В отделении они пробыли три часа. Оформили заявление, звонили родителям Зины (как и предполагалось, девушки в Казахстане не было, последний раз Кусаиновы разговаривали с дочерью неделю назад: Зина звонила им с почтового отделения), рассказали все, что знали о своей однокурснице, оставили ее фотографии.

– Когда последний раз вы видели Зину? – спросил молоденький лейтенант. –Давайте по порядку. Вы… – обратился он к Тамаре.

– Я вышла из общежития в двенадцать. Зина была еще в комнате. Но, мне кажется, она собиралась куда-то пойти.

– Почему вы так думаете?

– Не знаю. Может, она сказала что-то… Я не помню.

– Это важно. Вспоминайте. Она была одета?

– Да.

– Как одета? Для выхода на улицу?

– Нет. Но…

– Так. Тамара Вячеславовна, – обратился к ней лейтенант по имени отчеству, – вы заявили, что Зина Кусаинова собиралась куда-то пойти. Заявили?

– Да.

– Я хотел бы уточнить: почему вам так показалось? Попытайтесь вспомнить. Представьте вчерашнее утро…

– Да-да. Вспомнила! – Тамара волновалась. – Я поняла, почему так подумала. Ее куртка лежала на кровати.

– А обычно она не лежит на кровати?

– Нет, конечно. У Зины все строго. Она любит, чтобы все было на местах.

– Вы с ней общались?

– Только самые обычные фразы.

– А где вы сами находились? В котором часу вернулись?

– Я была у родственников. Они пригласили меня на обед. Вернулась около пяти часов.

– И больше никуда не выходили?

– Нет. Я занималась до поздней ночи. У нас сегодня на первой паре был семинар, я к нему готовилась.

– Хорошо. Теперь вы, – лейтенант посмотрел на Александра. – Вы в котором часу видели Зину в последний раз?

– Очень странно, что она собиралась куда-то идти, – начал он.

– Почему странно?

– Мы договорились, что она поможет нам с уборкой.

– С какой уборкой? Рассказывайте живее. Не тяните! – участковый был явно недоволен.

– Наша комната вчера дежурила. У нас восемь комнат на этаже, и раз в два месяца, по воскресеньям, нам приходится убирать. Ну, кухню помыть и душевые. Вчера была наша очередь.

– Ага… А вы, значит, привлекаете девушек? – лейтенант улыбнулся.

– Обычно мы сами справляемся. Нас четверо. Но у нашего друга проблемы. Его беременная жена попала в больницу, и он сильно переживает. Мы решили его не беспокоить, ему не до уборки. А Зина вызвалась помочь. Она сама сказала: «Не трогайте Ивана, я буду вместо него». Мы обрадовались. Договорились встретиться на кухне в два часа. Но она не пришла. Мы ждали минут десять. Хаймес пошел за ней…

– Да, я подходил к ее комнате, стучал. Но дверь была заперта. Я постучал и позвал ее, но никто не открыл. В комнате было тихо. Я подождал немного, но понял, что никого нет. Ну… и мы начали сами убирать.

– Еще шутили, что Зина загуляла, – добавил Александр.

– Вот! Видите!

– Что? – переспросил Хаймес, – что мы видим?

– Вы сказали, что она загуляла! А до этого говорили, что она ни с кем не встречалась. Но вы же так предположили?!

– Да ничего мы не предполагали! Говорили просто так, шутя. Ни с кем она не встречалась.

– Если вы имеете в виду какого-либо парня, то у нее никого не было, – упрямо заявил Кузнецов.

– И почему ж вы так уверены? Разве не может быть, чтобы девушка с кем-то… э-э… дружила, а вам не сказала?

– Не может. Такого быть не может, – поддержал друга Маркос.

– Ладно. Дальше, – ухмыльнулся лейтенант. Видимо, он не воспринял всерьез заявление друзей.

– А что вас интересует?

– Повторяю свой вопрос: когда вы видели Зинаиду Кусаинову в последний раз?

– Вчера я с ней не пересекался. – Александр задумался, потер лоб. – В субботу вечером. Не помню точно. Где-то в девять вечера. Мы встретились в коридоре, договорились, что она поможет с уборкой. Да, точно. Больше я ее не видел.

– А вы? – обратился милиционер к Хаймесу и Маркосу.

– Тоже в субботу. На кухне. Я был с Алехандро.

– Алехандро – это кто?

– Это я.

– Понятно…

– А я видел Зину в воскресенье, – сообщил Маркос.

– В котором часу?

– Около часа. Из окна. Она проходила мимо.

– Куда и зачем она шла? И почему вы смотрели в окно в это время? Вдруг взяли и посмотрели?

– Нет, не вдруг. Я сначала услышал ее смех.

– Так. Поподробнее.

– Она с кем-то разговаривала и смеялась. Я выглянул. Она разговаривала с двумя парнями из нашего курса. С инженерного факультета. Но они не живут в общежитии, москвичи, наверное. В гости пришли к кому-то.

– А дальше?

– Потом они разошлись. Парни зашли в общежитие, а Зина ушла в другую сторону.

– В какую?

– В сторону университета.

– Зачем ей идти в университет? Вчера было воскресенье.

– Я сказал, в сторону университета. До него еще дойти надо. Там сквер и стройка, ее нужно обойти. И недалеко есть остановка автобуса. Возможно, она к метро шла. Но я знал, что она должна вернуться к двум часам… Мы же договорились.

– То есть шла она в сторону метро Юго-Западная?

– Нет. Беляево. Там стройка по пути. И обходить нужно.

– Хорошо. Спасибо. Значит, последний раз Зину видели в час дня. С ней было все в порядке, и она весело смеялась. Так?

– Получается, так, – ответил за всех Александр.

– Пока все. Ваше заявление зарегистрировано. Мы сейчас сообщим о пропавшей девушке по нашим внутренним каналам связи и начнем розыскные мероприятия. Надеюсь, вы понимаете, что должны сразу же сообщить в милицию, если Зинаида вернется.

– Да, конечно, мы вам сообщим.

– А вы думаете, она найдется? – с надеждой спросил Хаймес.

– Да куда она денется?

– А как часто люди… э-э… находятся в таких случаях?

– Часто. Будем надеяться. Вы можете идти.

– Товарищ милиционер, – у самой двери Хаймес остановился и обратился к лейтенанту.

– Что еще, товарищ… м-м… Хаймес Родригес де Сан-Хосе? Я правильно назвал имя и фамилию?

– Да, правильно.

– Так что вы хотели сказать?

– Может, стоит на стройке посмотреть? Знаете, там такие ямы… Может, она упала. Зина часто проходила через стройку. Мы все так делали. Так ближе и к метро, и к магазину, и на почту. Обходили лишь тогда, когда дождь и слякоть. Вчера было сухо, сегодня тоже. Она могла пройти около забора, – Хаймес был убедителен. – И если рабочие не закрыли ворота (а они редко закрывают их днем), то Зина могла пролезть сквозь доски и пройти к метро напрямик. Мало ли, может, она упала. Может, ей помощь нужна. А мы тут сидим.

– Хорошо. Спасибо за совет. Сейчас отправим кого-нибудь на стройку. Хотя сегодня ведь понедельник. Там работают строители. Если бы случилось что-нибудь, нам бы уже сообщили.

– Может, мы сами? – Хаймес настаивал, – ну… сами сходим и поговорим с рабочими…

– Мы все проверим! – лейтенант покачал головой, – идите в общежитие. – Он занялся бумагами, показывая, что разговор окончен. Но видя, что студенты не уходят, топчутся возле двери, добавил: – Я вам обещаю.

– Спасибо, – поблагодарил Александр.

Когда они вышли из отделения, Маркос шепнул, обращаясь к Хаймесу:

– Кхавасун, Маркос⁶…

Когда перуанцы сильно волнуются, они начинают общаться на своем родном языке. Кечуа – интересный язык, непростой. Кое-что Кузнецов понимал. Иногда догадывался… Вот и сейчас предположил, что они хотят зайти на стройку.

– Тамар, – обратился он к девушке, – ты иди в общагу, а мы на стройку забежим.

Перуанцы благодарно кивнули.

Но на стройплощадку их не пустили. Там вовсю шли работы. Строители, увидев молодых людей, вызвали начальника. Тот поначалу ругался, потом, выслушав Александра, сообщил, что за последние два дня никаких ЧП на стройке не происходило и в ямы никто не падал.

Маркос и Александр успокоились, но Хаймес еще сильнее разволновался.

– Хаймес, давай не думать о плохом. Может, действительно, у Зины появился парень и она… ну… с ним?

– Может, и так… – он как-то грустно усмехнулся и произнес на кечуа: – Tupa nanchis kama⁷. (Для русского уха фразы на кечуа звучат непривычно и глухо: «Тупа нантшис кхама».)

– Переведи. – Александр посмотрел на друга. – Моя перуанская няня учила меня некоторым словам, но я уже многое подзабыл.

Хаймес молчал, смотрел куда-то в одну точку, потом покачал головой. Вместо него ответил Маркос:

– Он сказал, что до тех пор, пока он не увидит снова Зину… Понимаешь, пока он не встретится с ней вновь… – Маркос не договорил.

– Ее больше нет, – пробормотал Хаймес и заплакал.

– Хаймес, пожалуйста, не надо, – Александр почувствовал, что еле сдерживает слезы. – Давай подождем. Она вернется.

– Вчера, когда я стучал в дверь ее комнаты, мне стало так… Me sentí mal… Llamé a la puerta … pero nadie la abrió⁸. И я почувствовал… нехорошее что-то. Но потом мы шутили, и это ощущение ушло. А сегодня утром Тамара сказала, что Зина не пришла домой ночевать. Я не знаю, что с ней случилось, но ее больше нет… Я чув-ству-ю… – и он разрыдался.

Друзья, не сговариваясь, завернули в сквер, который находился недалеко от общежития, присели на скамейку и просидели долго, не проронив ни слова. Поднялись, когда прохладный апрельский ветер нагнал тучи и закапал дождь.

А потом произошли сразу два события.

Поздно вечером в комнату прибежал возбужденный Иван и сообщил, что у него родился сын. Ольга и мальчик чувствуют себя хорошо. Иван долго ждал звонка в дежурном почтовом отделении и, наконец, его родители вышли на связь и сообщили радостную весть: в двенадцать дня (восемь вечера по московскому времени) родился здоровый ребенок; матери и малышу больше ничего не угрожает.

Друзья, конечно, обрадовались такой новости, поздравляли новоиспеченного отца. Они решили не сообщать Ивану о пропаже Зины. Во всяком случае, не сегодня. Последние три дня он был не в себе, думал лишь о своей беременной жене.

Второе событие было совсем безрадостным. Во вторник в одиннадцать утра в университет пришли три представителя прокуратуры.

Зиночку… то есть труп Зиночки нашли рабочие в недостроенном жилом доме на втором этаже в одной из «квартир». Нашли рано утром во вторник. Как она туда попала? Кто и почему ее убил?

И началось следствие. Всех четырех вызывали к следователю. Не раз. Допрашивали тщательно, докапывались до мелочей.

Оказалось, последним видел Зину не Маркос, а Иван. Он сказал, что встретил ее в районном отделении почтамта. Иван находился там с двенадцати дня, ожидал звонка из Перу. В отделении его уже приметили, понимали, что у парня проблемы, сочувствовали; телефонистки старались по возможности быстрее соединить с домом.

– Что там делала Зина? – спросили Ивана.

– Не знаю. Кажется, отправляла открытку. Я видел в ее руке открытку с цветами.

– Но для того, чтобы отправить открытку, совсем не обязательно идти на почтамт, достаточно лишь бросить ее в почтовый ящик.

Проверили. Да, это правда, Зина была на почте, она отправляла телеграмму. И время совпало. Иван действительно видел в ее руках открытку. Без четверти два Зина отправила телеграмму кузине – поздравляла с днем рождения.

Криминалисты установили предположительное время смерти девушки: с двух до трех в воскресенье. Значит, ее убили, когда она возвращалась в общежитие. Но кто? Зачем? Может, это маньяк? Однако странный маньяк! Экспертиза установила, что никакого сексуального насилия над девушкой совершено не было. Ее лишь сильно ударили несколько раз по голове. Один из ударов оказался смертельным. Да еще в крови была найдена смесь психоактивных веществ растительного происхождения!

У Зины! В крови! Наркотик!

Она никогда никаких наркотических веществ не употребляла (все четверо могли поклясться на Библии!), значит, этой гадостью ее мог напичкать преступник. Но каким образом? Заставил принять насильно? Однако следов сопротивления на теле девушки также не было обнаружено.

Необъяснимое убийство!

Из-за наркотика (оказалось, что в составе напитка, который Зина выпила перед смертью, находились компоненты различных растений и грибов психотропного действия, произрастающих в Южной Америке!), да еще из-за маленькой игрушечной ламы, которую девушка сжимала в кулаке (ее подарил Зине Маркос), все перуанцы попали под подозрение.

В милиции долго проверяли их алиби.

Трое – Александр, Хаймес и Маркос – занимались уборкой в общежитии. Но у следователя возникли сомнения в их алиби.

Маркос, например, убирал душевую в то время, когда Хаймес и Александр трудились на кухне. То есть некоторое время, по его словам, он был один. От общежития до строительной площадки можно дойти быстрым шагом за пять минут, и Маркосу вполне хватило бы времени дойти туда, убить и вернуться! Никто не заметил бы его отсутствия. Но оставались вопросы, на которые следствие не могло ответить: зачем ему убивать Зину? – раз; и как девушка попала на стройплощадку? – два. Маркос назначил ей встречу на стройке? Допустим, он пригласил ее на свидание втайне от друзей. Допустим. Но он бы пригласил ее в кинотеатр или парк. На стройку как он ее заманил? Времени у него на уговоры не было. Значит, заранее спланировал? Зачем?

И все-таки следователь считал такое развитие событий возможным. К счастью, чуть позже Маркос вспомнил, что в то время, когда он натирал кафель в душевой, туда заглядывал студент африканец. Хорошо, что тот студент нашелся и подтвердил слова Маркоса.

Хаймес тоже отлучался. Он дожидался Зину возле ее комнаты. Стучал, волновался.

Почему волновался? – Потому что Зина всегда выполняла обещания.

Было ли у него время пойти на стройку, убить и вернуться? Следователь считал, что было. Милицию также насторожил тот факт, что именно Хаймес накануне завел разговор о стройке и предположил, что Зина могла находиться там. Но у него тоже не оказалось мотива для убийства девушки. Да и времени не так много было.

Далее Александр Кузнецов. Он ни одной минуты не находился в одиночестве. Даже когда Хаймес ушел за Зиной, на кухню все время кто-то заходил.

Иван. С его слов, он расстался с Зиной там же – на пороге почтамта. Вернее, он вышел вместе с ней. Они поговорили пять минут на ступеньках. Когда она ушла в сторону общежития, стрелки на часах почтамта показывали без пяти два. Он заглянул в киоск купить сникерс (в киоске факт покупки шоколадки подтвердили и парня запомнили, но время уточнить не смогли). Зина ушла, а Иван вернулся в здание почтамта ждать звонка. И он его дождался (к тому времени его жена еще не родила, он нервничал из-за отсутствия новостей). Работники почты заверили, что Иван еще долгое время находился в отделении. Правда, он выходил ненадолго (как долго он отсутствовал, никто из них не мог ответить однозначно). Телефонный разговор с Перу состоялся в двадцать минут четвертого. Теоретически он тоже мог выйти из отделения, убить Зину, вернуться и ждать звонка. Но снова вставал вопрос: «Зачем ему нужна смерть Зины?», на который не находилось ответа. К тому же мысли Ивана в эти дни были заняты женой и малышом, никак не желавшим появиться на свет. Иван ходил сам не свой, потерял покой.

