Настало время предпринять еще одну попытку приструнить длинные волосы. Смолисто-черные, густые, но невероятно упрямые – как я сама. Они были и отрадой, и ежедневным наказанием. Часть прядей лежала прямо, часть – выгибалась волнами, в итоге волосы путались и раскидывались по спине неоформленной копной. Каждое утро я пыталась привести их к единому знаменателю и терпела крах.

Думаю, Судьба таким образом показывала, как окружающим трудно со мной сладить. Даже крестный – терпеливейший и мудрейший мужчина из всех, кто мне знаком, – постоянно сетовал, что стоило быть покладистей. Я вздохнула и собрала копну в низкий пучок, оставив несколько недлинных прядей обрамлять лицо. Это придало мне ангельски-кроткий вид, не имеющий ничего общего с действительностью.

Стресс последних дней дал о себе знать – кожа сегодня выглядела неоправданно бледной. Загар ко мне не клеился, но здоровый румянец выплывал постоянно. Я вообще мастер краснеть по любому поводу. И если вдруг освою искусство скрывать стеснение, то вся остальная магия будет по плечу.

До сих пор, глядя в зеркало, думала, не приемное ли я дитя? У матери были светло-карие глаза, почти медовые, у отца – серые. Но своевольный отцовский норов и чувственные мамины губы, доставшиеся в наследство, мягко намекали, что не стоит искать себя в списке царских отпрысков, похищенных во младенчестве.

***

Не слишком бодрой походкой я побрела на завтрак. В парадном коридоре путь преградила чья-то наглая спина, обтянутая отнюдь не дешевой материей.

– Осторожнее, пигалица, – сквозь зубы прошипел мешающий мне парень.

– Ай! Ты что творишь?!

Тонкокостная белая рука стальным наручником сжала запястье. Ее владелец стоял, задумчиво оборотившись к окну, и, казалось, даже не заметил, что схватил проходившую мимо девицу. Бормотал он явно не извинения.

– Здесь у каждого имеется секрет. По большей части, ерунда, – тихо затараторил юноша с вихрем соломенных волос на голове. – Но кто-то хранит опасную тайну. Столь тяжелую и страшную, что почти неподъемную для одного. Она способна тебя убить. Ее вес тяготит хозяина, сводит с ума, заставляет расплескивать силу, тянет к тебе…

Оцепенев от сказанного, я даже позабыла о запястье, угодившем в капкан из жестких пальцев.

– Шуточки у тебя!

Парень меня не слышал – или старательно делал вид, – только все бормотал и бормотал.

– Разберись со всеми тайнами вокруг, поняла? Найди правильную. Ту, что касается тебя. Только тогда сможешь выбраться из западни. Судьба на твоей стороне, но порой и этого мало.

– Выбраться?

– Выжить.

Белые пальцы разжались, и рука юноши безвольно упала, стукнув того по бедру. Но он, казалось, и этого не заметил. Потоком нахлынувших второкурсников меня отнесло в противоположный конец коридора, а юношу у окна смыла встречная волна.

***

Не успела я подумать, что «первый день не задался, давайте сразу второй», как среди сотни учеников безошибочно определила хозяйку рыжей шевелюры в десятке метров от меня. Дженни Абрамс, светлое пятно в удручающем мраке сегодняшнего утра.

Джен было семнадцать, она училась на пятом курсе. Хрупкая мальчишеская фигурка играла с девушкой злую шутку: издали юная мисс Абрамс казалась угловатой третьекурсницей. Ее длинные медные волосы в солнечных лучах отливали позолотой, чем вызывали зависть потомственных ювелиров. Темные изумрудные глаза довершали драгоценный облик. Бледное личико без веснушек, острый носик и дерзкая, непокорная улыбка, – такой я ее и запомнила.

Летом мы обе проводили каникулы у общей знакомой – Элизабет Мэй – и там умудрились сдружиться. И уж точно не ожидали встретиться в Академии: из дома Лиз и ее жениха я прямиком отправилась в Париж – постигать изящные, но, по мнению злобного профессора, бесполезные колдовские искусства.

– Ну что, ты определилась со специализациями и факультативами? – без приветствия, с фирменной прямолинейностью спросила Джен, едва меня заметив.

– Взяла «Лекарское дело» и «Правопорядок»… – виновато улыбнувшись, призналась я подруге.

