Читать книгу «Свидание на пороховой бочке» онлайн полностью📖 — Елены Логуновой — MyBook.
image
cover

В такси по дороге в ресторан мы с подружкой бурно дискутировали о том, кто из нас с ней лучший дипломат, и чуть не поссорились, но в итоге пришли к мировой, договорившись, что обе и в подметки не годимся графу Петру Александровичу Румянцеву-Задунайскому.

У Жоры Горохова выдался трудный день, перетекший в сложный вечер.

Упакованные баночки импортного художественного дерьма имели вид, габариты и вес отечественного овощного ящика.

– Брутто тридцать три кило, – предупредил Жору водитель почтового фургона, пряча в планшет чин чином оформленную расписку в получении ценного груза.

– Брутто, брутто… Как-нибудь допру-то! – небесталанно срифмовал Горохов, радуясь тому, что дело движется.

С помощью почтового водителя он перегрузил увесистый ящик в свою машину и бережно, чтобы не растрясти содержимое баночек, повез искусство в городскую художественную галерею.

И тут удача Жоре изменила.

– Извините, но мы так не договаривались, – строго сказала сухощавая дама, состоящая в должности главного хранителя.

Звучный титул красивыми золотыми буковками с завитушками был отпечатан на кармашке форменного халата из благородного серого полотна. Из кармашка выглядывали ручки небольшого шарнирно-губцевого инструмента. Заглядевшись на сей аксессуар, Жора даже не сразу понял суть сказанного. Он заинтересованно гадал – что это такое? Клещи, кусачки, плоскогубцы? И зачем?

У главной хранительницы было сухое и твердое лицо потомственной испанской инквизиторши. Жора с легкостью мог представить благородную донью хранительницу с ее стальным инструментом в пыточной – оттяпывающей пальцы неразумным грешникам, которые дерзнули тронуть музейные сокровища немытыми руками.

– Мы не договаривались о хранении экспонатов, – заявила хранительница. – По нашим правилам, вы должны доставить их в день монтажа экспозиции. В данный момент галерея не располагает охраняемым помещением, приспособленным для временного хранения ценностей, и не оказывает такого рода услуг.

– Вот дерьмо! – четко в тему привезенных ценностей высказался Горохов. – И что же мне делать?

Ему ничуть не хотелось переть экскрементальное искусство в свою квартиру. Столь смелый авангард не сочетался бы с классическим интерьером и любопытным терьером, который запросто мог докопаться до содержимого ящика. К тому же жилище Горохова располагалось на пятом этаже в доме без лифта.

– Обратитесь в банк, – посоветовала Жоре донья хранительница и попыталась закрыть перед ним дверь.

Горохов очень хорошо представлял себе, что ему скажут в банке, если он пожелает оставить там на хранение свой интересный ящик.

Столице аграрного края еще только предстояло оценить художественные эксперименты с экскрементами. В данный момент в городе не было даже банка спермы, что уж там говорить о специальном банке фекалий!

С другой стороны, именно эта недооценка горожанами высокого искусства дефекации позволяла не особо беспокоиться о сохранности экспонатов.

– Минуточку! – Жора решительно застопорил дверь ногой. – Если проблема заключается только в отсутствии специального хранилища, то это вовсе не проблема. Можете оставить этот ящик хоть в кладовке под лестницей. Я обещаю вам, что его никто не украдет.

– Простите, но я не верю обещаниям незнакомцев, – высокомерно объявила донья хранительница, и ушлый Жора тут же понял, где слабое место собеседницы.

– Я могу представить самые лучшие рекомендации! – пообещал он, нашаривая в кармане куртки телефон. – Верительные грамоты и все такое… Скажите, кто для вас авторитет?

– Европейский музейный форум, – не без ехидства сообщила донья.

– Э-э-э… Значит, нужен знакомый авторитет из мира искусства?

Жора быстро пролистал список контактов в своем телефоне.

– Вот, пожалуйста: Казимир Кузнецов! Лауреат многочисленных конкурсов и премий, бесспорная величина в современном искусстве дизайна, его в нашем городе любая… гм… хранительница знает!

Энергичным шевелением бровей он отмел возможные возражения и ловко послал вызов на номер лауреата и величины.

Ранним вечером задолго до заката знаменитый Казимир Кузнецов лежал в постели, что он и сам бы посчитал предосудительным, если бы вульгарно спал. Но Казимир был чужд ленивой дремоты, он энергично и добросовестно предавался любовным утехам, каковое занятие совершенно искренне полагал наидостойнейшим мужским делом и где-то даже подвигом.

Сподвижницей Казимира была Тамара Руслановна Кулишевская, владелица сети гомеопатических аптек и пресловутого красного «Пежо», чужая жена и поклонница многочисленных Зяминых талантов, включая и художественный, но не в первую очередь.

Сообщив сестре и через нее – ревнивой Алке, что Тамара Руслановна является его клиенткой, Зяма вовсе не соврал. Он просто не сказал всей правды.

