предположения. Случай выдался неожиданно скоро. Шаная еще была под домашним арестом, когда во дворец явилась делегация заморских гостей – посланников империи Нардок, давних заклятых соперников королевства Дахар за право обладания Северными островами, богатыми залежами алмазов и серебра, без которого, как известно, не творится ни одно атакующее заклинание. Чем больше серебра у государства – тем сильнее армия его боевых магов, что волей-неволей заставляет соседние страны считаться с чужим мнением, каким бы неприятным оно для них ни было.

На северных окраинах королевства всегда было неспокойно. Нардок быстро набирал военную мощь и все чаще обращал жадные взоры на столь близкие и желанные острова. В свою очередь Дахар не собирался так легко расставаться с землями, гарантирующими ему экономическое и политическое преимущество. Пограничные стычки уже давно стали обыденностью. Гарнизоны просили все больше и больше помощи магами и воинами. Перемирие, заключенное около десяти лет назад между Харием и тогдашним императором Нардока Мириотом Третьим, трещало по швам, рискуя в любой момент развалиться. Но, как говорится, худой мир лучше доброй ссоры. Советники на все голоса твердили королю, что война будет иметь катастрофические последствия для страны. Острова слишком далеко, чтобы иметь возможность их защитить. Захватив их, Нардок вряд ли остановится и обратит свое внимание уже на восточные провинции с развитым земледелием. Северная империя во все времена нуждалась в плодородных землях и постоянно закупала продовольствие у соседей. В свою очередь от восточных провинций уже рукой подать и до столицы – древнего и великого Валиона.

Но война пока была невыгодна и Нардоку. Он еще не оправился после многолетнего противостояния с Дарионией – крошечной горной страной, которая неожиданно долго сопротивлялась захвату. В каменном лабиринте непроходимых скал имперские маги гибли сотнями под будто бы случайными обвалами. Счет потерь среди тренированных, хорошо обученных воинов шел в свою очередь на тысячи и тысячи. Дарионийцы умело избегали открытых крупных столкновений, ведя успешную партизанскую войну против чужаков. Когда казалось, что очередной отряд загнали в западню – он бесследно растворялся среди неприступных расщелин, куда имперцы боялись следовать за противниками, памятуя о многочисленных ловушках этих мест.

Нардок был похож на огромного неповоротливого зверя, которого болезненные укусы мелких насекомых доводят до исступления. В конце концов империя, наверное, впервые за всю историю своего существования отступила и сейчас зализывала раны, с вожделением поглядывая на мягкое и почти не защищенное подбрюшие своего другого соседа – Дахара.

Именно в этот момент во дворец короля явились переговорщики под предводительством старшего сына императора Мириота Третьего. Сам правитель уже фактически отошел от дел, сраженный тяжким недугом – слепой лихорадкой, которая медленно убивает разум человека. Говорили, что он уже не узнавал даже детей и жену, и передача короны наследнику была почти решенным делом ближайшего будущего.

Дворец к торжественному приему опустел. Харий сослал Ханну с шумной оравой непослушных детей в столицу. Вместе с королевой от двора удалились и ее многочисленные фрейлины, воспитатели и прислуга. Только наказанную Шанаю оставили в покое. Король все еще злился на непутевую дочь и подумал, что та сочтет поездку в Валион развлечением, которого пока не заслужила. По крайней мере именно так он объяснил свое решение советнику. Однако Олаф был уверен, что истинная причина кроется совсем в другом. В действительности Харий не желал отдавать дочь под пусть краткий, но присмотр Ханны, откровенно недолюбливающей падчерицу. И, по всей видимости, у него были определенные причины для подобных опасений.

Так или иначе, но в момент прибытия делегации Шаная сидела на подоконнике своей комнаты, широко распахнув ставни и любуясь безоблачным синим небом. Внизу под ней темный хвойный лес шептался о чем-то загадочном, нестерпимой лазурью блестела чешуя глубокой и спокойной реки, в излучине которой стоял дворец.

Принцесса скучала. Ее обучение уже считалось законченным. Она выучила грамоту, счет и правила этикета, остальные науки девочкам в ее возрасте не полагались, а занятия бальными танцами начинались только в следующем году.

