Дернув правой ногой в сторону, я, судя по всему, сразу же добилась своей цели: заныла моя разлюбезная сестричка Амелия:

– О-о-о! А-а-а! Она разбила мне нос!

Апперкот правым кулаком – и уже застонала Лора. Видимо, я заехала ей под ложечку. С мачехой пришлось повозиться. Разница весовых категорий заставила меня изменить тактику борьбы.

Я прыгала по всей комнате в кружевных пантолонах, пиная ее ногами и выкидывая вперед кулаки. Неповоротливая мачеха реагировала с опозданием, в итоге я с блеском вымотала противника и нанесла ей сокрушительный удар ногой по шее. Та растянулась на животе, умудрившись проехать в этой позе почти полкомнаты. Умора, да и только!

– Так! – Сказала я, оглядывая поле битвы. – Чтобы больше никто и никогда сюда не заходил без моего спроса. Это – во-первых.

Сестры ныли, мачеха кряхтела на полу, силясь подняться. Я с удовлетворением отметила покорность поз и сломленный моральный дух своих родственничков.

– Во-вторых. С сегодняшнего дня объявляю бессрочным дежурным по кухне Амелию (та сразу же зарыдала в голос), главным уборщиком по дому Лору – не хмурься, тебе полезно двигаться, а то разжирела, как свинья! А ухаживать за лошадьми, садом и конюшней отправляю нашу мамочку. Да, мамулечка-мамусенька?

Я подошла к мачехе и любовно почесала ей под подбородком. Та сидела на полу и в изумлении таращила на меня глаза, как баран на новые ворота (Черт! Откуда я знаю про барана и почему у меня это постоянное дежа вю?).

– Да! И чтоб завтрак был готов через полчаса, розы прополоты через час, горох, фасоль, дрова, карета и все такое – сами, знаете, когда! Чтобы к вечеру было все готово. И только тогда я вам разрешу поехать на бал. Понятно?

– Ты не можешь так поступать… – прошептала (или прошипела?) мачеха.

– Да? Интересно, почему? Потому что вы там что-то сегодня ночью решили? Наверное, заменить меня на другую Золушку, да? Как Гадкого утенка? Ведь вам тоже не хочется умирать, как и мне, верно? Не хочется, чтобы сказка умерла? Так вот я вам хочу сказать: ничего у вас не выйдет! Теперь все пойдет по моим правилам. И все будет так, как должно быть в моей сказке. Моей! А не вашей. Поняли?

Мачеха с сестрами испуганно закивали головами.

– Тогда марш выполнять свои обязанности! А своим платьем к балу я займусь сама. Как-никак, я знаю в этом толк!

…Кружева, ленты, нижние юбки и расшивные корсеты. Мне кажется, что уже в сотый раз я пересмотрела все, что было в гардеробе Амелии и Лоры – и, по-прежнему, была недовольна. Большое, в золоченной раме, зеркало отражало мою точеную фигурку, ангельское личико и золотистые длинные волосы. Но ни один из имеющихся нарядов не добавлял моему отражению ни прелести, ни грации.

Задумчиво наматывая на большой палец левой руки прядь своих волос, я медленно спускалась в гостиную по лестнице, волоча по ступеням длинный шлейф кружевного пеньюара Амелии. Лора практически в одной набедренной повязке (так сильно она подоткнула полы своего платья) и с выпадающей из корсета огромной грудью драила полы гостиной. Из кухни раздавалось шкворчание и шипение – там Амелия сражалась с перепелами.

В кресле у камина, одетый чисто и аккуратно подстриженный, сидел с газетой мой отец. Сидел испуганно, неестественно поджав ноги, и делал вид, что увлеченно читает какую-то статью. А сам с ужасом поглядывал в сторону Лоры, которая со своей тряпкой подбиралась к нему все ближе и ближе. Я отметила опрятный вид папы, его уложенную бороду, но меня неприятно поразило пугливое выражение его глаз.

– Папа! У меня проблема.

Я подошла к отцу, присела на подлокотник кресла и ласково его обняла. Отец сразу же приободрился, заулыбался, но все равно было заметно, что он как будто стеснен в движениях.

– У меня нет платья к сегодняшнему балу, – продолжила я. – А Крестная заболела…

– Я знаю, дочка. – погрустнел отец. – Я знаю про Крестную..

Я поцеловала его в напомаженную ароматным маслом щеку.

– Ммм… а ты хорошо пахнешь. И выглядишь отлично!

