Жалобы осужденных

Вскоре после вынесения обвинительного приговора по делу № 16527 все одиннадцать осужденных, в том числе и отец Григорий, подали в различные государственные инстанции жалобы с просьбой о пересмотре решения тройки НКВД от 21 ноября 1937 года. Однако специальным постановлением УНКВД все жалобы были отклонены. В протоколе постановления так и записали: «Все жалобы, написанные в различные инстанции от членов организации, – отклонить» (из документов гос. архива – авт.).

Но никто в те годы даже предположить не мог, что именно эти жалобы и жалобы родственников осужденных, а также официальные ответы с резолюцией «Жалобы… отклонить» станут после смерти Сталина отправной точкой для нового пересмотра дела № 16527. И только после этого все встанет на свои места.

А 2 августа 1939 года помощник областного прокурора Свердловской области товарищ Фомин рассмотрел поступившую от гражданина Пономарева Г. А. жалобу, в которой он просил пересмотреть решение тройки УНКВД о заключении его в исправительно-трудовой лагерь сроком на десять лет.

«Ознакомившись с жалобой, – написал товарищ Фомин в протоколе, – нахожу, что гражданин Пономарев Г. А., по социальному положению священнослужитель, и, будучи в… (неясно – авт.) с митрополитом Савельевым, занимался организацией церковной группы и контрреволюционной агитацией на протяжении ряда лет. “Сам себя признал виновным” (вписано чернилами – авт.). Факт виновности установлен. Поэтому на основании вышеизложенного полагал бы: за отсутствием основания принесения протеста на решение тройки в ходатайстве заявителю отказать, надзорное производство по делу прекратить и дело вернуть по принадлежности» (из документов областного гос. архива – авт.).

Среди многих документов государственного областного архива сохранилось также заявление Пономаревой Нины Сергеевны, написанное на имя начальника восьмого отделения УНКВД Свердловской области (от 14 ноября 1937 г.), с просьбой сообщить, где и в каком положении находится дело по обвинению ее супруга, арестованного 30 октября 1937 года. «Если гражданин Пономарев осужден, – пишет матушка Нина, – прошу сообщить, кем, когда, по какой статье и какое наказание» (из документов областного гос. архива – авт.).

На заявлении Нины Сергеевны казенными словами отписано: «Тройка НКВД, 21/ХI-37 г., 10 лет И. Т. Л.».

Подобные заявления матушка Нина писала неоднократно, но все было тщетно. Всю осень и долгую зиму 1937/38 годов она со страхом и надеждой ожидала хоть какого-нибудь ответа от официальных органов власти, куда и по какому обвинению отправили ее мужа, но, так и не дождавшись, решилась написать новое заявление. 4 апреля 1938 года она направляет еще одно письмо с запросом – теперь уже на имя Председателя комиссии Советского контроля при Совнаркоме.

Материалы государственного архива

Председателю комиссии Советского контроля от гр. Пономаревой Нины Сергеевны, проживающей в гор. Нижний Тагил Свердловской области, ул. Кирова, д. 27.

Заявление

Мой муж, Пономарев Григорий Александрович, служитель культа (диакон), был арестован 30 октября 1937 года в городе Невьянске Кировоградского р-на Свердловской обл. Пока он был еще в Невьянске, я неоднократно писала заявление начальнику райотдела НКВД с просьбой разрешить передачу валенок и белья (муж ушел в худых щиблетах и не имея при себе смены белья), но на все заявления получала отказ.

Числа 17-18 ноября он был из Невьянска отправлен. Когда в Свердловске организовалась комиссия по выдаче справок о заключенных, я (не имея возможности выехать в Свердловск сама, т. к. у меня грудной ребенок) написала заявление с просьбой сообщить, куда и когда выслан мой муж; выслала его в Свердловск со знакомой. Заявление она отдала 8 марта, а ответ был назначен на 14 марта. 14-го она по моей просьбе сходила туда, и на мое заявление последовал такой ответ: «Пономарев Григорий Александрович выслан 1. 12. 37 г. на станцию Известный, Дальлаг».

Узнав это, я хотела не медля послать ему посылку и денег, но справочное бюро отдела связи ответило, что ни станции, ни разъезда такого совсем нет. Полагая, что тут произошла какая-нибудь ошибка, я вторично, уже почтой, послала запрос в Свердловск в комиссию (ул. Радищева, № 42), опять с просьбой сообщить, где муж, и 29 марта получаю такую открытку: «Пономарев Григорий Александрович выслан для отбытия срока». Получив такой ответ, я встала в полнейший тупик. Куда он выслан? На какой срок? В чем он обвиняется и почему? На первое мое заявление можно было ответить, а на второе я получаю ничего не разъясняющую, а, наоборот, вводящую в заблуждение открытку. Не зная, куда больше обращаться, я прошу вашего содействия…

Мой адрес: г. Н-Тагил Свердловской области, ул. Кирова, № 27

1.04.38 г. Н. Пономарева

11 апреля 1938 года заявление матушки Нины было зарегистрировано, и только в сентябре Бюро жалоб миссии Совконтроля при Совете народных комиссаров направляет гражданке Пономаревой Н. С. справку, на которой дает следующий ответ: «Сообщить, что место нахождения Пономарева Г. А. прокуратуре не известно. 30. 09. 1938 г.» (из документов областного гос. архива – авт.).

