И вроде бы надо сказать добрым людям «спасибо» за любезность, но язык не поворачивается, когда знаешь, что те же продукты в неопознаваемом «руссо туристо» виде – с нечитабельными названиями на турецком – лежат себе на полке в дальнем углу торгового зала в компании ценников, значения на которых в два-три раза ниже.

Творог, кстати говоря, найти сложнее всего, потому что турки считают его разновидностью сыра.

Зато натуральный йогурт отыскать не проблема, и продается он в Турции ведрами. Мамуля сразу схватила пятикилограммовое, нежно обняла его, окрестила своей прелестью и поклялась, что это будет ее основной продукт питания в ближайшие две недели. Что, впрочем, не помешало ей навалить в тележку гору халвы и лукума всех видов.

Пока я сбивалась с ног, разыскивая в разных углах и закоулках просторного торгового зала законспирированные товары по бабулиному списку, мои милые родственницы развлекались, гуляя по магазину, как по сувенирной лавке, и выбирая, чем бы таким себя побаловать.

– Леврек, – неуверенно прочитала Трошкина с листа, перечеркнутые цифры на котором обещали очень хорошую скидку. – А это кто, интересно?

Кто-то интересный был представлен большим куском бледно-розового филе, воссоздать по которому леврека в целом виде не представлялось возможным. Но судьба его, несомненно, сложилась трагично.

– Бери, – посоветовала задумавшейся Алке мамуля, пройдя мимо и даже не взглянув на неведомого леврека.

Она не отрывала взор от стены, сложенной из коробок с молоком, отыскивая продукт наименьшей жирности. Видимо, сознавала необходимость как-то компенсировать действие дико калорийных сладостей.

– А вы знаете, кто это? – спросила ее в спину зануда Трошкина.

Некоторые даже простого леврека купить не могут, пока не выяснят, кто он такой, где жил и чем занимался.

– Кто-то приличный и не пафосный, – не оглянувшись, на ходу ответила мамуля.

– Почему вы так думаете?

Мамуля не отозвалась, скрывшись за штабелем с крупами.

– Потому что «леврек» звучит почти как «ливрея», – предположила я, прекрасно зная мамулину манеру ассоциировать. – А ливрейные лакеи – это хорошо вышколенная прислуга высшей аристократии. Короче, бери его, зажарим – разберемся.

– Рыба высшей аристократии? – недоверчиво пробормотала Трошкина, но леврека в тележку все-таки положила.

Хорошая рекомендация – великое дело.

Обедали мы, как и собирались, в кафе, но леврек был благополучно куплен, успешно приготовлен и с удовольствием съеден на ужин.

Жарила его я, доказывая тем самым, что на детях гениев природа отдыхает не всегда. Мамулиного писательского таланта я не унаследовала, но папулины гены не спят во мне мертвым сном, готовить я умею, хотя и не сказать, что люблю.

Трошкина, вечная ревнительница справедливости, вызвалась мыть посуду после ужина. Бабулю, уважая ее миссию по обеспечению нас завтраками, мы вечерними хлопотами не озадачивали. Мамуля же внесла свой вклад в организацию приятных посиделок на закате, взявшись развлекать нас застольной беседой.

Плавая в бассейне и возлежа рядом с ним в шезлонге, она успела пообщаться с другими гостями, обитающими в нашем ЖК уже не первый день, и теперь жаждала передать полученную от старожилов условно ценную информацию.

– Вокруг нас шесть супермаркетов разных сетей, один из них оптовый. В «Биме» нужно покупать молочку, в «Шоке» – бакалею, большой выбор мясопродуктов в «Мигросе», а за овощами лучше ходить на базар, он тут по вторникам. За выпечкой, конечно, только в пекарню, ближайшая буквально за углом. Банкоматы всех местных банков стоят на площади с матрешками, проще пользоваться теми, у которых есть интерфейс на русском или хотя бы английском. Кнопка такси на столбе у наших ворот, остановка автобусов в квартале отсюда. Насущные вопросы можно задавать в местном чате в Телеграме, мне уже дали ссылку, я переслала ее всем вам, подключайтесь.

Мамуля перевела дух, и эстафету подхватила бабуля, тоже, видимо, принимавшая водные процедуры в режиме «ушки на макушке»:

– Комаров в этом году мало, поэтому на ночь кондиционеры можно не включать, обходиться открытыми окнами, но только если на них есть сетки.

– Зачем же сетки, если комаров нет? – спросила Трошкина.

Вечная отличница, она слушала очень внимательно, только что не конспектировала.

– А это не от комаров, – охотно объяснила бабуля. – Сетка – это чтобы не пришли Запотык и Тыгыдык.

– Кто-о-о?! – Мамуля, для которой это оказалось новостью, очень оживилась. – Что я слышу, тут есть свои фольклорные персонажи – вроде наших Домового и Барабашки?