– Я старался…

– Я вижу…

Отец был, по-прежнему, скован, а Лора с неотвратимостью немецкого танка (откуда я знаю про танк?) подбиралась к нему все ближе и ближе. Может, это мешает отцу расслабиться?

– Лора, достаточно. Продолжишь позже, когда я уеду. А пока займись стиркой на заднем дворе.

– Как скажешь, Золушка, – покорно произнесла Лора, с трудом встала, потирая коленки, и вышла, прихрамывая.

– Зря ты с ней так сурово, – проводил ее взглядом отец.

– Знаю, что зря. А что делать? Иначе она ничему не научится. И, вообще, кому сейчас легко? Думаешь, мне легко? Или тебе, например, легко?

– Мне? Да. Мне легко, – неуверенно произнес отец.

– Правда?

Я заглянула ему в глаза, и он засмущался:

– Ну, может, и не очень. Но я стараюсь…

– Стараться не надо, папа. Надо жить. Жить по-человечески. Понимаешь?

– Понимаю. Но, знаешь, дочка, – отец замялся, – Я же ведь не знаю, что такое – по-человечески. Я же сказочный персонаж, а нам по статусу положено жить так, как в сказке придумано…

– Ладно. Поговорим об этом позже… Вообще-то я к тебе за советом.

– Да? – оживился отец.

– Ты не знаешь, где здесь поблизости можно пару-тройку шмоток прикупить? А то все, что я шила для сестриц, мне не подходит. Сама что-нибудь сварганить уже не успею. А нужно еще прическу сделать, маникюр… Ну, ты понимаешь?

Отец охотно закивал головой:

– Знаю-знаю! У Синей Бороды в магазинах всегда полно женской одежды. Он же, как новая свадьба, скупает целые гардеробы в других королевствах, а потом, как похоронит… Ну, очередную… Так все вещи и продает, практически не ношенные…

– Отлично! Это то, что мне и нужно! Ты просто клад – а не папусик! Так, где, говоришь, его магазинчик?

…Натягивая перчатки, одетая в костюм для верховой езды, я вальяжно вышла на крыльцо. Мачеха, в с трудом застегнутом наряде конюшего, держала моего оседланного Гнедого под уздцы и покорно ожидала моих распоряжений. Я осмотрела сад: прополота была лишь небольшая часть розовых кустов. Я неодобрительно покачала головой. Мачеха виновато склонила голову.

– Плохо работаешь, дорогуша. За это можешь получить наряд вне очереди!

Черт! Я на мгновенье задумалась: причем здесь наряд? Я же не собираюсь ей в магазине Синей бороды покупать платье. Или собираюсь?… Нет, пусть ходит в штанах, и сама пугается от того, какая она толстая и страшная. Тогда причем здесь наряд? Ладно, подумаю об этом завтра. Опять, завтра?..

– Да! И передай Амелии: пусть подает обед к шести, не позже. И если мне не понравится то, что она приготовила – сидеть ей на диете три дня. Запомнила?

…Подкованные копытца моего гнедого мерина звонко цокали по булыжной мостовой сказочного городка. И им в такт я проговаривала (или пропевала?) странный речитатив, который крутился у меня в голове:

– Эта

– диета

– взята

– с того света.

– Не скажем

– Про это.

– Но эта диета

– Покажет всем как

– я прекрасно одета…

– …И что за диета?

– Зачем я про это?

Да, действительно, зачем? И что это такое – диета? Откуда я про нее знаю? И плохо это или хорошо? Наверное, плохо, если я этой диетой грозила Амелии. Подумаю завтра…

Так, размышляя о странностях своего нового мировосприятия и постоянно повторяющихся дежа вю, я почти не замечала, как удивленно смотрят на меня прохожие, как провожают недоуменными взглядами. Лишь в лавке Синей бороды, здороваясь с хозяином, я поняла: со мной, действительно, что-то не так.

– Золушка? Боже мой! Как вы изменились! Как похорошели! Вас и не узнать! – Синяя борода целовал мне руки и был галантен, как никогда.

– Правда? А что же такого со мной могло случиться, сударь?

– Я не знаю, но Вы совершенно другая! Совершенно! Такой шик! Такой взгляд! Просто роковая женщина, а не Золушка! Глаз не оторвать!

– Оторвите, пожалуйста, ваши глаза, и, давайте, займемся делом. Мне нужен наряд. Желательно два. На выход. Что там у вас есть новенького?

