Родные мои, пишу Вам все еще под впечатлением тяжелой утраты нашего незабываемого Ф[еликса] Ден[исовича]. О Вести на его смерть Вы прочтете в моем письме к Стурэ. Утрата такого сотрудника должна заставить нас еще теснее сплотиться и принять все меры, чтобы охранить здоровье и оберечь силы наших самых близких. Несомненно, что семейные обстоятельства ускорили его смерть. Берегите друг друга и особенно тех, на ком лежит самая большая тягость.
Теперь должна передать, что Вл[адыка] требует действий. Сказано: «Пока не будет действовать Ваш[ингтон], будем воздерживаться от похвалы, ибо Нам нужны действия. События назревают. Конечно, лишь себе Ам[ерика] поможет принятием Нашей Миссии. Наш П[осол] несет счастье Миру, но нужно понять»[146]. Именно, нужно понять. И «Ур[усвати] правильно сказала, что не знали, как вовремя передать Весть. Близорукость и теплота не могут зажечь. Ведь Ур[усвати] очень насытила Р[узвельта] и была возможность пути легкого! Мы дали все вовремя. И Ур[усвати] писала так огненно о Вести вовремя. Конечно, Гал[ахад] неправильно думает, что враги Наших дел обрушились на него. Скажем – его недруги помешали Нам, но Мы ему помогли. Конечно, он помог себе, примкнув к Нашему Знамени. Но Мы ожидаем действий. Гал[ахад] должен хранить неистощимую благодарность к Пос[лу] и к Ур[усвати], которая огненно подняла его»[147]. Теперь вспоминаю, как Вл[адыка] горевал, что Гал[ахад] не умеет передать Вести, и тогда я писала, что слова его ничтожны. Ему была дана огромная возможность, и при смелости он был бы еще успешнее, ибо «смелым Бог владеет»; и в данном случае пословица эта оправдалась бы в полной мере. Страх всегда связывает и рушит лучшие начинания. Но смелость и дерзание не поймите как безрассудство. Впрочем, там, где есть Указ Вл[адыки], там не может быть опасности даже при безумной смелости. Пусть он честно спросит себя – не прибавилось ли к нему уважения за его участие в великом Культурном Деле? Впрочем, при близорукости трудно что-либо усмотреть. Пишу сурово, ибо остро чувствую, что сделано много упущений. Кроме того, боюсь, что не самообольстился ли он чрезмерно? Не слишком ли мы захвалили его? Так, например, как истолковала свое видение Соф[ья] Мих[айловна]? Нужно помнить, что белые братья – все, кто идут по пути блага, и пишутся они с маленькой буквы, но есть другие Белые Братья, которые почти недосягаемы в своих достижениях, и пишутся они с большой буквы. Так вот, нужно всегда помнить эту разницу и не скакать сразу на самую высокую ступень. Я очень благодарна ему за все сделанное, но для своего же блага он не должен остановиться на полпути, ибо ничего, кроме разрушения, от этого не получится. Также пусть Модрочка обратит внимание на сказанное о врагах, на его мысли о них. Такие мысли нужно пресекать в самом начале, ибо они губительны для духовного восхождения. Ведь Вл[адыка] читает, как в открытой книге, все наши даже мимолетные мысли. Скорбно видеть, как люди боятся принять все благо, посылаемое им, и тянут лишь тоненькую ниточку, которая много притянуть не может и всегда рискует оборваться. Потому так ценны те сотрудники, которые поставили на карту все достояние свое. Много дали они, много и получат. Я посылала всяческие ободрения Гал[ахаду], но сердце мое скорбело, видя, как он не умел пользоваться положением. Было Время, и оно было мне показано, когда дух Шаткого очень ждал Вести, но этот миг был упущен. Чтобы быть успешным в Служении, нужно бесповоротно все отдать и все принять, другого пути нет. И враги, которых Гал[ахад] может встретить на этом пути, могут лишь послужить на пользу, на его возвеличение. Но если он будет предоставлен самому себе, то даже малые враги могут уничтожить его. Несмотря на все трудности, на всех врагов, Дела Вл[адыки] стоят и расширяются неведомыми, неисповедимыми путями, тогда как громады рушатся, ничего не оставляя после себя. Лишь Тропа Служения, лишь Лучи Владыки могут спасти. Конечно, Ф[уяма] укажет, как и что передать из сказанного Гал[ахаду]. Но известная суровость должна быть явлена. Без мужества и суровости мы впадем в сентиментальность и вместо четких мыслей и действий присоединимся к хору «небесных» арфистов и начнем умиляться засушенной иммортелькой[148], полученной от «дир департед уанс»[149]. Украшенные барашки очень хороши на пасхальном столе, но в жизни они являют зрелище жалкое. Итак, не барашки нужны сейчас, но львы и слоны. Пусть не упустит время. Время сейчас настолько серьезно, настолько грозно, настолько опасно, что мы должны оставить всякие мысли о возможности продвинуться без Высшей помощи. Каждое легкомыслие и неточное выполнение Высшего Указа есть преступление. Лишь Высшая воля может спасти мир при сотрудничестве немногих указанных. Спасение Ам[ерики] – в принятии Знамени и в оказании почитания П[ослу]. Если Ам[ерика] изберет трудный путь, то путь Гал[ахада] не станет от того легче. Ничего к этому письму не прибавляю, ибо следует задуматься над словами Вл[адыки]. Шлю мои самые ярые устремления к действию. Верю в ближайших по духу сотрудников. Берегите друг друга. Сердцем, устремленным в напряжении помощи.
