Платон мне друг, но…

Лёха и Санёк дружили много лет. Ещё с института. И на работу устроились в одно и то же НИИ, только в разные отделы. Оба неплохо зарабатывали, оба обзавелись семьями. Тут и нагрянули «святые» девяностые – время свободы и возможностей, как многие тогда думали. Вот и Санёк так думал и не просто думал, а решил свою возможность, так сказать, реализовать в виде новенького авто. Тем более, что автосалонов на тот момент понаоткрывалось «дай Боже». Стоят машинки в автосалонах новенькие, красивенькие, глянцевой поверхностью посверкивают. Санёк в окна витрин заглядывает, любуется, прикидывает какую взять. А что денег не хватает – ерунда! Любой банк тебе хоть сейчас любую сумму под проценты отвалит.

Пришёл Санёк в банк, а ему – будьте здоровы, денег мы вам, конечно, дадим, только нам от вас поручитель нужен, человек надёжный. Санька к Лёхе. Так мол и так. Будь другом – поручись. А чего ж не поручиться? Поручился Лёха. И вот новенький автомобиль теперь у Санька во дворе стоит, на солнышке поблёскивает.

Всего в этой жизни отмерено поровну: и радостей, и горестей. Случилась у Санька беда. Не с самим, а с супружницей. Беда случилась рано утром в виде инсульта. Слава Богу, Санёк сразу всё понял, «Неотложку» ждать не стал, отвёз жену в больницу сам и весь день просидел в больничном коридоре.

Когда на следующий день Санёк пришёл на работу, начальник сразу отправил его в отдел кадров, где ему популярно объяснили, что прогулянный день должен быть подтверждён больничным листом, а раз нет у Санька такого документа, значит, по закону его обязаны уволить. Психанул Санёк, послал всех подальше и… остался без работы. А остаться в девяностые без работы – это всё равно, что подписать себе смертный приговор. Тут то всё и понял Санёк про эти возможности. А особенно понял, когда подошло время кредит платить. Платить то нечем и стал Санёк от банка прятаться.

Серьёзным банковским труженикам играть в прятки некогда, вызвали они поручителя и потребовали внести необходимую сумму. А сумма надо сказать к тому времени набежала немалая. Нечего делать, заплатил Лёха всю необходимую сумму и стал сам друга разыскивать. Нашёл. На даче.

– Верни, – говорит другу, – деньги.

– Так нет у меня, – отвечает Санёк.

– Так машину продай.

– Я бы продал. Да кто её купит. – И двери гаража открывает, а там смятая в хлам иномарка.

С тех пор Лёха в поручители больше не ходит и в долг никому не даёт. Даже друзьям.

Ничего не предвещало

Ладу очень радовал новенький, на тонюсеньких, подчёркивающих изящный изгиб плеч, бретельках, сарафан. Яркий, цветной, с развивающейся юбкой солнцеклёш. Покружилась перед зеркалом и осталась довольна. На все «сто»! Чёрные туфельки на шпильке и такие же чёрные очки дополнили соблазнительный образ.

Идёт себе, каблучками цокает, собирает восхищённые взгляды.

Куда шла Лада неважно. Важно то, что путь её пролегал мимо храма. Лада хоть девушка и современная, независимая, но традиции религиозные чтит, потому дефиле мимо церкви в коротком платье с оголенными плечами её несколько смутило. Ну да не в саму же церковь она вошла! Отмахнула сомнения и идёт себе дальше. А на пути стайка толпящихся старушек в длинных юбках и платочках на всю голову. Увидели они Ладу и зашипели. А Лада нос кверху и цок цок цок, цок, цок, цок. Уж и прошла было, но в этот момент из храма вышел священник. Бабки к нему: «благослови, мол, батюшка». В руках у батюшки ведёрко, а в ведёрке – метёлка. Поболтал батюшка в ведре метёлкой, хотел окрестить водицей святой благочестивых старушек, да заметил красавицу Ладу.