– О! Совершенно новая коллекция, и все – только для вас! Вы же знаете женщин нашего королевства? Ни фигуры, ни грации. То дюймовочки, то русалочки, то ведьмы разные… Тьфу! Смотреть противно. А вы – вы просто созданы для того, чтобы носить королевские платья! Вот, например, такие. Взгляните. Все импортное, качество высочайшее…

…Синяя Борода так крутился вокруг меня, так вертел перед моим носом разными нарядами, что у меня зарябило в глазах, и я и не заметила, как оказалась в примерочной, в компании с милым эльфом и целой вешалкой роскошных туалетов.

Эльф все порхал и порхал вокруг меня, застегивая крючки, поправляя кружева и подтягивая шнуровки, а я не могла налюбоваться своим отражением в зеркале. Каждое платье сидело на мне отменно, и каждое подчеркивало мою красоту. Я совсем запуталась в выборе, а эльф все продолжал порхать вокруг…

– Слушай, дружочек! Прекрати мелькать у меня перед глазами. И так голова кругом. Лучше скажи – какое платье выбрать? Что мне больше идет?

Эльф послушно присел на вешалку и забавно склонил ушастую голову.

– Я бы сказал, что – все, и, в то же время, ничего. – Голос эльфа звучал, как нежнейший колокольчик.

– Это как?

– Во всех нарядах вы хороши, Золушка. Но ни в одном из них вы – не Золушка.

Я возмущенно повернулась к эльфу.

– Слушай, мне это уже надоело! Все, кому не лень, твердят мне одно и то же: я уже не Золушка, я изменилась, я другая. Ну, какая же я другая, если даже зеркало показывает: я – Золушка!

– Кто твердит? Мой хозяин? Так вы его не слушайте. Видите, сколько платьев в магазине? Я вам по секрету скажу: он недавно похоронил свою пятую жену и сейчас для него любая привлекательная женщина – потенциальная жертва. В смысле – жена. Очередная…

– Так он на меня глаз положил, что ли???

– Ну, можно и так сказать, – уклончиво ответил эльф и продолжил: – В каждом из платьев вы – королева. Но вы же ведь не хотите быть королевой? Вы же принца хотите очаровать? Или нет? Многие говорят, что вы уже нацелились на короля-вдовца…

– Что? Слушай, – рассердилась я. – Помоги-ка мне все это быстренько с себя снять и рассказывай, что знаешь. Что еще обо мне говорят?

Пока я раздевалась и облачалась в свой костюм, эльф, порхая вокруг, звенел нежным колокольчиком, рассказывая неприятные для меня вещи. Я даже и не думала, что в нашем королевстве столько сплетников!

– Вас сейчас все в королевстве обсуждают. Все знают о ночном совещании и о том, что вы решили убить сказку про Золушку.

– Я?? Убить? Бред какой-то! Я решила ее изменить!

– В том-то и дело! Если главная героиня сказки меняет ход событий – старая сказка перестает существовать. Вот и Крестная ваша при смерти, значит, все понимают: туфелек не будет, не будет и боя часов, и поисков пропавшей красавицы с королевского бала, и принц вас не сможет найти. Ничего этого не будет. А еще говорят…

Эльф почти до шепота снизил голос, оглядываясь на занавески примерочной. Я тоже прислушалась – за занавесками было тихо.

– Что говорят? Не томи!

– Говорят, что вы мачеху заставили кусты роз пропалывать и горох перебирать. Вот что говорят!

– Ну и заставила! А в чем проблема? Сначала я пахала столько лет, теперь пусть она с дочками повкалывает. Все – по-честному.

– Вот, в том-то и дело, что по-честному, но не по-сказочному…

– Золушка! Как ваши успехи? Выбрали наряд? Показались бы нам? Мы умеем ценить красоту… – голос Синей бороды звучал вкрадчиво и до отвращения сладко.

– Да! Нет! Еще выбираю! Не торопите меня, пожалуйста, сударь…

– Конечно-конечно! Терпение всегда вознаграждается. А я умею терпеть и ждать… Терпеть и ждать…

…Выходить из примерочной мне не хотелось. Во всяком случае, до тех пор, пока я не узнаю все. А эльф явно горел желанием поделиться со мной последними новостями. Ведь кто сегодня слушает эльфов? Никто. Кому они нужны в ином качестве, кроме обслуживающего персонала? Никому. А знают, судя по всему, они немало. Имеет смысл послушать…

– У Золушки должно быть все сказочное – сказочное платье и сказочные туфли. Вот поэтому все и говорят, что вы уже не Золушка, – продолжал тихо звенеть эльф.