– Нет, Бася, все гораздо проще, – усмехнулась бабуля. – Это два здешних кота, каждый со своими тараканами. Запотык любит незаметно улечься поперек дороги, создавая препятствие для гуляющих. А Тыгыдык – большой любитель бурного ночного веселья, если влезет в дом – никому спать не даст. Но, думаю, эта опасность больше грозит квартирующим на первом этаже, к нам на второй коты вряд ли доберутся… Ах, чуть не забыла о нашем вечернем визите!

Бабуля подхватилась, полезла из-за стола.

– Куда, к кому? – не поняла я.

Забыла уже о ранее объявленных планах.

– Да к тем соседям, которые слишком любят ночные котлеты, – напомнила мне Трошкина, которая даже в школе обходилась без шпаргалок, одной природной памятью, и встала: – Я с вами, Мария Семеновна.

– Тогда я тоже, – засобиралась я.

– Вот и прекрасно, я останусь тет-а-тет с моей музой и немного поработаю, – обрадовалась мамуля.

Набиваться в компанию к ним никто не стал. Нет среди нас таких смелых, которые желали бы лично познакомиться с музой ужастиков.

Маленькая делегация, особый вес которой придавала бабулина палка, выдвинулась из нашей квартиры и направилась к соседней.

– Может, лучше я – по-английски? – мягко придержав бабулю перед чужой дверью, спросила Трошкина. – Вы уверены в своем немецком, Мария Семеновна?

– Деточка! – подбоченилась родная старушка. – В моем немецком был уверен даже Отто Генрихович Шольце, бывший военнопленный, успевший до отправки его на русский фронт окончить три курса Лейпцигского университета, где, между прочим, в свое время учился сам Гете!

– Тогда пардон. – Алка вскинула руки и отступилась.

Бабуля примерилась и поскребла своим посохом чужую дверь, сделав это настойчиво, но довольно деликатно – примерно как Гэндальф, впервые явившийся к Бильбо.

В ответ кто-то прошествовал по коридору увесистым твердым шагом, позволяющим догадаться, что в соседях у нас обретается явно не мелкий хоббит.

Точно: дверь широко распахнулась, и на пороге возник высокий крепкий индивид в полотняных штанах, с голым торсом и босиком.

Выглядел индивид… ничего себе так. Накачанный, плечистый, живот в кубиках. Светлые волосы несколько длинноваты и небрежно растрепаны. Ухмылка кривая, но веселая. Морда наглая.

Стеснительная Трошкина тихо ахнула, но нашу суровую предводительницу интересное зрелище нисколько не смутило. Не опуская посоха, нацеленного индивиду в левое колено, она стальным голосом пробряцала:

– Кошен си нахтс кейне кноблучкотелеттес! – что, если верить бабуле с ее хваленым немецким, означало «Не жарьте по ночам котлеты с чесноком!».

– Я понял только слово «котлеты», – признался индивид, не выглядя при этом удивленным. Как будто к нему то и дело являлись с ультиматумами на языке Гете воинственные старушки с эскортом симпатичных девиц. – Вы их продаете?

– Кого? – бабуля моргнула.

Мы с Трошкиной переглянулись, начиная получать от происходящего удовольствие.

Обескураженная бабуля – даже более редкое зрелище, чем загорелый мужской живот в кубиках. Память о таком можно хранить долго и передавать из уст в уста.

– Котлеты. – А вот индивид нисколько не смутился.

– Нет! Что за чушь? – возмутилась бабуля. – Мы не продаем котлеты! Мы категорически требуем, чтобы вы их не жарили!

– Почему же? – Кажется, индивид добросовестно старался разобраться. – Знаете, вот сейчас, когда вы об этом сказали, мне вдруг ужасно захотелось котлет. И именно с чесноком.

– И мне, – тихо призналась избыточно честная Трошкина.

– Рад, что у нас так много общего. – Индивид подкупающе дружелюбно улыбнулся, протянул руку и потряс ее лапку. – Я Роберт, а вы?

– Я Алла, – зарумянилась Трошкина.

– Инна, – представилась я, поскольку рука индивида уже самовольно состыковалась с моей.

– А я Мария Семеновна, – брюзгливо сообщила бабуля, сложив ладони на посохе так, что стало ясно: ручкаться с кем попало она не станет. – Вы немец, херр Роберт?

– Нет! – как будто даже устрашился индивид. – А вы?

– С чего бы? – удивилась бабуля. – С моим-то именем… А вот с вашим…

И она с подозрением прищурилась:

– Признайтесь, вы не планируете снова жарить эти жуткие бараньи котлеты с луком, чесноком и, я могу ошибаться, но, кажется, с паприкой?