За время своего вынужденного заключения Шаная успела перечитать все книги, дозволенные в ее возрасте, и сейчас целыми днями была вынуждена бездельничать, изредка болтая с воспитательницей, которая, увы, при всем желании не могла ответить на ее многочисленные вопросы. Нинель искренне любила свою подопечную, но из-за возраста больше предпочитала дремать или вязать бесчисленные шали. Ее не интересовало, почему зимой холодно и идет снег, а летом жарко, почему птицы умеют летать, а люди нет, не говоря уж о других нескончаемых «почему».

С самого утра во дворце царило непривычное оживление. Слуги заполошно метались по коридорам, наводя последний лоск перед визитом долгожданных гостей. Церемонию приветствия планировали провести в просторном внутреннем дворе. Накануне там воздвигли алтари благодарения богам. Три жертвенника высились, дожидаясь, когда запылают праздничные огни, пожирая вязанки дров и щедрые дары небесам. Самый высокий, усыпанный лепестками белоснежных роз, – для Пресветлой богини, которая в муках создала этот мир. Чуть ниже, алый от свежей крови забитого скота, – алтарь ее мужа, жестокого в своем гневе бога бурь и войны, разрушений и горя человеческого. И опутанный гирляндами черных лилий жертвенник их дочери Смерти. Последнего ответа на все вопросы, утешения и покоя, неизбежности бытия.

Приготовления слуг не могли оставить безучастной Шанаю. Она с утра начала досаждать вопросами воспитательнице, но Нинель лишь отмахивалась, в свою очередь с интересом глазея сверху на суету слуг и стражников.

Ближе к полудню на шпиле дворца взметнулся государственный флаг Дахара. Черно-белый стяг громко захлопал под резкими порывами ветра, пытаясь сорваться с древка.

Шаная уже изнемогала от любопытства. Нинель заснула после обеда над своим вязанием, поэтому никто не мог отогнать девочку от окна. Она видела, как неожиданно личная охрана ее отца, которая отличалась от остальной стражи темно-зеленым цветом камзолов, выстроилась в две ровные шеренги около ворот, как с пронзительным скрипом створки разошлись в разные стороны, пропуская во двор чужаков.

Харий предполагал, что визитеров будет больше, но он ошибся. Наследный принц враждебной империи предпочел приехать в сопровождении лишь трех воинов, будто смеясь над придворным этикетом и опасностью навсегда остаться в этих землях. Что может быть проще? Один приказ короля – и сомкнутся ряды его верных людей, воздух зазвенит от мечей, покидающих ножны. Никакой, даже самый опытный фехтовальщик не справится против такого количества противников. Да, у принца есть младший брат, но пройдет не один год, прежде чем он осмелится на месть. Слишком много проблем навалится на него в одночасье, чтобы идти войной на вероломного соседа. Дахар получит необходимую передышку, чтобы превратить острова в единый неприступный бастион.

Советник Олаф встревоженно посмотрел на короля. Как бы тот не сделал глупость, клюнув на элементарную наживку. Наверняка это ловушка, и у принца в рукаве спрятан не один козырь. Иначе как объяснить вопиющую глупость и безрассудство?

– Он плюет мне в лицо, – чуть слышно прошептал Харий. – Показывает, что не боится меня, раз рискнул явиться сюда почти без охраны. Быть может, стоит наказать его?

– Ваше величество, – зашептал Олаф, – полноте. Вы покроете свое имя несмываемым позором, если пойдете на такое. Во все времена белый флаг переговоров означал, что парламентеры находятся под защитой Пресветлой богини. Не стоит гневить небеса.

Принц тем временем, словно не подозревая, что его жизнь висит на волоске, спешился и кинул поводья ближайшему слуге. Последовали примеру господина и его спутники. И уже через секунду он стоял напротив короля, вопреки заведенным правилам не преклонив колено, но ограничившись вежливым кивком, будто приветствуя ровню.