– Черт с ним, с этим сказочным платьем! Я все равно на бал поеду, и туфельку какую-нибудь обязательно потеряю. И все будет как раньше.

– Вряд ли… – Эльф на секунду замялся. – Говорят, что теперь в вас принц не влюбится! А если вы поедете в другом платье, например, в одном из этих, – то в вас точно влюбится король. И тогда у вас есть все шансы стать королевой и что вы именно этого и хотите. Но тогда это уже будет совсем другая сказка, про которую у нас в королевстве никто ничего не знает…

– Поэтому ты и сказал, что я ни в одном из этих платьев не похожа на Золушку?

– Да. – печально ответил эльф. – Ни одно из них вам не подходит. И я боюсь, что никакое другое вам тоже не подойдет. Увы…

– Ну, и хорошо. Черт с этими платьями! Поеду в том, в чем есть.

Эльф совсем расстроился и печально взмахнул ручками-веточками:

– Ну, тогда вас точно во дворец не пустят. И вы уж точно не встретитесь с принцем! А еще говорят, что вам уже ищут замену.

– Что? Замену? Это как… с Гадким утенком?

– Да… Поэтому все и переживают. Ведь вас так любили, так жалели раньше…

– Ага! Жалели! И что, в итоге, я от этой жалости получила? Ничего. Принцессой не стала, обижали по-прежнему, трудилась с утра до ночи, не покладая рук. Что ж получается? Для того, чтобы тебя любили, нужно вечно страдать??? А если не страдаешь и не терпишь, то и любить тебя никто не будет?

– Получается, что так… – совсем загрустил эльф. – Про это и сказка.

– Не правильная это сказка, – сказала жестко я. – Давно пора было ее изменить!

…Долго смотрел мне вслед Синяя Борода. Он так и не понял, бедный, почему я такая злая выскочила из примерочной и решительно отвергла все наряды и знаки его внимания. А я ехала домой с одной единственной целью: придумать, как правдой-неправдой пробраться во дворец и заставить принца полюбить себя. Такой, какая я есть. И пусть только не влюбится! Я покажу ему кузькину мать! А почему именно мать? И почему кузькину? Плевать! Если надо, то и отца кузькиного ему тоже покажу!

…Перед поездкой на бал настроение у меня окончательно испортилось. Обед был отвратительный. Поэтому я посадила Амелию на диету. Когда та робко спросила, где находится эта диета, чтоб на нее сесть, я растерялась. Но не подала виду и послала ее в баню. Где Амелия и сидит уже второй час. Может, баня это и есть диета?

А-а-а! Ничего не понимаю, что со мной происходит, что я говорю, что делаю! Знаю только одно: то существо, которое сейчас стоит передо мной в отражении зеркала – это полный пипец! Эльф прав: в таком виде на бал лучше и не соваться.

…. Я – Золушка. На мне шапочка, передник, распущенные волосы, никакое, хоть и чистое лицо. И – башмаки! Эти уродливые, деревянные башмаки! Да какой принц побежит с такой тяжестью в руках на поиски исчезнувшей красавицы? И красавицы ли?

Я приблизила свое лицо к зеркальному отражению. Нет. Ничего особенного в этой Золушке нет. Обычная деревенская девчонка, которой и помочь-то некому. И Крестная умирает, если уже не умерла…

Крестная! Единственная, кто любил меня такой, какая я есть. Она умирает, а я тут стою перед зеркалом и свой курносый нос разглядываю. Курносый ли? Нет, уже как будто и не очень… И еще… Волосы, где мои чудесные волосы? Цвет тускнеет, длина сократилась… А! выпадают… А что с моими глазами?…Я уже сама на себя не похожа.

Я и не заметила, как разревелась. Стою перед зеркалом и реву, как дура. Уже второй раз за эту сказку. Нос распухает, превращаясь в бордовую картошку, и я начинаю понимать, как умирает сказка.

Да, моя сказка про Золушку умирает. Все идет не так, все валится из рук, ничего не получается. И сейчас я умираю вместе с ней. Вместе с ней и с моей любимой Крестной. Я уже не Золушка. А кто же тогда?

Ответ пришел сам собой из глубин подсознания: стерва! Стерва? А что такое – стерва? Наверное, что-то плохое. Но насколько – даже представить себе не могу… У кого бы спросить? И что же, все-таки, мне делать?

….Наверное, только отчаянная жажда жизни и чувство большой вины могли привести меня к этому порогу. Я спешилась и пошла к дому Крестной. Гнедой привычно стал искать своими плюшевыми губами траву у себя под копытами. А как поступила бы в такой ситуации Золушка? Пришла бы она к Крестной? И если бы пришла – то зачем? За помощью или попрощаться? Сказать спасибо за все, за все или, все же, попросить сказочное платье?