– А-ну стой, – пробасил громовым голосом, пригвоздив Ладу к мощённой тропинке грозным взглядом.

Сердце девушки аки подстреленная птица затрепетало.

– Иди-ка сюда, – и сам направился в сторону Лады. – Крестик носишь? – рявкнул грозно.

– Иногда, – прокряхтела Лада, стыдливо пряча за чёрными очками глаза.

– Плохо! Всегда надо!

– Буду, – промямлила Лада, потупив голову.

– Благословляю! – грянул громовой голос. Метёлка восторженно взметнулась вверх и опустилась на голову Лады рассыпающим брызги потоком святой водицы.

Святые струйки спускались по волосам, очкам и оголённым плечам, вызывая зависть и злобу жаждущих благословения старушек. Так и пошла Лада мокрой курицей куда направлялась, ведь даже очки от святой водицы протереть нельзя.

Июль обжигал землю ультрафиолетом, точно так же, как взгляды обделённых вниманием прихожанок.

Женщина в синем

Алёнке 6 лет. В её компании двое мальчишек, оба Серёжки. Серёжки любят играть в войнушку, а Алёнка в прятки. Алёнка на год старше обоих, Алёнка авторитет и потому сегодня они играют в прятки. Так решила Алёнка.

Дядя Коля совсем ещё молодой человек, нет и тридцати, потому разрешает племяннице называть его просто Колька.

Колька ищет себя. Сначала он искал себя в спорте и даже кое-что там нашёл, но вот душа его запросила разнообразия и… погружения в мир высокого искусства. Проще сказать, Колька решил заняться живописью. Для этого он купил в магазине, торгующим канцелярщиной, краски и кисти. В сарае выпилил доску и принялся рисовать. С сюжетом особо не заморачивался, начал с портрета.

Была у Кольки зазноба, соседка Верка. Красота Верки выражалась в выжженных пергидролью волосах до пояса и ядовито-синем платье, в коем она по выходным ходила на танцы в «клетку». Вот именно с Верки и решил Колька прикоснуться, так сказать, к прекрасному. Картина по памяти нарисовалась быстро. Кольке понравилась. Повесил Колька картину на стену аккурат напротив входа в его комнату, так чтоб желтоволосая красавица радовала ему и всяк входящему взор своей неотразимой красотой.

Дом у бабушки большой, комнат много, спрятаться всегда есть куда. Пока пятилетний Серёжка с трудом досчитал до трёх, Алёнка определилась с выбором. Уверенно дёрнув дверь дядькиной комнаты, она застыла на пороге, со стены страшным взглядом на неё смотрела жёлтокудрая ведьма. От страха Алёнка икнула и юркнула под кровать.

Трясущуюся от страха девочку родители нашли только вечером. В тот день Алёнка долго не могла уснуть. Как только она закрывала глаза перёд ней возникал портрет страшной женщины в синем платье.

Когда простота хуже воровства

Был у нас в коллективе один такой увален и рубаха-парень Пашка. Нет, человек он был неплохой, но простой, как пятак. В кабинет заходил без стука, открывал с ноги.

– Здорово, красотуля. Какие дела?

Не успеваю я открыть рот для приветствия, как Пашка хватает с моего стола бутылку с водой и хлабысь из горла. Кулера у нас в то время не было, и воду я покупала по дороге на работу.

Не сказать, чтоб я чересчур брезглива, но с одной бутылки точно пить не стану. Но Пашке это даже в голову не приходило.

– Ооо! Хорошо! – плюхает бутылку на место так, что остатки воды выбрасываются наружу, образуя небольшое озерцо, быстро исчезающее в кипе документов.

Взгляд Пашки останавливается на моих солнцезащитных очках, которые я опрометчиво не убрала в сумочку. Пашка тут же хватает и начинает их примерять. То на нос опустит, то на голову нахлобучит. А голова у Пашки, как две мои. Соответственно, после таких примерок очки на моей голове уже не держатся, как собственно и на носу. После того, как я попробовала верну ть их в исходное состояние, дужка «хряк» и сломалась.