Завершая разговор о жалобах осужденных по делу № 16527 с и заявлениях их родственников в различные государственные инстанции с просьбой отклонить обвинение, приведем еще один характерный документ, сохранившийся в государственном областном архиве города Екатеринбурга.

Материалы государственного архива

Из постановления

заместителя областного

прокурора Свердловской области Кабакова

(число не ясно— авт.) 1940 г.

…Ознакомившись с поступившими жалобами, нашел: Пономарев Г. А., служитель культа, по социальному происхождению сын попа, обвиняется в том, что является руководителем ликвидированной контрреволюционной фашистской повстанческой организации церковников…

Пономарев в предъявленном обвинении виновным себя признал и пояснил: «Будучи вовлеченным в организацию Лобанова, я на протяжении непродолжительного времени по заданию руководителя проводил под видом религиозных бесед о душе и загробной жизни контрреволюционную агитацию…».

Подана жалоба Пономаревой Н. С. по делу мужа, где она просит сообщить, где муж. Что касается доводов в оправдание своего мужа, последняя не приводит. Лобанов, коим завербован обвиняемый, осужден по первой категории (см. задание 3).

Так развивались трагические события 1937 года, придя к своему логическому завершению в 1954 году.

«Не рой яму другому…» – гласит народная мудрость, которая перекликается по смыслу со словами псалмопевца: «Вот, нечестивый зачал неправду, был чреват злобою и родил себе ложь; рыл ров, и выкопал его, и упал в яму, которую приготовил: злоба его обратится на его голову, и злодейство его упадет на его темя» (Пс. 7; 15-17).

Часть II. 1954 год – дело следователей

И страждущие более и более будут радоваться о Господе, потому что… будут истреблены все поборники неправды, которые запутывают человека в словах, и… расставляют сети, и отталкивают правого.

Ис. 29; 19-21

«По указанию прокурора Союза ССР…»

Шли годы. В России менялось многое. Сталин умер. Во главе страны встал Хрущев. И поднялась еще одна волна репрессий и гонений. Это было новое политическое время, но, чтобы утвердить вновь сформированную власть, надо было обличить беззакония предшествующей. Именно эти тайные коллизии и переживала наша страна во второй половине 50-х годов. Окостеневшие за годы правления Сталина и Берии судебные структуры требовали реорганизации – очевидно, с целью наведения порядка, подконтрольного новому составу Политбюро.

За все преступления времен «культурной революции» страна расплатилась миллионами человеческих жизней. Людей, раздавленных государственной машиной, уже не вернуть, но на волне политической реабилитации репрессированных легко завоевать авторитет поборников справедливости. Новая власть – новая политика, и, чтобы утвердить ее, надо разоблачить культ предыдущих лидеров и их ближайшее окружение. Самым громким политическим разоблачением должны были стать публичные пересмотры старых судебных дел.

По специальному указанию прокурора Союза ССР такой пересмотр коснулся, в числе многих других, и закрытых дел 1937 года по Уральскому Комитету государственной безопасности. Вновь назначенные следователи и члены свердловской прокуратуры приступили к изучению старых документов, пересматривая жалобы родственников и пострадавших, которые уже отбыли свой срок.

Но ведь пятно судимости уже ничем не смоешь.

Судимость дает поражение в правах граждан. А их десятки и сотни тысяч… Попробуй доказать правду, за что человек был судим и почему провел десять лет в тяжелой неволе. Даже после освобождения и реабилитации и по прошествии многих лет, когда стали доступными материалы следствия по делу 1937 года, отец Григорий избегал каких-либо разговоров на эту сложную тему и пресекал всякого, кто пытался вести расспросы о годах его заключения. Только близкий ему человек – матушка Нина – сохранила для нас с вами правду об этом страшном этапе их жизни.

Итак, пришло время «собирать камни» и разгребать «авгиевы конюшни». Теперь на скамье подсудимых должны были оказаться непосредственные исполнители старых дел – те, кто обвинял и расстреливал «служителей культа» – «врагов народа», осужденных ранее.

Материалы государственного архива

Прокурору Свердловской области

советнику юстиции т. Толкачеву

от 24 августа 1954 года. Секретно. Экз. № 1.

