– К тебе заходил Густав, – несмело начал отец. – Вы с ним разговаривали?
– Нет, мы молчали, – съязвила я. – Он пришел, повздыхал. Я повздыхала в ответ. И он ушел.
Потому что, папенька, молодые мужчины в определенном возрасте начинают напоминать общественные сортиры, – ядовито проговорила я. – Все приличные давно заняты. А в свободные и сам по доброй воле не сунешься. Лишь по огромной нужде.
молодые мужчины в определенном возрасте начинают напоминать общественные сортиры, – ядовито проговорила я. – Все приличные давно заняты. А в свободные и сам по доброй воле не сунешься. Лишь по огромной нужде.
– Потому что, папенька, молодые мужчины в определенном возрасте начинают напоминать общественные сортиры, – ядовито проговорила я. – Все приличные давно заняты. А в свободные и сам по доброй воле не сунешься. Лишь по огромной нужде.
Дочка, следи за словами! – А может быть, он и на меня какие-нибудь пикантные магиснимки нарыл? – распалялась я все сильнее. – Сам понимаешь, мы с Фредериком не в ладушки играли, когда ты к нам ввалился со своим столь «замечательным» предложением о свадьбе с сыном лучшего друга.
Что? – несколько нервно осведомилась я. – Почему ты так смотришь на меня? – К тебе заходил Густав, – несмело начал отец. – Вы с ним разговаривали?– Нет, мы молчали, – съязвила я. – Он пришел, повздыхал. Я повздыхала в ответ. И он ушел. – Правда? – искренне изумился отец.
тебе заходил Густав, – несмело начал отец. – Вы с ним разговаривали?
– Нет, мы молчали, – съязвила я. – Он пришел, повздыхал. Я повздыхала в ответ. И он ушел.