Рыжая бестия закатила глаза. Весь вчерашний день она уговаривала меня пойти на «Волшебные исследования» и «Преподавание магии» – от греха подальше.

– Ты уже смертница, знаешь об этом? – мрачно рассмеялась девушка. – Видела свой Лист предметов?

С горестным вздохом помахала перед ней бледно-желтой картонкой, украшенной гербовой печатью.

– И сколько из них ведет Демон?

– Три… – уставив глаза в тарелку, прошептала я.

Дженни закашлялась, чуть не подавившись омлетом.

– Ладно… Буду навещать тебя в психбольнице, куда ты, без сомнения, загремишь уже через неделю, – зловеще пошутила юная мисс Абрамс. – Кстати, начался учебный год, и теперь твое место там.

Подруга кивнула на стол у противоположной стены, за которым разместились старшекурсники. С одной его стороны обнаружилось шесть знакомых мордашек, еще недавно заспанных и помятых, а теперь фантастически ухоженных. Мои соседки давно научились приводить себя в порядок парой движений именного жезла. Я тоже умела, и получше многих – шесть лет в «Эншантели» не шутки! – но предпочитала умываться и прихорашиваться по старинке.

Другой конец стола с шумным гомоном облюбовали юноши. Завершив завтрак, они не торопились покидать компанию дам, отпуская едкие шуточки и вгоняющие в краску комментарии. Не избалованная мужским обществом (в «Эншантели» учились только девицы), я заинтересованно изучала щуплые спины молодых магов.

Одна, впрочем, была не такой уж и щуплой. Широкая, в натянутой до треска белой рубашке… К ней прилагались крепкая шея и густой ежик черных волос. Повадки у парня были странные: какие-то звериные, не человеческие. Вот он тянется за чайником… Но нет, скорее, вальяжно крадется. Обернувшись, опускает ресницы и кидает в зал вежливую улыбку… Или щурится, как дикий кот на солнце, окидывая взором свой прайд?

– Что за парень? Тот, в белой рубашке? – равнодушно спросила я у Джен, стараясь не выдать волнения.

– Энди Макферсон. Ты на первый урок не опоздаешь?

– О господи!

Подскочив со стула ужаленным вепрем, я рванула к выходу из трапезного зала и взлетела по лестнице на третий этаж. Для первого занятия требовалась защитная экипировка… точнее, верхняя одежда. Ей полагалось спасти меня от холода. На большее рассчитывать не приходилось.

***

Я остановилась в паре метров от своей спальни: кто-то окликнул еле различимым шепотом. Обладателя тихого голоска не узнала. Вдалеке у лестницы, скрытая напускным туманом, неразборчиво маячила фигура невысокого юноши с головой, окутанной огнем.

Что-то вспыхнуло в его руках, но рассмотреть не успела. Колючий ледяной вихрь пихнул меня в спину и отнес к стене. Больно ударившись ухом о каменную преграду, я резко обернулась и собралась наброситься на обидчика… Но очередная ударная волна – на сей раз огненная – силовым полем оттеснила обратно к стенке.

Источающая языки пламени сфера пронеслась по коридору и скрылась за углом, едва не опалив ресницы. Если бы я осталась стоять по центру, по степени прожарки уже напоминала бы курицу-гриль. Но кое-кто спокойно перенес визит шаровой молнии. Посреди коридора с довольной физиономией висело… привидение.

– Забыл, что люди не умеют просачиваться сквозь стены, – ухмылялась прозрачная рожа, растянув улыбку от одного голубоватого уха до другого. – Роджер Вортингтон, ваш сегодняшний рыцарь, мадемуазель.

С этими словами «прозрачная рожа» погасила ухмылку, и призрак отвесил мне глубокий поклон в духе высшего света. Это было полноценное привидение – с ногами, руками и даже намеком на брюки и рубаху, распахнутую на груди. С какого века вылез местный Каспер, непонятно, но знакомые мне мужчины давно отказались от кружевных манжет и жабо…

– Ничего себе шуточки! – крикнула я в конец коридора, из которого вылетел горящий шар. Сейчас площадка пустовала, фигура растворилась вместе с туманом.

– Крепкая сфера была, прожарила бы хорошо, ладно бы не до костей… Кто-то со старших курсов расстарался. Или случайный выброс, с огнетворцами такое бывает… Или ты кому-то здесь уже подпортила жизнь. Новенькая?

