Утро начинается с тревожного ожидания обхода лечащего врача. Вчера мне провели целый комплекс разнообразных обследований. Как будто в космос готовят. Надеюсь, теперь хоть какая-то ясность появится, что со мной происходит. Хотя от этого не легче. Очень боюсь услышать какой-нибудь страшный диагноз. Даже не представляю, что делать дальше.
Умом понимаю, что просто накручиваю себя, но остановиться не могу. Складывается ощущение, что весь мир настроен против меня. Даже Сергей появился так не кстати. Что ему от меня, точнее, от нас с сыном надо? Он не должен был узнать про Сережку никогда, а теперь я беззащитна перед ним.
Дверь в палату открывается, и входит Степан Юрьевич в сопровождении нескольких медсестер.
– Доброе утро, – вскользь улыбается мне и сосредотачивается на показаниях приборов. – Как самочувствие?
– Доброе… – ловлю его какой-то странный взгляд и невольно начинаю нервничать. – Сегодня значительно лучше.
– Ну и хорошо. – Доктор записывает показания в карточку и выжидающе смотрит на меня поверх очков. – Поговорим?
Внутренне напрягаюсь от его вопроса. Колючие мурашки ползут по позвоночнику, а в груди зарождается тихая истерика.
– Все плохо, да? – спрашиваю я и нервно сглатываю горький ком, образовавшийся в горле.
– Относительно… – тянет он и замолкает, отчего мои нервы натягиваются еще сильнее.
– Да говорите уже! – восклицаю несдержанно. Сил ждать больше нет. Лучше уж сразу узнать все плохие новости.
– У вас аневризма головного мозга. – Слова очень страшные, но я не понимаю их смысла.
– Что это значит? – шепотом уточняю и сжимаю руки в кулаки, готовясь к самому худшему.
– Как вам попроще сказать. – Степан Юрьевич замолкает на секунду и пытается на пальцах объяснить. – Это патологическое местное расширение просвета артерии головного мозга.
Но я все равно не понимаю. Мозг от шока не способен воспринимать информацию.
– Это лечится?
– Вам нужна операция как можно быстрее, иначе все может закончиться очень плачевно, – строго сообщает он. – Аневризма – это бомба замедленного действия. Может рвануть в любую секунду, и тогда возможен даже летальный исход.
От ужаса закрываю лицо руками и качаю головой, отказываясь верить. Почему все это со мной случается? Что я сделала такого, что судьба меня постоянно наказывает?
– Как такое может быть? Отчего это все? – убираю руки и с упреком смотрю на врача, как будто это он виноват в том, что со мной случилось.
– Причины ее появления до конца не изучены, – пожимает плечами Степан Юрьевич и ободряюще сжимает мою ладонь. – Все будет хорошо. Вы вовремя попали к нам.
Только я почему-то не разделяю его оптимизма, потому что моя жизнь с каждым днем становится только хуже. Бесконечная череда черных полос скоро меня доконает, когда же уже наступит белая?
Несколько раз глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, чтобы успокоиться. Беру себя в руки и заставляю мозг работать в правильном направлении.
– Операция платная? – спрашиваю у врача.
– Нет, – качает он головой. – Для вас, думаю, сможем сделать бесплатно.
– А реабилитация?
– Если все пройдет хорошо, она не потребуется. Через недельку уже выпишем.
– А если не делать?
– Вы можете прожить долго, а может все закончится в любую секунду.
– Я могу подумать?
Не хочу соглашаться так быстро. Нужно все взвесить, посоветоваться с тетей. В конце концов, это же не простая операция. Последствия могут быть плачевными…
– У вас нет времени, – качает головой доктор и недовольно поджимает губы.
– И все-таки, – настаиваю, отказываясь принимать такое важное решение второпях.
– Ну хорошо, – сдается он и поднимается на ноги. – До вечера думайте. Потом будем готовиться к операции.
– На когда?
– Думаю, завтра-послезавтра.
– Так скоро… – выдыхаю я, окончательно сдуваясь.
– Тянуть нельзя, это смертельно опасно, – с нажимом поясняет Степан Юрьевич и идет к двери.