А мадам Кулишевской, которая тоже как-то видела его с Трошкиной, Зяма объявил, что Алка – его сестра. Ему повезло: в тот момент, когда Тамаре выпала возможность вопросить, указуя перстом: «А это что за девушка?!», Алка шествовала плечом к плечу с Инкой, так что Зяма снова не соврал. Он просто воздержался от пошлого тыканья пальцем в названную им особу.

В результате великолепный Казимир совершенно не мучился угрызениями совести от того, что водит за нос сразу двух своих милых дам. Ведь они обе оказались наполовину обманутыми, и это равенство положения никак не позволяло обвинить Зяму в том, что к Аллочке он относится лучше, чем к Тамарочке, – или наоборот!

Гениальный Казимир Кузнецов парадоксально сочетал грязные помыслы и чистую совесть.

Телефонный звонок удачно угодил в антракт между постельными действиями.

– Да-а-а, слушаю, – расслабленно отозвался Зяма.

– Казимир Борисович, здравствуйте, это Георгий Горохов, коллега вашей сестрицы Индии.

– Не орите, – заметно менее добродушно буркнул братец, отодвигаясь от подруги, которая полагала, что его сестрицу зовут Аллой. – Вы коллега моей сестры, и что?

– И я прошу вас заверить одну очень строгую даму, что рекламное агентство «МБС», в котором работаем я и сестра ваша Ин…

– Интересно и плодотворно работаете, подтверждаю! – рявкнул Зяма, заглушая «неправильное» имя. – Замечательно работаете, выше всяких похвал, настоятельно рекомендую!

– Вот, слышали? – донеслось из трубки. – Это не кто попало, это сам Казимир Кузнецов говорит! Я работаю вместе с его сестрой Ин…

– Иногда вместе с сестрой, а иногда без сестры! – повысил голос Зяма. – Но всегда прекрасно, подтверждаю, и давайте на этом закончим, я очень, очень занят!

– Спасибо, Казимир Борисович! – поблагодарила трубка.

– Пожалуйста, – проворчал Зяма и спрятал телефон под подушку.

– Все в порядке, милый? – спросила Тамара, пощекотав квадратный подбородок возлюбленного.

– Все прекрасно, дорогая, это семейные дела, – ответил Зяма, морща лоб.

До него с опозданием дошло, что он малость недодумал, назначив своей сестрицей Алку, потому как настоящая сестрица Инка от этого никуда не делась и, видимо, будет еще путаться под ногами. На этот случай надо было что-то сочинить…

– Похоже, в нашем отчем доме будут гости, – придумал Зяма. – К нам приедет Индия, моя двоюродная сестра из деревни.

– Из индийской деревни? – заинтересовалась Тамара.

– Нет, из отечественной. Ее полностью Индустрия зовут, как прабабушку. – Выдумщик Зяма поворочался, устраиваясь поудобнее. – Это редкое имя появилось в семье Кузнецовых очень давно, еще на заре советской власти, и с тех пор передается через поколение – такая у нас традиция…

– Как красиво! – восхитилась Тамара. – Индустрия… Казимир… А твое имя тоже времен зари советской власти? Должно быть, посвящено борьбе за мир?

Тут Казимиру беспощадно припомнилось, как на заре школьной жизни одноклассники уверенно дробили его редкое имя на две части – «Козий» и «Мир» и какую внутреннюю и внешнюю борьбу это порождало.

Настроение у сказочника тут же испортилось.

– Давай спать, а? – неромантично зевнул он и показательно захрапел, ускользая от неудобных расспросов в царство Морфея.

– Я буду по тебе скучать, – призналась мне Трошкина.

– И-йа! – икнула Сарахова.

Я говорила ей, что роллы с сибасом не стоит запивать шампанским, но Маруся неукротимо жаждала праздника.

– Й-а й-еду, й-еду, й-еду в далеки-йе кра-йа! – в рваном синкопированном ритме с пьяным запотыком распевала она, ворочаясь на переднем сиденье такси, как весенний медведь в берлоге.

В ходе встречи в «Суши Луши» мы с Марусей достигли полного понимания и взаимовыгодного соглашения.

Ушлая Сарахова ухитрилась одновременно получить сразу два заманчивых предложения. Себе она оставила пресс-тур в Грецию, а мне сбагрила командировку в новенький, с иголочки, парк развлечений Русляндия. Тамошнее руководство вознамерилось силами приглашенного эксперта проверить качество работы штатных маркетологов, и Сараховой (то есть в итоге мне) выпал шанс поработать ревизором.

Трошкина же получила от меня неоплачиваемое творческое задание сочинить и представить Броничу страшную сказку о загадочной болезни, уложившей ценного сотрудника Кузнецову в постель на неделю как минимум.

– Ты, конечно, не совсем маркетолог, но и я не очень журналист, так что все по-честному, – своеобразно рассудила аферистка Маруся. – Главное – ты, Инка, тоже блондинка!

И она запела на блатной мотив:

– Инка как блондинка по двору идет!

– Шишки собирает, песенки поет, – проворчала Трошкина.