– Поклясться не могу, уж очень аппетитно вы описали эти жуткие котлеты, – подкупающе откровенно признался Роберт – то ли херр, то ли все же нет. – Но со словом «снова» вы определенно опережаете события, поскольку я пока еще ничего не готовил.

– То есть это не вы тут кашеварили прошлой ночью? – я решила, что пора вмешаться, а то этот нелепый разговор никогда не закончится.

– В два тридцать три пополуночи? – уточнила Трошкина, спасибо за эту важную деталь мамуле.

– Ах, в два тридцать три пополуночи! – Лицо индивида просияло запоздалым пониманием, и у меня возникло подозрение, что он над нами бессовестно издевается. – В это время я тут еще не жил. Тут обитали совсем другие люди.

– Какие? – настойчиво спросила бабуля и качнулась в сторону, пытаясь высмотреть упомянутых людей за широкой мужской спиной.

Видимо, запланированный ею визит все-таки включал воспитательное рукоприкладство.

– Какие-то херры. – Индивид развел руками и на всякий случай предусмотрительно добавил: – За которых лично я никакой ответственности не несу!

– Ваше счастье, – устало проворчала бабуля.

– Кстати, а что это мы стоим на пороге? – Индивид чутко уловил изменение ее настроения. – Прошу, добро пожаловать! Познакомимся поближе, пообщаемся по-соседски. Обсудим, к примеру, рецепты котлет.

– Спасибо, но нет! – в рифму и с чувством сказала я от лица всех присутствующих.

Индивид производил впечатление слишком ушлого. Приличные девушки (и даже молодящиеся бабушки) в вечерний час к таким в гости не ходят.

– Тогда, может, я к вам? – Ушлый индивид вознамерился шагнуть за порог.

– Найн! Как-нибудь в другой раз! – Бабуля ловко подбила палкой дверь, и та послушно захлопнулась, оставив индивида внутри.

– Когда мы котлет нажарим! – съязвила осмелевшая Трошкина и показала закрытой двери фигу.

– Аллочка, – укоризненно покачала головой бабуля. – Я все понимаю, этот Роберт тот еще херр, но воспитанные фройляйн так себя не ведут. Чтоб ты знала, для немцев кукиш равнозначен поднятому среднему пальцу, это очень неприличный жест.

– О майн гот, – пролепетала Трошкина и сокрушенно повинилась: – И я еще смела усомниться в вашем немецком…

Кажется, за дверью кто-то хихикнул.

– Уходим, – стрельнув недобрым взглядом в стеклянный глазок, скомандовала я. – Котлетной атаки сегодня не будет, а это все, чего мы хотели.

– Уже не всё, – шепотом призналась мне Трошкина, с подобием почтительного реверанса пропустив вперед бабулю. – Теперь и вправду очень хочется котлет. Как думаешь, та турецкая харчевня рядом с кофейней еще работает?

– Слушай, какие котлеты? Уже ночь на дворе.

– Ночь темна и полна ужинов, – смущенно хихикнула Алка. – Я на леврека налегать побоялась, все-таки непривычная еда… Осталась голодной.

Она положила руку на живот, и тот, как по команде, заурчал.

– Левреков бояться – в общепит не ходить, – сказала я укоризненно, но, разумеется, не бросила лучшую подругу в беде. – Ладно, пойдем искать тебе пропитание.

Мамуля и бабуля прогуляться с нами в кафе и обратно отказались.

– Я и дома-то не хожу в ночной дожор, с чего бы мне вдруг делать это в чужой стране, – съехидничала мамуля.

Бабуля молча побила кулаком подушку, готовясь ко сну, и потребовала, чтобы мы вернулись не поздно и при этом не шумели.

– Нам же лучше, – сказала я Трошкиной, когда мы уже вышли из дома. – Признаться, меня немного утомила наша расширенная компания. Пойдем по котлеты вдвоем.

– Как по грибы, по ягоды? – Алка заулыбалась.

Она трусишка, но при этом не лишена авантюризма и никогда не возражает против маленького безопасного приключения. Особенно если участие в нем вознаграждается вкусным призом – шоколадной медалькой, бараньей котлеткой…

До той турецкой харчевни, у входа в которую днем стоял яркий стенд-раскладушка, обещающий посетителям разнообразные кюфте, сиречь котлеты, было совсем недалеко. Минут через пять мы уже входили в дверь, все еще открытую, что означало – заведение продолжает принимать посетителей.

За столиками, правда, уже никого не было, но у стойки, беседуя с официантом в длинном фартуке, спиной к нам стоял какой-то мужчина. Трошкина сразу с порога громко спросила по-английски:

– А зе эни котлетс? – И единственный посетитель обернулся к нам, блеснув глазами и улыбкой.

– Да что ж такое-то! – Я чуть не споткнулась.