– Я поняла.
Остаюсь одна и устремляю взгляд в потолок, пытаясь сдержать предательские слезы. Нельзя расклеиваться, только не сейчас. Кроме себя мне не на кого положиться. Надо как-то взять себя в руки и позвонить тете. Пусть приедет, и мы все обсудим. Я не могу принимать такое важное решение в одиночку, ведь от него зависит не только моя жизнь, но и жизнь сына. О нем надо думать в первую очередь…
***
Мыслительные истязания ни к чему не приводят. Как поступить, я так и не решила. Тетя настаивает на операции, а я боюсь. Боюсь не проснуться или еще хуже – остаться овощем. Я почитала в интернете про возможные осложнения, и решиться на такой риск крайне сложно. Головой понимаю, что это единственный правильный выход, но жуткая паника сковывает, мешая принять решение.
Из коридора слышны какие-то голоса, но о чем они говорят, я не могу понять. Замираю в ожидании врача. Он должен принести на подпись согласие на операцию. Но я еще не готова его подписать. Не могу. Закрываю глаза и тяжело дышу, чтобы поймать хоть какое-то внутреннее равновесие.
Дверь открывается. Зажмуриваюсь сильнее и сжимаю кулаки так, что ногти болезненно впиваются в кожу.
– Привет, – вздрагиваю всем телом, слыша голос Сергея, и резко распахиваю глаза.
– Ты? – шепчу пораженно и спешно отворачиваюсь к окну, чтобы скрыть шрам на щеке.
– Не ожидала? – Он подходит ближе и останавливается около моей кровати.
– Нет, – сухо отвечаю и нервно сглатываю. Его только не хватало для полного счастья.
– Я хотел извиниться за вчерашнее…
Я не ослышалась? Сергей Городецкий просит прощения? Недоуменно хлопаю ресницами. Так и подмывает посмотреть на него, но не могу. Этот уродский шрам… Закусываю губу и упрямо гипнотизирую стену перед собой.
– Я вел себя неподобающе… – продолжает Сергей.
Его бархатистый голос вибрирует внутри меня и приятным теплом растекается по венам. Нельзя поддаваться его обаянию. Один раз уже обожглась, второй раз на эти грабли наступать не хочу.
– Это все? – безэмоционально интересуюсь, всем своим видом давая понять, что мне эта беседа не интересна. Хочу лишь одного: чтобы он поскорее ушел и оставил меня в покое.
– Недостаточно? – хмыкает Сергей и беспардонно опускается на мою кровать, хотя рядом стоит стул.
Невольно напрягаюсь, но не показываю вида, что меня как-то задевает его поведение.
– Смотря для чего, – равнодушно пожимаю плечами.
– Для нормального разговора.
– Нам не о чем говорить…
– Ошибаешься, – хмурится он, перехватывая мой воинственный взгляд. – Мне есть что сказать.
– Говори и уходи.
Тяжело и часто дышу, а сердце колотится, как сумасшедшее. Ничего не прошло и не забылось. Близость этого мужчины до сих пор действует на меня опьяняюще, пуская мелкие мурашки курсировать по коже.
– Я хочу, чтобы ты подписала согласие на операцию, – строго и уверенно. Откуда он знает? Глубокий вдох и медленный выдох.
– Это не твое дело. – Мой голос звучит ровно и даже не срывается от волнения.
– Мое. – Сергей мягко улыбается, отчего в груди просыпаются тысячи бабочек и берет меня за руку. – Теперь.
Вздрагиваю от его прикосновения, словно обжегшись, и качаю головой. Смысл сказанных слов наконец доходит до сознания и вызывает сокрушительную волну протеста.
– Ты меня ни с кем не перепутал? – выдергиваю руку и горько усмехаюсь.
Меня неожиданно несет. Видимо, нервная система не выдерживает, и тормоза слетают к чертям собачьим.
– Какое ты имеешь право являться через столько лет и чего-то от меня хотеть? – возмущенно шиплю, выливая на него литры негатива.
Не знаю, какой реакции я жду, но Сергей на удивление спокойно воспринимает мою тираду и даже не выходит из себя.
– Успокойся, – вновь улыбается он, чем только еще больше распаляет моих взбесившихся чертиков. – Я не враг тебе и докажу эту. А сейчас я пришел поговорить с тобой, а не ругаться.
– Как у тебя все просто, – фыркаю и недовольно складываю руки на груди. – Ты не захотел меня знать, выбросил и забыл о моем существовании. А теперь заявляешься, чтобы поговорить?
– Ален, хватит истерить. Ты можешь просто меня выслушать? – внезапно замечаю в его глазах что-то такое, что задевает меня за живое. Что-то знакомое и родное. Дыхание перехватывает, а пульс сбивается с ритма. Магия какая-то, но я не поддамся.
– Не могу, – отрицательно качаю головой. – Уходи, я очень устала и хочу спать.
Молча рассматривает мое лицо. Физически ощущаю, как его взгляд скользит по моей коже, и слишком поздно вспоминаю о шраме. Волна ужаса вперемешку с отвращением накатывает на меня. По инерции отворачиваюсь, но слишком поздно.
– Что это? – Сергей пальцами сжимает мой подбородок и поворачивает шрамом к себе.
– Не твое дело, – небрежно вырываюсь и вновь отворачиваюсь. Этого еще не хватало.
– Я задал вопрос, – давит он, прожигая меня взглядом насквозь.
– Последствия той аварии, в которой ты меня чуть не угробил, – выпаливаю на одном дыхании. – Доволен?
Мне больно, и я интуитивно хочу сделать больно ему. Хотя не виню его в той аварии. Это была случайность или судьба, но никак не злой умысел.
– Почему не сделала пластику? – хмурится Сергей.
– У меня же нет отца миллионера, – язвительно усмехаюсь, поражаясь его наглости. – Денег, что он дал, хватило только на восстановление.
– Каких еще денег? – Его недоумение выглядит так естественно, что я почти верю. Но быстро беру себя в руки.
– Вот только не надо делать вид, что ничего не знаешь. Твой отец мне все доступно объяснил и даже извинился за тебя. А еще сообщил о твоей скорой свадьбе.
– Все не так. – Сергей растерянно качает головой, но я непреклонна.
– Вот только не надо врать, я все равно не поверю.
– Хорошо, – неожиданно быстро соглашается он. Даже становится как-то обидно, что не услышу его оправданий. Не то чтобы мне было очень интересно, но все-таки…
– После операции поговорим, и я все тебе объясню. – Лукавая улыбка трогает его губы, а я растерянно хлопаю ресницами.
– Какой еще операции?
– Подписывай вот здесь и здесь, – протягивает мне документ и ручку.
– Нет, я… – теряюсь от такого напора, но все же беру бумаги.
– Подписывай и ничего не бойся. Я буду рядом…
Смотрю в его глаза и неожиданно для себя верю ему. Возможно, именно этих слов мне так не хватало, чтобы принять решение. Сердце пропускает удар за ударом. Нервно сглатываю и, как под гипнозом, ставлю свои подписи.
Алена так доверчиво смотрит мне в глаза, что я теряюсь. Так не должно быть. Я не герой ее романа. Я вообще скорее отрицательный персонаж, но предать ее доверие сейчас не хватает сволочизма. Не могу сделать больно этой девочке еще раз. Шрам на ее лице, как немой укор мне. Это все из-за меня.
– Все будет хорошо, – через силу обещаю и сжимаю ее дрожащую ладонь. Такая маленькая, что тонет в моей. Внимательно рассматриваю этот резонанс, помимо воли улыбаюсь и неожиданно ловлю себя на мысли, что хочу защитить эту девушку от всего плохого. Провальный путь. Нельзя по нему идти.
С трудом возвращаюсь в реальность и настраиваюсь на нужный лад. Поднимаюсь на ноги и забираю подписанные бумаги.
– Сергей. – Алена вновь хватает меня за руку.
Останавливаюсь и смотрю ей в глаза.
– Если со мной что-то случится… – всхлипывает она и упрямо продолжает. – Если я не проснусь или…
– Ничего не случится, – мягко улыбаюсь я и поглаживаю ее пальчики своим большим.
