Прошлое, хранящееся в памяти – есть часть настоящего.

Тадеуш Котарбинский

Корректор Преподаватель русского языка и литературы МАОУ СОШ им. героя Советского Союза С. П. Шпунякова Субота Галина Владимировна, г. Великий Новгород

Благодарности:

Работник культуры Иванова Светлана Анатольевна, г. Великий Новгород

© Елена Касаткина, 2023

ISBN 978-5-4496-9605-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Эта боль была незнакомой. Тупая, монотонная и непереносимая. Однажды, будучи ещё маленькой девочкой, она видела, как ломали старый дом. Огромный чугунный шар, тяжело раскачиваясь на стреле крана, врезался в бетонную стену.

Сквозь хмельной туман и застилающую влагу слёз она увидела глаза, те самые, такие милые и любимые. Дёрнулась, умоляющим взглядом призывая на помощь дорогого человека.

Он плотоядно ухмыльнулся, одним движением расстегнул ремень и молнию брюк. Разрез гульфика обнажил упругие бёдра обтянутые синими плавками. Одной рукой стянул последнюю преграду и, оттолкнув пыхтящего товарища, накрыл своей плотью изнывающее от боли тело.

Стенобитная машина заработала с удвоенной силой.

Часть первая

Глава первая

Тёплый июньский вечер смыло дождём. Воздух стал прозрачным настолько, что звёзды на тёмном, почти чёрном ночном небе казались на расстоянии вытянутой руки. Городское небо редко бывает таким. Любоваться на него с высоты девятого этажа – всё равно что с вершины горы. Наверное… Лене никогда не приходилось смотреть ночью в горах на небо, но представить ведь можно. И она представила, как бескрайняя звёздная сфера окутывает её. Возникло странное, почти интимное чувство близости с небом, будто тонкие ниточки связали её с этими крошечными бриллиантиками, которые теперь мерцают только для неё одной.

Заскрипели, забренчали, отмеряя полночь, настенные часы – приглашая в сказочный мир Морфея. Она ещё немного постояла на балконе, задрав голову, улыбнулась, подмигнула скучающей луне и вернулась в комнату. Спать совсем не хотелось, но нарушать режим рано – до выходных ещё целый рабочий день. Лена сладко зевнула, нырнула в кокон покрывала и приготовилась окунуться в сладкие сновидения. Никаких сомнений в том, что они будут сладкими, нет и быть не может. Последние две недели были на удивление спокойными, она даже начала скучать, а вчера поймала себя на том, что с нетерпением ждёт очередного преступления и мысленно подгоняет ещё не случившееся событие. Какой ужас! Может взять остатки отпуска и махнуть на море? У неё есть целых две недели.

Море она любила. В детстве хронический бронхит не давал спокойно жить, и родители обязательно, каждый год, а бывало что и по два раза, возили её на базу отдыха в небольшой приморский городок Затока. Благо, что ехать до него было всего ничего – два часа на электричке, но их возили на автобусе, арендованном предприятием для своих сотрудников.

Надо же, прошло всего каких-нибудь 10—15 лет, а столько изменилось. Да почти всё. Теперь она живёт не только в другом городе, но и в другой стране. Её малая родина, пережила короткую, но болезненную войну, оставаясь верной России. Так на огромном постсоветском пространстве появилась маленькая страна – Приднестровье, осколок канувшего в Лету Советского Союза.

Теперь поездка на море стала событием редким и оттого любовь к этому безбрежному пространству стала ещё сильней. Последний раз это было лет пять назад. Лена вспомнила, как, стоя на пирсе, она пыталась вглядеться в тонны воды, уходящие за горизонт. На закате размытую нюансами линию определить можно только условно. Когда безмолвно бродишь по берегу, то все мысли, чувства, эмоции сглаживаются, внутренние диалоги заглушаются шумом рассыпающихся по песку волн и кажется, что и ты сам растворяешься в этом огромном пространстве, теряя чёткие очертания своей сущности и, как не старайся, уже невозможно определить, где начинается, а где заканчивается собственное «я». Как будто сознание разрастается, растекается, распространяется, покидая свою телесную оболочку, а та, следуя законам физики, постепенно заполняется каким-то бесконечным чувством космической любви.