Не зная ответа на эти вопросы, я нерешительно толкнула скрипучую дверь. Та поддалась, неохотно и ворчливо. В доме было темно и тихо. Только в дальней комнате горел слабый огонек. Я пошла на свет и увидела…

– Крестная! – я бросилась к постели, на которой белел еле заметный женский силуэт, казалось, он угасал на моих глазах так же, как и пламя маленькой свечи у изголовья.

– Золушка… – прошелестело мне в ответ из-под тонкой белой простыни. – Ты пришла, Золушка…

– Прости меня, прости! Крестная, дорогая! Я не знала, что так будет… Если можешь, прости…

Слезы рвались наружу, мешая дышать и видеть. Господи, я снова плачу! Но как сладки и как горьки эти слезы! Что стоят мои прежние страданья по сравнению с тем, что сейчас испытывает моя душа…

– Не плачь, Золушка, ты не виновата. Просто все когда-нибудь заканчивается, все проходит, – шептала Крестная, гладя нежно меня по голове. – Проходит и мое время, пройдет и твоя сказка…

– А что останется? Что? Я же ведь тоже умираю. Умираю вместе с тобой! Я не хочу умирать, я не хочу, чтобы умирала ты. Пусть сказка умрет! Эта дурацкая, никому не нужная сказка, а мы – останемся!

– Это – невозможно, Золушка. И ты это знаешь. Мои силы на исходе. И я уже ничем не могу помочь тебе…

– Мне и не нужна помощь. Нет! Мне нужна помощь! Я хочу жить! Я хочу быть счастливой! Я хочу, чтобы и ты жила. Разве я так много хочу? Ну, придумай что-нибудь! Нельзя же, чтобы так все закончилось!!!

– Прощай, Золушка… Спасибо, что пришла. Теперь ты – настоящая Золушка. Самая что ни на есть настоящая. И поступать должна не по-сказочному, а по-настоящему. Понимаешь? Может, тогда у тебя что-то и получится…

– Не понимаю, – всхлипывая, рыдала я. – Не понимаю и не хочу понимать! Не уходи! Останься, пожалуйста, останься…

…Вы знаете, как тихо бывает в доме, когда уходит близкий человек? Если вы знаете – я вам искренне сочувствую. А я вот до этой минуты не знала. И потому тишина действовала на меня оглушительно. С последним вздохом Крестной потух и огарок свечи. После чего навсегда растаял в полумраке и ее силуэт на кровати. В окна опустевшего дома заглядывали только звезды и до безобразия огромная, круглая и очень красивая луна. Сказка закончилась. Начиналась жизнь. Для меня. Но я не собиралась сдаваться.

…Как там сказала Крестная? Я – настоящая Золушка? Самая что ни на есть настоящая? Славно. Значит, так тому и быть. Буду самой настоящей, взаправдашней, а не сказочной Золушкой. А как поступают настоящие Золушки? Вот бы знать. Хотя, чего гадать? Если я и есть она – значит, я уже знаю, как. Итак…

Будем рассуждать логически. Мне нужно, я должна, я просто обязана увидеть принца! Зачем?… Как зачем? Чтобы он в меня влюбился. И платье здесь совершенно не причем. Я в этом уверена. У меня все получится, как только мы посмотрим друг другу в глаза и – влюбимся друг в друга. Ну не в платье же он мое каждый раз влюблялся? И тогда сказка оживет! А вместе с ней – и моя Крестная. Все просто! Кажется, логика меня не подвела. А что такое логика? А!… Одни вопросы, на которые не ответа. Пока нет. Ладно, проехали. По ходу разберемся. Главное, проникнуть во дворец…

И вот скачу я на своем Гнедом, в мужской одежде, сапогах, волосы спрятаны под шляпой, на лице – маска.

Скачу и думаю: узнают – не узнают? Да и кому сейчас будет дело до гонца с важной депешей для его королевского величества? Да и кто будет разбираться, чьим корявым почерком эта депеша написана? Королевский бал в разгаре. Пропустят во дворец, куда денутся. А там и до принца – рукой подать.

Гулко отдаются шаги по пустому мраморному полу. Шаги мои и королевской охраны. Меня ведут прямо в покои короля. А как же иначе? Ведь у меня письмо от самого Черного Мага. Срочное письмо. Значит, дело не терпит отлагательств.