Он сообщил также, что Зина вела себя как обычно; странного состояния, которое могло быть вызвано наркотическими веществами, он не заметил. Девушка, принимавшая у Зины телеграмму, также хорошо запомнила ее («Красивая очень, улыбчивая, восточной внешности») и никаких странностей в ее поведении не увидела. А должна была. Потому что такая смесь психоактивных веществ действует достаточно быстро. Значит, приняла Зина наркотик, уже выйдя из почтового отделения. Но каким образом? Кто опоил ее этой гадостью?

Итак, у троих перуанцев было частичное алиби. Лишь Кузнецова следователь полностью исключил из числа подозреваемых. Частичное алиби, как им объяснили, означало, что ситуация не исключала предположения о совершении преступления любым из них, поскольку сведения о том, что в момент убийства они не могли находиться на стройке, так как были в общежитии (Маркос и Хаймес) или на почте (Иван) недостаточно убедительны для следствия, то есть все трое имели возможность находиться на месте преступления во время его совершения.

Но мотив? Ни у кого из них не было мотива! Мотив преступления – это то, что движет преступником. Преступлений без мотива не бывает.

Да и вообще, все четверо дружили с Зиной. Дружили, сообща отдыхали, вместе участвовали в новогоднем капустнике. Ни у кого из них не было мотива убивать Зину Кусаинову. Не было, и все тут!

Но тогда кто? И почему милиция зациклилась именно на них – друзьях Александра? Наверняка могли быть и другие подозреваемые. В университете учились сотни студентов из Южной Америки. Раз уж экспертиза показала, что наркотик, который приняла Зина, родом из тех мест, и на основании этого следствие выстраивало свои версии о преступнике, почему не проверяли других студентов? Или проверяли? Скорее всего, да. Просто Кузнецову об этом не докладывали… Что, в общем, естественно.

Может, на пути Зины, к несчастью, попался маньяк? Сумасшедший? Как правило, преступления людей с маниакальным расстройством связаны с сексуальным насилием. Но на теле Зины не нашли никаких следов борьбы или надругательства. Непонятно!

Возможно также, что произошло убийство по неосторожности. Следствие выдвигало и такую версию. По неизвестной причине Зина зашла на стройку (например, услышала скулеж котенка или крик о помощи…), и какой-нибудь рабочий не заметил ее, случайно толкнул, она упала и ударилась головой. Такое могло произойти? Вероятно. Но! Откуда в ее крови взялись психотропные вещества? Зачем относить ее на второй этаж и, главное, зачем укладывать тело в такую странную позу?

Да, это, пожалуй, был самый непонятный момент. Оперативники показали фотографии и отснятое видео. Зина… она лежала, свернувшись в комочек. Так лежат дети. Так лежит ребенок во чреве матери, поджав ручки и ножки. Что это может означать? Только то, что убийца имеет психические отклонения. Но среди знакомых Кузнецова таких нет. А уж Маркоса, Хаймеса или Ивана никак нельзя назвать психами или маньяками.

– Простите меня, – сказал в тот вечер Иван.

– За что? – не поняли друзья.

– За то, что я вчера радовался. Вчера у меня родился сын. А Зины больше нет. Вы не сказали мне, что Зина пропала, я понимаю… Вы не стали огорчать меня этим известием. Но все равно это нехорошо.

– Иван, у тебя радость. И это нормально, что ты был счастлив. Тем более, что все так сложно проходило. Теперь все хорошо: Ольга здорова, малыш тоже. Слава Богу… – ответил ему уставший Хаймес.

– Мы вчера радовались вместе с тобой. Это правильно. Вчера никто из нас не знал, что случилось с Зиной, – поддержал друга Маркос.

Еще Кузнецову запомнилось, что в эти дни – понедельник и вторник шестнадцатого и семнадцатого апреля тысяча девятьсот девяностого года, в самые тяжелые дни за годы учебы, все четверо между собой общались по-испански…

Busta y encontrás (ищи и найдешь). Москва. Наши дни