Мысли смешно спутывались, образуя в голове кавардак. Сознание ещё пыталось пару раз вернуться и уложить всё в логическую цепочку, но мысли не слушались, начинали наскакивать одна на другую, ещё секунду и подсознание приготовилось взять верх, но мелодичная трель поставленного на зарядку «айфони» нарушила планы. Лена подскочила, тряхнула рыжей головой, помогая себе вернуть на место спутавшиеся мысли, и потянулась за телефоном.

Номер на дисплее был незнакомым, мало того – чужим, «не нашим». Странный набор цифр вызывал подозрение. Звонили из-за рубежа. Откуда точно – непонятно, никаких знакомых за границей у неё не было. Лена коснулась зелёного кружочка, и трубка мгновенно закричала:

– Рязанцева, здорово! Наконец-то я тебя нашёл, потеряшка ты наша.

Голос был смутно знакомым, как будто где-то когда-то она его слышала, но очень давно. Кто это? Может, ошиблись номером?

– Извините, а с кем я разговариваю? – на всякий случай вежливо поинтересовалась Лена.

– Эх, ты! Совсем забыла с кем грызла гранит науки. А мы тебя искали. Все соцсети перерыли. Нашли в «Одноклассниках», но ты туда последний раз год назад заходила.

– Я не пользуюсь соцсетями.

– Вот и плохо. – Голос в трубке смолк на несколько секунд. – Ну, что, узнала или нет? Даю подсказку – Мара Бора, Люба Кузя, Сэм.

Всё сразу стало на свои места. Это были школьные прозвища её учителей. Значит, звонил кто-то из одноклассников, и теперь она точно знала кто.

– Генка! Ты, что ли? Откуда ты звонишь?

– Как откуда, из Германии. Я ж сразу после школы уехал. Да ты не знаешь ничего. Пропала куда-то. Еле нашёл тебя. А ведь мы три года назад собирались классом, фестивалили два дня.

Генка Бутко – был хулиганом и двоечником, но добрым и весёлым мальчишкой, с очень подходящей для хулигана внешностью. Широкое конопатое лицо светилось улыбкой, даже когда его отчитывали на родительском собрании или на педсовете.

– А как же ты узнал мой номер телефона?

– Так Мишка дал. У вас, оказывается, романчик был.

Лена досадливо скривилась.

– Вот уж не думала, что Мишка такой болтун.

– Да ладно тебе, Рязанцева. Итак скрывалась столько лет. Шпионка ты, что ли?

Лена промолчала, не зная, что ей сказать. Внезапная радость почему-то сменилась скукой. Она и правда совсем не вспоминала школу и своих однокашников. И про Мишку-то вспомнила, только когда ей это понадобилось для раскрытия преступления. Она вообще не любила возвращаться в прошлое, впрочем, как и заглядывать в будущее.

– Ген, рада была тебя услышать, но у нас уже первый час, извини, мне завтра рано на работу. Давай как-нибудь в другой раз поболтаем.

– Так я же и звоню по этому поводу. Слушай, мы решили в этот раз устроить настоящий вечер встречи. Я созвонился с Дыньчиком, он теперь крутой чувак стал, свой бизнес, так вот он спонсирует это мероприятие. Мы сняли домики на Медвежьих озёрах на два дня. Продукты и выпивка уже закуплены. Короче, на этот раз тебе отвертеться не удастся.

– Подожди, подожди. Какой вечер, какие озёра? Я не могу… у меня работа… и…

– Так, Рязанцева, не увиливай, это, в конце концов, некрасиво, тебя столько искали, всё организовали, обо всём позаботились. Твоё дело только прибыть на место встречи. Да и то особых усилий прилагать не придётся – Мишка сказал, что привезёт тебя.

– Сговорились, значит. За моей спиной.

– Да ладно тебе. Это же на выходные. Расслабишься. Шашлык-машлык, плов и шурпу я лично готовить буду. Пальчики оближешь. Всё, никаких возражений не принимается. Я прилетаю в субботу, меня Мишка в Шереметьево встретит, потом заедем за тобой и на озёра, остальные туда к трём часам подвалят. Все уже оповещены. Так что будь наготове.

– Подожди, в какую субботу? В эту, что ли? Ты с ума сошёл!

– В эту, в эту. Всё, Рязанцева, имей совесть – ты меня разоришь на переговорах. До встречи.

Трубка смолка.

В нараспашку открытую форточку свежей струёй влилась утренняя прохлада. Лена включила ноутбук и задумалась.

Школа. Вроде всё было совсем недавно, каких-то восемь лет назад, но почему-то ощущение было такое, как будто всё это было в другой жизни. Зачем, ну зачем нужна эта встреча? Хочет ли она что-либо знать об этих людях, которые когда-то были её товарищами? Чего лукавить – нет, не хочет. Не понимает для чего. Она вообще не видела смысла в таких встречах. Их пути разошлись, у каждого своя жизнь. Почему ей должно быть интересно – кто кем стал, кто на ком женился и вся остальная личная лабудень, которой обычно интересуются на таких мероприятиях. Чтобы похвастаться? А вот какой я стал, а вы? Что там у вас? Чего добились? Ярмарка тщеславия. А если ты простой инженер, ну или обычная домохозяйка, то сидишь и чувствуешь себя ущербной. Конечно, восемь лет слишком короткий срок, чтобы хвастаться достигнутым, но для некоторых вполне достаточный. Вон Дыньчик – Арсений Дыньков – бизнесмен, оказывается и, видимо, неплохой, раз может себе позволить подобное спонсорство. А в школе троечником был. Хотя говорят, что именно троечники и выбиваются в люди, а из отличников, как правило, ничего путного не выходит. Интересно, ведёт ли кто такую статистику? А мне самой-то есть чем похвастаться? Может, потому я и не хочу идти на эту встречу, что не стала ни моделью, ни актрисой, да и с личной жизнью как-то не очень.

Лена поморщилась и набрала в поисковике «Одноклассники». Так. Кого бы поискать? Может Наташку Артынову, в восьмом классе они дружили. Наташка была умница, при таких мозгах могла быть круглой отличницей и окончить школу с медалью, но сгубила Наташку любовь. Вадька Подковкин только вернулся из армии, парнем он был, безусловно, красивым, но бестолковым – никуда не поступил, на работу не устроился. Шатался целыми днями по городу, вечером с другом пил пиво на лавочке в парке. С Наташкой они жили в одном доме, так что их отношения изначально были предопределены судьбой. Школу «светлая головушка» закончила хоть и без троек, но со средним баллом – 4,3. Так же как и Лена подала документы в юридический, и даже успела сдать два экзамена на отлично, но неожиданно забрала документы. Что с ней стало дальше – Лена не знала.

На аватаре в «Одноклассниках» Артынова была в широкополой шляпе – протягивала фотографу пакет с апельсинами. Ничего в душе Рязанцевой от увиденного не шелохнулось и никакого интереса не вызвало. Ну почему она должна себя насиловать?

– Доброе утро! Кофе угостите, а то у меня закончился. – Открытая дверь вызвала прилив новой порции свежего воздуха. Сквозняк расшевелил стопку бумаг на столе, грозя сбросить на пол оставленные с вечера документы.

– Закрывайте скорей. – Лена прихлопнула ладошкой готовый слететь листок. – Доброе утро, Александр Васильевич! Есть ли что нового?

Интонация в голосе подчинённой удивила Махоркина.

– Не будите лихо, пока тихо. – Махоркин нажал на рычажок чайника. Прозрачная колба переливалась разноцветами подсветки. Чайник вздохнул и заворчал. Звук недовольства нарастал с каждой секундой. – Мощный у вас агрегат. Мой полчаса раскочегаривается. Надо бы новый купить, да всё руки не доходят.

– Скорей всего его надо просто почистить, слой накипи мешает.

– Ну, до этого у меня точно руки никогда не дойдут. Легче выбросить и купить новый.

– А мне вот жалко старые вещи выбрасывать. Я как будто с ними уже породнилась. Мама меня за это Плюшкиным называет. Однажды она выбросила на помойку мою старую сумочку. Вот вроде бы сумка, да? А я полночи не спала, всё мне представлялась, что она там лежит и плачет.

– Кто плачет? Мама? – не понял Махоркин и удивлённо уставился на Рязанцеву.

– Сумка. Утром я к мусорке пошла, смотрю, а в контейнере какая-то пьянчужка копается, сумку мою вытащила, внутрь залезла, порылась, наверное, деньги искала, не нашла и как зафутболит сумку ногой. У меня внутри прямо всё оборвалось.

– Мне кажется или вы сейчас расплачетесь? – рассмеялся Махоркин.

– Я, наверное, ненормальная, да? – Лена расстроено выпятила нижнюю губу.

– Видите ли, Лена. Норма – понятие условное. Вот в новостях вчера рассказали, какой скандал разразился после показа новой модной коллекции одного известного итальянского дизайнера. А возмутило всех знаете что? На подиум вышел мужчина в платье. У меня, если честно, это тоже вызвало отторжение, но тут я подумал – ведь точно такой же фурор в начале прошлого века произвела и первая женщина, надевшая брюки. А сейчас это никого не возмущает и, возможно, что лет этак через пятьдесят, а то и раньше, мужчина в платье для нас станет такой же нормой.

– Ну вы сравнили.

– Я думаю, что если вы так глубоко переживаете за судьбу неодушевлённых предметов, что даже не спите по ночам, то вы очень тонко организованы. А значит, вы хороший человек, душевный, – продолжал иронизировать Махоркин.

– Да ну. – Лена махнула рукой. – Плохой я человек, просто ужасный. За сумку переживаю, а вот бывшими одноклассниками не интересуюсь. Больше того, сижу вот и думаю, как бы мне отвертеться и не ходить на эту встречу.

– На какую встречу? – заинтересовался Махоркин.

– Да на встречу одноклассников. Они, оказывается, меня все эти годы разыскивали, хотели узнать, как у меня жизнь сложилась… а мне вот абсолютно всё равно, как и что сложилось у них… ну вот ни капельки неинтересно. И потом, почему я должна отчитываться перед кем-то? – Лена раскраснелась. Слова вылетали из неё пулемётной очередью. Мысли, мучавшие с самого утра, наконец нашли выход и, проговаривая их, становилось легче, как будто высказанное прощало её, смягчало чувство вины и оправдывало в собственных глазах.

– Да что случилось? С чего вы так завелись?

Вопросы Махоркина затормозили низвергающийся поток чувств.

– Одноклассник вчера из Германии звонил.

– Из Германии? Ууу…

– Да. Говорит, что они организовали встречу нашего класса на Медвежьих озёрах.

– На Медвежьих озёрах? Ууу…

– Ну да, арендовали там домики на два дня… и я должна там быть непременно… потому что все будут… и потому что шашлык-машлык, и плов, и шаурма… тьфу, шурпа… и все меня давно не видели… и все хотят меня увидеть… и узнать, как сложилась моя жизнь… кто у меня муж, дети… и чего я в жизни добилась. А я не хочу. Ну не хочу я ничего рассказывать… потому что и рассказывать-то особо нечего.

– Как это нечего? Ничего себе. На вашем счету уже четыре, нет, пять раскрытых преступлений. Вы блестящий следователь, умный, проницательный, умеющий анализировать и делать выводы. – На этот раз Махоркин был серьёзен.

– Всё это, Александр Васильевич, хорошо для характеристики на получения очередного звания, которую сам на себя готовишь, а начальник только подписывает. Кому это интересно?

Лена замолчала и поглядела на остывший в чашке кофе.