По указанию прокурора Союза ССР нами рассматривается архивно-следственное дело № 16527 (арх. № 13027) на судимых Тамакулова, Горбунова, Пономарева и др.

В сентябре 1940 года, как видно из приобщенного к делу постановления прокуратуры Свердловской области, рассматривались жалобы осужденных и их родственников. Однако к делу жалобы не приобщены. Учитывая, что изложенное в указанных жалобах должно быть учтено при пересмотре дела и что жалобы могут оказаться основаниями для принятия по делу решения, просим Ваших указаний о высылке в наше распоряжение последних.

Начальник следственного отдела УКГБ полк. Стряпчий

В подкрепление и оправдание нового курса политики партии и правительства осенью 1954 года Центральный комитет КПСС принял Постановление, которое гласило:

«Обязать обкомы, крайкомы КПСС, ЦК компартий союзных республик и все партийные организации решительно устранить ошибки в атеистической пропаганде и впредь ни в коем случае не допускать каких-либо оскорблений чувств верующих и церковнослужителей, а также административного вмешательства в деятельность Церкви.

Необходимо иметь в виду, что оскорбительные действия по отношению к Церкви, духовенству, верующим гражданам несовместимы с линией Партии и государства в проведении научно-атеистической пропаганды и противоречат Конституции СССР, предоставляющей советским гражданам свободу совести» (перепечатано из архива отца Григория – авт.).

Постановление ЦК КПСС было принято 10 ноября, а уже вскоре, 17 ноября 1954 года, в органах УКГБ Свердловской области вышло постановление «Об изъятии из архива наблюдательного производства и приобщении его к архивно-следственному делу № 16527».

Следователем по новому делу был назначен старший следователь отдела УКГБ капитан Шутенко. Именно он рассмотрел наблюдательное производство по делу №… и допросил всех свидетелей – бывших следователей сфабрикованного дела 1937-го года, по которому в числе многих других был осужден отец Григорий.

Материалы государственного архива

Постановление

об изъятии из архива наблюдательного производства и приобщении его

к архивному следственному делу № 16527 от 17 ноября 1954 г.

Я, старший следователь отдела УКГБ по Свердловской области капитан Шутенко, рассмотрев наблюдательное производство № 6-357/н по делу Тамакулова, Горбунова, Пономарева и др. за 1939/40 гг., нашел:

в указанном наблюдательном производстве имеются жалобы, а также ряд документов, которые имеют существенное значение и должны быть использованы при решении вопроса о правильности осуждения в 1937 году Тамакулова, Горбунова, Пономарева и др., а потому постановил:

наблюдательное производство № 6-357/н на 121 листе из архива прокуратуры изъять и приобщить к следственному делу № 16527 по обвинению Тамакулова, Горбунова, Пономарева и др.

Старший следователь отдела УКГБ капитан Шутенко

Постановление об изъятии вышло 17 ноября 1954 года, а накануне, 2 ноября, отца Григория, чуть более года назад прибывшего домой после шестнадцати лет разлуки с близкими, вызвали в специальный следственный отдел при Совете министров по Свердловской области на допрос.

Не будем описывать, какой страх вновь испытала семья Пономаревых. Скажем только, что этому допросу предшествовали нелегальные обыски в их доме, о которых догадывался один только отец Григорий. Однако страхи оказались преждевременными. Более того, допрос отца Григория от 2 ноября 1954 года, дошедший документально до нашего времени, расставил многое по своим местам, снимая с арестованных обвинения в предательстве друг друга. Так трагические события 1937 года высветились в настоящей правде и истине.

Материалы государственного архива

Протокол допроса

Пономарева Григория Александровича

1914 г.р., урожд. г. Шадринска, служитель культа

от 02. 11. 1954 года

Допрос начат 2 ноября, окончен 2 ноября.

Начальник следственного отдела УКПТ при СМ по Свердловской области майор Тевдорошвили.

Анкетные данные Пономарева…

В 1937 году решением тройки при УНКВД Свердловской области был судим как участник антисоветской организации. Приговорен к 10 годам лишения свободы. Меру наказания отбыл в 1947 году.

Вопрос: Где Вы проживали до момента ареста?

Ответ: В 1937 году арестован органами НКВД, жил в городе Невьянске, работал псаломщиком Вознесенской церкви. В Невьянске проживал вместе со своими родителями.

Вопрос: Кто был привлечен вместе с Вами по делу?

Ответ: Из числа служителей Вознесенской церкви за некоторое время до моего ареста были арестованы Коровин Леонид, диакон Иванов Николай Иванович, священник Лобанов Григорий Иванович. Проходили ли они по одному делу со мною, я утверждать не могу, я только предполагаю, что Коровин, Иванов и Лобанов проходили по одному делу со мной.

Вопрос: Вы знали Тамакулова?

Ответ: Тамакулова я не знал.