– Угу. Анна. Вы не видели, кто запустил огненную штуковину?

Прозрачный спаситель помотал мерцающей головой.

– Я был этажом выше, почувствовал выброс энергии и провалился поглядеть, кто со спичками балует. Но из-за пламени только фигуру рассмотрел…

– Спасибо за спасение, господин Вортингтон, – пробормотала я, потирая ушибленное ухо. – Надеюсь, случайность. Я пока только одного человека успела оскорбить, но он избрал бы другой способ мщения. Долгий и мучительный.

В конце коридора почудилось движение. Вернулся извиниться? Рыжий всполох в темноте намекнул, что нет. И для пущей убедительности разросся метровой алой волной и полетел прицельно в меня. Зажмурившись – уж не для того ли, чтобы сберечь глаза? – я приготовилась к худшему. Живое пламя… Именно так поступали с ведьмами в давние времена. С дестинками, если точнее.

Но вместо огненного марева я погрузилась в ледяное желе. Жара не было, но поток чужой силы – яростной, мощной, скользящей по мышцам, – попытался сбить с ног. В конце концов, ему это удалось, и я полетела на пол в обнимку с призраком, живым щитом вставшим на пути пламенной струи. Хотя нет… Не живым.

Гулкий топот на лестнице схлестнулся с чужими голосами и прочими звуками. Злоумышленник растворился в толпе галдящих учеников где-то на нижних этажах.

Роджер приземлился сверху и, опираясь на вытянутые руки, сипло пробормотал:

– Тебе не кажется, Анна, что наши отношения развиваются слишком стремительно?

А затем исполнил мою давнюю мечту и провалился сквозь землю. Точнее, сквозь пол, с холодным щекотанием просочившись через меня и выйдя где-то на нижнем этаже. Но через секунду вернулся и с обеспокоенным видом завис над лицом.

– Случайность, говоришь? – Роджер сосредоточенно запыхтел, и я с опозданием догадалась, что передо мной не взрослый джентльмен, а ровесник.

Скривив прозрачные губы в озорной ухмылке, он галантным жестом подал мне руку, за которую я при всем желании не смогла бы ухватиться.

– Почему щит не выставила? – проворчал спаситель, пока я поднималась, путаясь в юбке. От нее несло гарью, но подпалин я не нашла. Может, обойдется стиркой.

– Не умею, – выдохнула неловкое признание. – В «Эншантели» учили только одноразовым, от них мало толку при такой огневой мощи. Прорвутся сразу. Да и растерялась.

За годы обучения в Париже я утвердилась в мысли, что там намеренно воспитывали беззащитных леди. Им предстояло стать чьими-то идеальными, вышколенными женами, а обеспечение безопасности входило в обязанности мужей.

– Роджер… Меня правда могли убить? Вот так нелепо, в первый день занятий?

– Выглядело страшно… и эффектно… Но вдруг на то и был расчет? Истинная мощность заклятия могла быть небольшой. Мне трудно определить силу выброса без тела. А у тебя только юбка подкоптилась. Скорее всего, пугнуть хотели. Даже третьекурсница выставила бы щит, – выдвинул версию Роджер и успокоительно потрепал холодной лапой мои волосы, из-за чего они встали дыбом, а шея пошла мурашками. – Кто ж знал, что ты такая растяпа.

Пихнуть бы его хорошенько, да что с ним сделается, с бестелесным…

– Тебе надо рассказать ректору о случившемся. Пойдем, провожу.

– Успеется. У меня через пятнадцать минут занятие в третьей оранжерее. И если опоздаю, до вечера точно не доживу.

Вспомнив о первом уроке, я тут же забыла об чьей-то пламенной любви. И понеслась в спальню за осенним плащом: на улице задувал ветер.

Крестному я решила пока не говорить о покушении – если не на жизнь, то на психику уж точно. Артур и без того параноик, каких мало: запрет в четырех стенах и замок амбарный навесит.

Интересно, здесь всех дестинок так встречают? Кто-то в Академии явно помнит дикие времена, когда «чернокровых» сжигали на кострах… Не перепуганные люди, не рыцари-крестоносцы, не священнослужители… А их же первокровные коллеги-маги.