Это был наш новый знакомый Роберт, склоняюсь все-таки к тому, что херр.

Холщовые штаны, в которых мы его уже видели, он дополнил сандалиями и льняной рубахой, но не потрудился ее застегнуть, так что мне пришлось инстинктивно зажмурить глаза: рельефные кубики живота бросились в них как увесистые кирпичи.

– Вам ли жаловаться, это же вы создали ажиотажный спрос! – упрекнул нас ухмыляющийся блондин и потряс в воздухе довольно пухлым бумажным пакетом.

Повеяло густым мясным духом.

– Что это у вас там? – Трошкина, тоже было затормозившая, не смогла противиться котлетному магнетизму и двинулась прямо к стойке легкой поступью лунатички.

– Они самые, – не стал запираться Роберт. – Хотите, поделюсь?

– Мы сами закажем, – Трошкина опомнилась и повелела парнишке в фартуке: – Кюфте, плиз. Фор кюфте – четыре порции!

– Ого! – оценил ее аппетиты блондин.

– Не ого, а чтобы хватило на всю компанию, – холодно глянула на него Алка и снова обратилась к официанту: – Тейбл фо фор, плиз. Столик на четверых!

Из того, чтобы она дублировала английские фразы русскими, я поняла, что говорилось все в специальном расчете на нашего нового знакомого. Он это тоже уяснил, нарочито печально вздохнул, пробормотал:

– Что ж, не буду вам, всем четверым, мешать, – и удалился вместе со своим пакетом.

– Здорово я его отшила, да? – Трошкина проводила ретирующегося блондина насмешливым взглядом и горделиво расправила плечи.

– Здорово, – согласилась я. – Но куда нам столько еды? Четыре порции, а они тут огромные!

– Возьмем с собой, как и он. – Алка кивнула за порог, куда уже вышел, растаяв в ночи, ее идейный соратник-котлетопоклонник, и с улыбкой предвкушения развернулась к пустому залу. – Выбирай, какой столик тебе больше нравится?

Решив, что в квартиру на втором этаже котам не проникнуть, бывшая учительница биологии сильно недооценила четвероногих аборигенов Запотыка и Тыгыдыка. Не потому, что ей не были известны возможности представителей семейства кошачьих, просто она еще не знала, какой удобной стартовой площадкой является группа разновысоких пальм у бассейна.

Как говорится, век живи – век учись.

С другой стороны, Запотык и Тыгыдык осмотрительно не афишировали свои упражнения с пальмами, совершая их исключительно под покровом ночи.

Сегодня сигналом к поздней физкультуре стала полная луна.

Как только она выплыла над крышами, Запотык покинул свой пост на узкой дорожке к бассейну, поперек которой довольно долго терпеливо лежал, дожидаясь, когда какой-нибудь подслеповатый любитель поздних купаний занесет над ним ногу.

Эту ошибку совершали многие, поскольку окрас кота в потемках идеально совпадал с расцветкой дорожки.

Увы, сырно-желтая луна Запотыка предательски высвечивала, лишая его удовольствия в самый последний момент с душераздирающим воплем вырваться из-под ноги пешехода.

Что ж, театру одного актера всего лишь следовало сменить сценическую площадку.

Запотык модельным шагом «от бедра» приблизился к самой низкорослой из трех пальм и легко на нее запрыгнул. Тут же из мрака материализовался Тыгыдык, перемигнулся с братцем, изящно потянулся и пару раз символически царапнул пальмовый ствол, изображая милого котика, занятого невинным делом – точкой когтей.

Запотык примерился и перепрыгнул на дерево повыше. Тыгыдык мгновенно совершил прыжок, достойный молодого льва, и занял его место на пальме первой ступени.

Запотык напружинился и сиганул на третье дерево. Это был довольно сложный трюк, который порой не удавался, и тогда кому-нибудь в зоне пикника у мангала прилетало внезапное счастье в виде кота, красиво планирующего на макушку везунчика меховой панамкой.

Сегодня у перелетного кота все получилось как надо. С третьей пальмы он перепрыгнул на карниз, дождался там братца, и они вместе прошествовали на балкон.

Тут надо сказать, что выбор балконов у Тыгыдыка и Запотыка имелся весьма широкий, поскольку три пальмы были не единственной их стартовой площадкой. Деревья, заборы, навесы и прочие полезные сооружения позволяли котикам включать в зону доступа все пять домов жилого комплекса. Однако Тыгыдык и Запотык предпочитали проникать в те помещения, которые некоторое время были для них недоступными. Настоящим артистам наиболее интересна новая публика.

В угловой квартире на втором этаже блока А почти неделю никто не жил, и котики обрадовались возможности освежить свое знание планировки этих апартаментов. Стеклянная дверь на балкон оказалась закрыта, но рано или поздно это должно было измениться.