Вопрос: При Вознесенской церкви работал псаломщиком Кулаков Иван Григорьевич?

Ответ: В период моей службы в Вознесенской церкви псаломщиком был я. Я припоминаю, что был такой Кулаков И. Г., примерно одного возраста со мной. Со мной не общался. Выполнял обязанности пономаря (зажигал свечи и т. д.).

Вопрос: Кого Вы знали до ареста в селе Шурала и В-Нейвинске, и пос. В-Рудянка?

Ответ: Я знал только священника протоиерея Ивана – настоятеля церкви с. Шурала. С ним я служил вместе в Вознесенской церкви до его перевода в Шуралу. В 1935-36 году он умер, и по этому случаю я выезжал в Шуралу. Более никого из лиц, служивших в В-Нейвинске, Шурале, В-Рудянке, я не знал. Ни с кем не служил.

Вопрос: Знали ли Вы служителей Кирилова, Мохова, Морозова, Арапова, Горбунова, Комарова, Заева, Бревенникова?

Ответ: Из перечисленных в данном вопросе лиц я никого не знал.

Вопрос: Охарактеризуйте названного Вами выше Лобанова и Коровина с политической стороны.

Ответ: Лобанов, Иванов и Коровин были религиозно убежденными людьми.

Вопрос: Расскажите, что Вам известно о проводимой ими агитационной деятельности в период вашего общения?

Ответ: Проводили ли они какую-то антисоветскую деятельность, мне совершенно неизвестно. В моем присутствии и в беседах со мной никогда эти темы не затрагивались. Они никогда ничего не высказывали против советской власти и коммунистической партии. Когда я был арестован в 1937 году, допрашивающий меня сотрудник (фамилию не помню) добивался от меня показаний на Лобанова, Иванова, Коровина, чтобы я подтвердил, что они проводили контрреволюционную деятельность против советской власти. Проводили ли они таковую, мне совершенно неизвестно, и услышал подобное я лишь на допросе.

Вопрос: Но и Вы на допросе от 15 ноября 1937 года показали, что Лобанов, Иванов, Коровин являлись участниками контрреволюционной организации. Почему Вы сейчас заявляете обратное?

Ответ: Те показания, которые были внесены в протокол допроса на следствии 1937 года, являются неправильными. Они были написаны допрашивающим меня сотрудником НКВД… На допросе в 1937 году я так же, как и сейчас, правдиво показывал, что мне совершенно неизвестно, проводили ли Лобанов и другие антиреволюционную пропаганду. Однако, несмотря на это, допрашивающий меня сотрудник прокуратуры не записывал, что я говорил. На допросе в 1937 году меня спросили: знаю ли я Лобанова, Коровина, Иванова? Я не мог это отрицать, поскольку мы служили в одной церкви… Допрос начинался в конце дня и заканчивался только на следующий день. В течение всего периода мне не разрешали садиться. Я все время стоял на ногах. Допрашивающий со мной обращался очень грубо, всячески угрожал.

Вопрос: Какие Вам предъявлялись материалы на допросе в 1937 году?

Ответ: Никаких материалов на допросе мне не предъявлялось.

Вопрос: Вы это утверждаете?

Ответ: Да, я помню хорошо, что никаких материалов тогда мне не предъявлялось.

Вопрос: Из протокола допроса, надписанного «не читать», от 15 ноября, видно, что Вам предъявлялись показания арестованных.

Ответ: Я отвечаю правдиво и повторяю, что в 1937 году на допросе мне никаких показаний арестованных не было предъявлено.

Вопрос: Ваши отрицания записанного в протоколе не являются ли результатом Ваших религиозных убеждений и стремлением доказать, что служители религиозного культа не могут проводить антигосударственную деятельность?

Ответ: Я же не могу и не собираюсь отрицать того факта, что среди служителей религиозного культа, возможно, и были лица, которые проводили деятельность против советской власти. Но мои показания являются правдивыми. Я повторяю, что лично я ни в какой организации не состоял и никакой антисоветской деятельности не проводил. Мне не известно о проведении ее Лобановым, Ивановым, Коровиным. То, что записано в протоколе от 15 ноября 1937 года, я не подтверждаю и не могу подтвердить, поскольку это было записано не с моих слов…

Вопрос: В протоколе допроса от 15 ноября как участники организации и проводившие активную антисоветскую деятельность проходят Ведунов И. И., Чернобровкина Е. И., Уткина А. В. Расскажите, что Вам известно о проводимой ими антисоветской деятельности?

Ответ: Проводили ли эти люди какую-либо антисоветскую деятельность, мне неизвестно. Их я знал, поскольку все они входили в Церковный совет. Если в протоколе указано, что они якобы были участниками антисоветской организации, то это произошло также по вине того, кто допрашивал меня.

Вопрос: Что Вы желаете дополнить к своим показаниям?

Ответ: