Герцог насупился, напомнив обиженного мальчишку. Мало того, что упаковка была помятая, грязная, порванная… Так теперь выяснилось, что внутри коробочки лежал черный уголек.

– Что ж… Похоже, ты плохо вел себя в том году. И получил сломанный, – спокойно отозвалась я, с неохотой натягивая на плечи рукава. – Так хотел причинить мне боль?

И чего спрашиваю? По глазам вижу, что последние недели Габ спал и видел, как бы догнать и придушить беглую герцогиню. А перед этим посадить задом на горячие угли, провести голышом через снежную Пьянь, отхлестать ивовым прутиком… Ну или что тут в Сатаре практикуют обиженные мужья.

Наверняка утром он затащил меня на драконицу лишь затем, чтоб сбросить над храмом. Откуда прибыло, туда и убыло… Привет богине.

Но в полете Габ переобулся и решил, что эта кара для меня слишком мала. И следует воздать беглянке по полной программе, с чувством и с толком.

– Эта боль священна, она связывает двоих, – задумчиво проворчал Габриэл.

– Мне уже было больно… однажды. И знаешь? Не связало, – вздохнула я, тушуясь под его взглядом, полным разочарования.

Разве его подруги – Катриссы, Мираны, Сиеллы – обладали хваленой чистотой? Он намеренно заводил отношения с «порченым товаром»! Чтобы без обязательств. Чтобы легко и сладко. Так что ему с того, что меня тоже успели испортить до него?

Габ поерзал на меховом подбое, поглядел на свою ладонь, на меня… Внимательно, изучающе. И вдруг качнул головой.

– Причинить боль – нет, не хотел, – выдал сосредоточенно. – Нас связало и без твоей невинности. Богиням виднее, кто и чего заслужил.

– Габ! – я всплеснула руками и зачем-то потянулась к нему.

Хотелось утешить суеверного генерала. Сказать, что он вполне достоин чистой девы. А то, что подвернулась (точнее, навернулась с утеса) Лизавета Кутейкина, – так это происки желтоглазой Миланки. Хитрюги в пубертате, ведущей свою божественную игру.

А Габриэл… он невероятный. Несмотря на все кворгские привычки.

Кто виноват, что Миландора решила, будто моих чистых помыслов достаточно? Габу вот маловато. Ему еще нетронутое тело подавай.

– Если ты боялась не первой близости, то… чего? – он озадаченно потер лоб, на котором давно уж зажила синюшная шишка.

– Прости. И за урну, и за побег, и за прятки, – я пожала плечами. – Я не хотела никому навредить. Я… просто не умею вот так. По-кворгски.

– Как-как? – недоуменно сощурился Габ.

– С талончиками, расписанием и сменой действующих лиц, – пояснила, пожевывая губу. – Я не смогла лечь в постель к незнакомому мужчине.

– Я твой муж! – с напором пропыхтел герцог, и узкие породистые ноздри раздулись от невысказанного гнева.

– Ты… мой муж. Да. Он самый, – повторила я, и глупые губы тронула улыбка.

Поглядела на свою ладошку: алая петелька заимела торжественный серебристый контур. Действительно – муж.

– Ниспосланный тебе богиней, – гордо добил Габриэл, будто это еще сильнее укрепляло его право на мои юбки.

– Ниспосланный, – покивала я.

Уж послала, так послала…

– И теперь мы знакомы.

– Ближе некуда, – согласилась я с взволнованным придыханием. К чему он клонит?

Некоторые фрагменты «свиданий» я желала бы позабыть. Но факт есть факт… Габриэл больше не ощущался чужаком. Грубым иномирцем, незаконно посягающим на мое тело.

– У тебя нет причин убегать.

– Если ты не намерен вдоветь… Может, вернемся к тому, на чем внезапно остановились? – робко выдохнула я. – Или, раз ритуал считается завершенным, тебе больше ничего от меня не нужно?

Примиряясь с внезапно обрушившейся на бедного кворга действительностью, Габ поглядел на измятые юбки. На раскрасневшуюся от стыдного предложения меня, распятую и размятую на меховом плаще. На снежную круговерть за окнами…

– Не надейся отделаться так легко и быстро, Ализа, – коварно прошептал Габриэл, рывком задирая поверженную ткань еще выше. – Судя по разгорающейся метели, у меня с женой на двоих целая ночь.

***

Стихия буйствовала, укутывая пошатывающийся экипаж в белый кокон. Снаружи визгливо задувал ветер. Сгибал молодые деревца до земли, точно невидимый гигантский пресс. Харпии недовольно фыркали, требуя вернуть себя в загоны и накормить злаковой смесью.

Я лежала на груди герцога, согретая его шероховатой ладонью и накинутой мантией. Габ чертил заковыристые символы на голых лопатках и ровно дышал, утомленный стребованной компенсацией. Сначала требовал он, потом я… Потом мы запутались.

– Когда ты понял? Давно? – прошептала я, растекаясь плавленым металлом по кипящей груди.

– Утром. Джарр рассказал о второй девушке. О голубоглазой нелле, что приехала в Грейнхолл вместе с сестрой, – пробормотал Габриэл в потолок.

– Бли-и-ин… – простонала я над нашей с Галлеей глупостью.

Было форменной наивностью надеяться, что визит «тэйры Барнс» не всплывет в разговорах с охраной.

– Дальше даже такой тугодум, как я, смог догадаться, – проворчал герцог. – Я сразу вспомнил твои губы, Эмма… Ализа… Я их узнал. Неосознанно, но узнал.

– Да ты на них не смотрел, – пробухтела, намеренно оцарапывая щеку о чужую щетину. – Тебя больше война с халатом интересовала.

– Не смотрел, – спокойно отозвался Габ. – Но все равно видел. Так бывает. А за губами я припомнил и все прочее. В особенности твои возмущенные вопли, что я женат.

– Я не вопила, – насупилась я. – И ты женат.

– Об этом я пока не успел забыть, – хрипло рассмеялся кворг.

– И что теперь? – я приподнялась на локте и уставилась в напряженный герцогский лоб.

– Завтра я отправлюсь в Пьяналавру к Бланко, – скованно выдал Габриэл. – Без меня он всю столицу хельмами наводнит…

Незаменимый генерал. Чуть не доглядит – весь Сатар потонет в потопах, сгорит в пожарах, зарастет сочной травкой и сгинет от божественной благодати.

– С милостью Верганы мы отбросим туман обратно до прихода рогатых. Укрепим границы, разберемся с временной петлей, – накидывал идеи Габ. – В столице снова станет безопасно, и ты сможешь… там бывать… если захочешь.

Не будь я так разморена сладостью, закачанной в вены и набитой в мышцы, давно бы заметила, что Габ стал дышать по-другому. Резко, тихо, сосредоточенно. Он будто… Будто ждал неприятного разговора, но не торопил меня.

А я и забыла, ради чего все мы здесь сегодня собрались! Точно. Милость богини.

Как можно быть такой дурехой, Лиза? Растеклась, пригрелась, как беженка-иномирянка, обнаружившая теплый гостеприимный коврик.

Да этот коврик под каждую вторую гостеприимно укладывается! Словно я рассчитывала, что за одну ночь в заметенном снегами экипаже Магеллан забудет про кругосветки.

Я сползла с генерала, поднялась и принялась нервно возвращать измятое платье на отведенные ему места.

– Что-то не так? – Габ приподнялся тоже и выудил из-под дивана рубашку.

– Все так, – дернула головой. – Ты в столицу к Бланко, я услышала, да… А я куда? В Сандер-Холл? В имение для ненужных жен?

– Можешь пока остаться здесь, в Грейнхолле, с Галлеей, – сосредоточенно просопел Габриэл. – Ей не помешает компания, а вы, как я вижу, поладили.

– Если в столице станет безопасно, Гала вернется к учебе, – пробубнила я и осеклась.

Ох, батюшки, а о наказании для принцессы герцог пока не заикался. Отпустят ли ее в академию?

– Если тебе нравится в академии, можешь тоже вернуться к учебе, – великодушно предложил Габ. – Как я понял из письма тэра Вольгана, до моего приезда тэйра Барнс имела другую внешность… Менее рыжую и более голубоглазую.

Вернуться к учебе.

Выглядело как щедрость. Прямо шубка с барского плеча… Не запер, учиться позволил, с подругой не разлучил. Чудо, а не кворг. Даже над витыми рожками засиял воображаемый нимб.

Мне бы радоваться, а отчего-то так досадно и горько стало. Будто луковицу целиком зажевала, и без соли.

– А ты… вы… к Сиелле?

Теперь и не поймешь, «ты» он мне или снова «вы». Нос щекотало обидой на мироздание.

Габ отвернулся и, увлеченно натягивая на тело рубашку, пробормотал:

– К Сиелле, Миране, Катриссе – какая тебе разница?

– А если есть разница? – прошептала еле слышно.

Если петелька на ладони, обрамленная брачным серебром, жжется немыслимо? Если в груди дыры ноют, ребра стонут, как старые, ветхие сучья?

– Поверь, Ализа, в твоих интересах держаться от меня подальше, – отрезал Габ, не оборачиваясь. – Рядом с генералом сатарской армии всегда неспокойно.

– В Сатаре везде неспокойно!

– Учись, общайся с подругами, живи… Живи, – продолжал он, не слушая. – Нуждаться ни в чем не будешь, я позабочусь. Направлю ректору бумагу о том, что корона готова оплачивать любые твои счета в академии. Сможешь выбрать факультет по душе. Любые высшие науки. Законно и без нелепого маскарада.

Я вроде бы неотрывно глядела на его прямую спину, но умудрилась пропустить момент, когда рубашку накрыл мундир. Ко мне Габ развернулся уже застегнутым на все пуговицы, отчего мой растрепанный вид стал смотреться жалко. Как разоренный праздничный стол наутро после разухабистого застолья.

– О Галлее я тоже договорюсь, – добавил, помяв пальцем подбородок. – Принцесса не должна притворяться неллой, чтобы получить знания. Гариэт слишком строг.

– Ты ее не накажешь? – уточнила я с надеждой.

– Я еще не решил. Все слишком быстро открылось, – помялся Габ и яростно разлохматил волосы. – Где она вообще, демоны ее раздери?

Я старательно прожевала и проглотила ответ. Мотнула головой – мол, понятия не имею. Возможно, тоже требует с кого-нибудь компенсацию в заметенном снегами домишке.

– Катается где-то на своей Звездочке, – уклончиво промычала я. – Наверняка уж вернулась.

Сейчас я ощущала себя даже более голой, рваной и уязвимой, чем когда со Священной горы скатилась. В ноги герцогу Грейнскому. Буквально.

Я и теперь сидела, хохлясь в четырех помятых юбках, у него в ногах. Глядела снизу на невозможного, невероятного мужчину, еще полчаса назад сжимавшего меня в жарких объятиях… А теперь купавшего в отрешенном холоде.

Габриэл вытащил из-под меня плащ и замотался в мех, явно собираясь выйти наружу. В метель. Лишь бы не делить с женой неудобно повисшую тишину.

Да этого горбатого кворга даже урна с прахом не исправит! Нос защекотало сильнее, но всхлипнуть я себе не позволила. В конце концов, кто он мне такой? Всего лишь муж.

Он дернул задвижку двери, обернулся, окинул растерянным взглядом меня. Растрепанную, взлохмаченную, застрявшую в ворохе пышной ткани. Дернулся вдруг назад, будто хотел еще потрогать. Прижать к себе. Утешить как-то.

Я протянула к Габриэлу обе руки, точно, как маленькая забытая девочка, просилась на ручки. Пусть хоть поднимет, выдернет из кучи топорщащихся юбок… Не факт, что я сама смогу выбраться из зеленого шелкового торта.

На моей ладони призывно сверкала брачная печать. Серебро на алом.

Ритуал завершен, мы с герцогом Грейнским стали мужем и женой. Официально, перед богинями и небом Сатара. Я привязалась к чужому миру… и к чужому мужчине. Навсегда.

– Габ…

Габриэл отшатнулся, помотал головой и решительно завел руки за спину. Не удивлюсь, если в замок сцепил, убежденный в правильности своего выбора.

– Нет! – сипло прошептал он и выбрался из экипажа. Запрыгнул на лавку харпемейстера и яростно дернул поводья.