Алена несогласно качает головой.
– Пожалуйста, пообещай, что не бросишь Сережку… – умоляет отчаянно, а у меня внутри что-то рушится. Дышать становится тяжело и больно.
– Обещаю, – говорю уверенно. – Но ты и ты мне должна кое-что пообещать.
– Что?
– Как только проснешься и придешь в себя после операции, мы поговорим, – давлю взглядом, добиваясь желаемого. – Серьезно и спокойно.
– Хорошо, – с готовностью соглашается, в этот раз, видимо, решая не спорить.
– Отдыхай, мне нужно уехать, но к вечеру я вернусь.
Алена кивает, послушно укладывается на подушку и сворачивается калачиком. Хочется заботливо поправить одеяло, погладить ее по голове и успокоить, но я не позволяю себе такой слабости. С силой сжимаю кулаки и выхожу из палаты.
Иду по коридору к кабинету заведующего отделением. Утром, когда он мне позвонил и объяснил суть проблемы, я даже немного растерялся, не зная, что предпринять. Не был до конца уверен, что Алена меня послушает, но все же решил идти ва-банк. Цель достигнута, но вот средства совсем ее не оправдывают.
Я невольно дал Алене надежду, и это неправильно. Не должен был обнадеживать ее и проявлять какие-либо эмоции. Между нами никогда ничего не будет, и точка. Я не допущу этого. Хватит. И так причинил этой девушке слишком много страданий, она достойна лучшего. Хочу просто ей помочь, а что будет со мной, уже не важно.
Дохожу до нужного кабинета и без стука вхожу внутрь. Марков поднимает на меня глаза и расплывается в улыбке.
– Удалось? – с придыханием спрашивает, а я невольно напрягаюсь. Странный он какой-то.
– Да, все подписала.
– Ну слава богу.
Отдаю ему документы и присаживаюсь на свободный стул напротив.
– Для меня есть что-то интересное? – лениво интересуюсь и вольготно откидываюсь на спинку.
– Скажите прямо, – мнется Степан Юрьевич. – Алена вам кто?
Удивленно изгибаю бровь, изучая доктора. Не слишком ли дохрена он хочет знать? Может быть, это вообще подстава?
– Просто старая знакомая, – отвечаю нейтрально и равнодушно пожимаю плечами.
– Просто «знакомым» такие подарки не делают… – замечает он, так же рассматривая меня. Нет, что-то тут не так… Это либо чья-то наводка, либо личный интерес. С первым я справлюсь с легкостью, а вот второе… собственно, почему нет?
– Доктор, вас это совершенно не касается, – скупо усмехаюсь. – У меня есть свой интерес в здоровье этой девушки, не более.
– Ну со здоровьем у нее, прямо скажем, не очень, – торопливо запинается он, а мне совсем не нравится его тон. Что за невнятная хрень?
– Подробнее, – хмурюсь я.
– Здесь все, что я успел собрать, – протягивает мне папку с анамнезом Алены. – На почту тоже отправил.
Быстро проглядываю многочисленные листы, но ни черта не понимаю в медицинских терминах. Издевается или хочет меня выбесить?
– В двух словах объясните, – откладываю папку в сторону и складываю руки на груди.
– Несколько лет назад девушка попала в жуткую аварию, – стискиваю зубы так, что челюсть сводит, но не выказываю никаких эмоций. – Была проблема с позвоночником и операция на внутренних органах. Требовалась серьезная и долгая реабилитация, чтобы восстановиться, но девушка оказалась беременной и отказалась.
Слова медленно проникают в мой мозг, но не желают укладываться в нужном порядке. Не до конца понимаю, что хочет сказать врач.
– Как отказалась? – сверлю его взглядом.
– Ну вот в истории есть показание на аборт, – вытаскивает какую-то бумажку и демонстрирует мне и следом вторую. – И ее отказ от дальнейшего лечения…
Алена пожертвовала своим здоровьем ради нашего сына. Пипец. Треш какой-то. Как с этим жить?
О проекте
О подписке