Откровенно завидуя предстоящим мне и Сараховой приключениям, она бессовестно пыталась отравить нам радость жизни скептическими замечаниями:

– А вы уверены, что никто не заметит подмены? Ведь Кузнецова выше тебя, Сарахова, почти на две головы!

– Так ведь меня в этой самой Русляндии живьем никто не видел! Только на фото в скане паспорта! – широко отмахнулась Маруся, едва не заехав в ухо таксисту.

Машина вильнула, напугав бредущий параллельным курсом трамвай.

– Основные факты моей биографии ты, Инка, и сама знаешь, так что авось не провалишься, – рассудила Сарахова. – Неделю продержишься как-нибудь, я в тебя верю.

– Тогда деньги вперед, – попросила я.

– Не настолько верю, – подумав, вздохнула Маруся. – Чуточку все же сомневаюсь.

– Я бы даже сказала, изрядно колеблешься, – ехидно уточнила завистница Трошкина, намекая на Марусину неустойчивость.

Мне, как самой трезвой (и самой сильной), пришлось сопроводить шатающуюся Сарахову до порога ее квартиры.

А Трошкина ждала моего возвращения в такси и потому не увидела во внутреннем дворе сараховского дома Зямину машину, компрометирующе припаркованную бок о бок с незабываемым красным «Пежо».

Я не стала рассказывать ей об этом, чтобы не спровоцировать очередную вспышку жгучей ревности. Мне было некогда отвлекаться на чужие страсти-мордасти: уже утром я, самозваный ревизор-маркетолог, должна была отправиться по месту назначения – в тематический парк Русляндия. И самым актуальным для меня вопросом был такой: что положить в чемодан?

Модные дамы и пижоны вроде Зямы меня поймут. С разбегу собрать идеальный гардероб на неделю жизни в незнакомом месте – это задачка потруднее той, что досталась примороженному Каю. Сложить из льдинок на полу одно лишь слово «Вечность» – подумаешь! Я густо испещрила все горизонтальные поверхности в своей светлице разноцветными иероглифами разбросанных одежек и, когда глаза мои и мысли окончательно разбежались, обессиленно присела на чемодан.

Слоновий вздох, вырвавшийся из моей груди, остановил в поступательном движении мамулю. Она искала встречи с заплутавшей музой ужастиков, прогуливаясь по коридору в характерной манере деревенского привидения: в долгополой ночнушке из светлого полотна, простоволосой и босиком.

– Дюшенька? О!

Родительница заглянула ко мне и округлила глаза:

– Ты наводишь порядок в шкафу?!

Я хмыкнула. Порядок в моем платяном шкафу бывает лишь дважды за всю его мебельную жизнь: в светлый миг прибытия гардероба из магазина и в скорбный час его ухода на свалку! Только такая фантазерка, как Бася Кузнецова, могла предположить, будто я в глухой полночный час поддамся вирусу аккуратности, к которому у меня стойкий иммунитет с ранних лет. Трошкина в институте, помнится, очень эффектно проиллюстрировала свой доклад на тему «Хаос как понятие и явление» фотографией внутреннего мира моей дамской сумки…

– Нет, мам, я собираюсь в срочную командировку. Уеду уже утром, вернусь через неделю, – лаконично проинформировала я родительницу.

– Да что ты? А куда ты едешь?

Мамуля подхватила с пола кислотно-зеленую маечку, приложила ее к своему сермяжному балахону и повертелась у зеркала.

– В парк Русляндия, – я оценила смелую маечку свежим взглядом со стороны и отняла ее у родительницы. – Пожалуй, это я возьму.

– Да что ты?! – повторила мамуля и потянулась за следующей тряпочкой. – В Русляндию?! В этот чудесный новый парк, который называют нашим ответом Диснейленду?! О!

Она взволновалась:

– А ты знаешь, что там все-все посвящено оте-чественному фольклору? Американская горка называется «Змей Горыныч», башня свободного падения – «Жар-птица», ресторан – «Скатерть-самобранка», отель – «Богатырь», парикмахерская – «Марья Краса – Длинная Коса»…

– А спа-салон для элегантных пожилых дам – «Баба Яга – Костяная Нога», – бархатно хохотнул в прихожей знакомый мужественный голос. – И эпиляцию там делают рубанком!

Обиженная мама надула губы, а я обрадованно позвала:

– Эй, братец козленочек! Заходи, ты-то мне и нужен!

Зямка – великий спец по модным тряпкам – в два счета собрал для меня чемодан, и в семейном гнезде Кузнецовых наконец-то воцарилась такая же сонная тишина, как во всем нашем благословенном городе.

В Русляндию поутру меня с чемоданом отвез тот же Зяма, и я не думала, что он помогает дорогой и единственной сестричке из бескорыстного благородства. Я не такая дурочка. Зная братца, я догадывалась: он старается меня задобрить, ибо что-то натворил.

У меня было сильное подозрение, что Зямин тайный грех связан с дамой в красном «Пежо», и, видимо, поэтому мне то и дело мерещилась в кильватере аналогичная машина.