Шаная обмерла за занавеской. Она не знала, кто именно пожаловал с визитом во дворец, но внешность незнакомца ее заворожила. Высокий, худощавый, но жилистый, темноволосый и черноглазый. Одежда непривычно строгого и скромного покроя, лишь перевязь с оружием украшена неброской серебряной вязью, складывающейся в слова незнакомого языка.

– Ваше величество. – Принц Кирион выпрямился, привычно сжав пальцы на рукояти клинка, будто готовясь к неожиданному нападению. – Благодарю вас за приглашение. Надеюсь, в стенах вашего гостеприимного жилища мы без проблем найдем общий язык.

Король нахмурился, уловив в последней фразе откровенную насмешку. Еще раз с сомнением взглянул на шеренгу своих воинов, но через миг отбросил недостойные мысли.

– Ваше высочество. – Харий поспешил спуститься с возвышения, на котором ожидал гостей, подошел к принцу и тепло обнял его, демонстрируя притворную радость от встречи. – Вы себе представить не можете, как я счастлив, что вы откликнулись на мой призыв. Окажите мне честь, принесите вместе со мной жертву богам, чтобы они благословили наше начинание.

– С величайшим удовольствием, – ответил тот, снимая черные перчатки для верховой езды.

Их разговор гулким эхом разносился по каменному колодцу двора, поэтому Шаная не пропустила ни слова. Она подалась вперед, жадно наблюдая за каждым движением незнакомца. Его глубокий бархатный голос с певучим мелодичным акцентом завораживал. Хотелось слушать его вечность.

Принц внезапно ощутил укол беспокойства. Незаметно огляделся, пытаясь избавиться от ощущения, будто за ним наблюдают, но не заметил ничего подозрительного. Его рука дернулась к шее, на которой висел крупный синий кристалл в серебряной оправе.

– Ваше высочество, что-то не так? – негромко спросил его спутник – голубоглазый блондин, по виду истинный северянин.

– Наверное, показалось, – так же тихо ответил принц, задумчиво вертя между пальцев кулон. – Фарий, ты ничего не почувствовал?

– Простите, господин. – Северянин отрицательно покачал головой. – Все спокойно. Я не ощущаю никакой магической угрозы.

Их чуть слышный обмен репликами не остался без внимания. Король приподнял бровь, удивленный таким нарушением этикета, и принц цыкнул, поспешно обрывая своего спутника.

– Будь готов ко всему, – напоследок прошептал Кирион ему и с любезной улыбкой обернулся к Харию. – Великодушно прошу извинить меня, ваше величество. Теперь я полностью в вашей власти.

Харий недовольно скрипнул зубами, вновь уловив откровенный сарказм в словах чужака, но промолчал, лишь косо посмотрел на верного советника. Мол, что ты теперь скажешь, Олаф? Быть может, стоит проучить наглеца?

Но советник не заметил очередных сомнений своего правителя. Он подался вперед, с беззастенчивой жадностью впившись глазами в кулон принца. Он часто видел такие камни. Теперь Олафу стала понятна безрассудная отвага принца, граничащая с оскорблением.

Личная охрана короля, держа строй, согласно шагнула назад, беря жертвенники в тесное полукольцо. Несколько слуг взяли под уздцы лошадей чужаков, уводя их прочь. Спутники принца отошли к стене, освобождая пространство перед алтарями. Теперь в центре каменного колодца стояло лишь два человека – король Харий и принц Кирион.

– Как почетному и долгожданному гостю я предоставляю право выбора первой жертвы принцу Кириону! – пронеслись над дворцом торжественные слова короля. Высоко над головой стяги забились в объятиях ветра с удвоенной силой, будто пытаясь оторваться и улететь прочь. – Которого из богов мы уважим в первую очередь? Пресветлую богиню Террию или ее яростного мужа – Игниуса?

Шаная затаила дыхание. Она уже присутствовала однажды при подобном ритуале, когда к отцу явился просить о мире самопровозглашенный правитель одной из мятежных провинций. Тогда отец сам сделал выбор, который сейчас предложил незнакомцу. И принес первую жертву на алтарь Игниусу, показав тем самым, что война продолжится до последнего, пока все мятежники не окажутся мертвы.