Елена Рерих
5. IV.34. «Очень ценю помощь, придется очень потрудиться для Моих дел. Пусть явят великое почитание Пос[лу]. Единственный путь спасения для Ам[ерики]. Так нужно понять этот Указ. Такое великое время, такое важное время, такое грозное время. Так пусть действуют. Конечно, Люм[оу] может столько дать важных указаний Гал[ахаду] (о травах), но нужно научить ценить его знания. Целую сокровищницу может дать. Так запомним. Так нужно научить ценить синтез»[150].
Радость о моем Светлом Мальчике велика. Вл[адыка] очень высоко отмечает его синтез и чистоту его сердца. Живем в таком единении. Знаю, как он послужит на пользу человечества своими знаниями и, главное, синтезом. «Будущее Махатмы Л[юмоу] велико»[151]. Также радуется сердце мое о моем мощном Ю[ханчике]. Истинный сподвижник своего отца, доверяйте его знанию и силе. Он – прирожденный вождь и явит спасение и мощь там, где указано. Пришло время осознать силы, явленные Вл[адыкой], ценить их и всячески охранять этих представителей.
Многоуважаемый сотрудник, с неописуемой скорбью получили мы весть о смерти нашего родного Феликса Денисовича. Трудно сейчас учесть все последствия этой утраты. Ведь он ушел в момент самого ответственного строительства. Когда столько еще нужно направить и закрепить!
Для нас утрата эта очень тяжка. Он был близок нам по духу, и сердце мое так отзывалось на его горение в великом Служении. Но мы знаем, что при переходе он имел миг истинной радости в приближении к Владыке-Учителю, и стараемся найти утешение в его радости и счастье.
Конечно, лучшей памятью и почитанием его имени будут наши дружные усилия в продолжении и развитии начатого им светлого дела.
Я пишу г-ну Стурэ, сообщаю ему полученную Весть на смерть Ф[еликса] Д[енисовича] и прошу его сообщить мне все подробности о последних днях нашего дорогого Феликса Денисовича, а также о его распоряжениях относительно дел Общества. Буду крайне благодарна Вам, если и Вы со своей стороны поделитесь со мною впечатлениями и сведениями. Нам так ценно все касающееся нашего незабвенного Феликса Ден[исовича] и дел Общества.
Также очень прошу Вас в это тяжкое время для Общества поддержать сотрудников и сплотиться вокруг Учения и Великого Служения. Ваша превосходная статья «Культура Красоты» проникнута тонким пониманием Учения, и я всем сердцем надеюсь, что Вы и впредь будете работать на распространение Учения.
Н. К. сейчас в отъезде и некоторое время будет в больших переездах и не сможет регулярно поддерживать переписку с Латв[ийским] Обществом, потому, когда Вы и Ваши сотрудники примете решения и наметите план дальнейшей деятельности Общества, не откажите сообщить их мне.
Много было предупреждений о горе, ожидающем нас, но мы все же надеялись до последней минуты. С 27 февр[аля], за месяц до его смерти, я знала о смерти одного из наших сотрудников, но сердце не хотело отнести это предупреждение к нашему незаменимому другу, тем более что лишь в начале марта пришла первая весть о его болезни из Парижа от Н. К. С этого времени мы жили в постоянной тревоге, но продолжали надеяться вопреки голосу сердца.
Но не будем омрачать радость светлого друга в его приближении к Владыке. Вспомним, что в духе нет разлуки, и, почитая память его, продолжим начатое им строительство Красоты и Блага.
Шлю лучшие мысли.
Духом с Вами.
Многоуважаемый Сотрудник, пишу Вам для передачи всем членам Латвийского Общества моего глубокого горя и сочувствия в постигшей их утрате в лице Феликса Денисовича, незабвенного Председателя их и неутомимого светлого Труженика на благо человечества.
Утрата эта очень тяжка, для нас Феликс Денисович был не только сотрудником и другом, он был братом по духу, был радостью сердца. Мы знали, что там, где он, все будет хорошо. Дух его был так предан Великому Служению и так чист во всех своих побуждениях. Общество было его любимым детищем, и все письма его были полны забот и радости о своих учениках и сотрудниках. Кто заменит его?! Сейчас на всех его ближайших сотрудниках и помощниках лежит обязанность не только продолжать, но и развивать начатое им великое дело. В переживаемое нами грозное время все приблизившиеся к Учению и к Тропе Великого Служения должны приложить все усилия, чтобы еще теснее сплотиться вокруг зажженного им Светильника. Пусть он вырастет в мощный Маяк для всех ищущих и страждущих духов. Это будет лучшим почитанием памяти светлого духа Феликса Денисовича.
В день получения горестной телеграммы о его смерти была получена Весть от Владыки-Учителя: «Дух Нашего Ф[еликса] Лукина радостно восходит. Конечно, Мы послали ему Наш Луч, и он оторвался при Нашей помощи и близости. Отдых будет краток, и дух сможет продолжить все исследования, которые он начал при полном сознании. Так дух его на плане Света будет продолжать Служение. Прошу не горевать, ибо нет разлуки»[152]. Так найдем утешение в радости и счастье нашего родного Феликса Денисовича и его приближении к Владыке. Не отяжелим его радости никакими смущениями и сомнениями. Пошлем ему все наши самые светлые мысли и намерения и выразим их в действиях прекрасных. Пусть будет ему светло и радостно!
Передайте, пожалуйста, эту Весть сотрудникам, кому найдете нужным. Наш Феликс Денисович в своем последнем письме писал много о Вашей деятельности и просил писать по Вашему адресу, потому и обращаюсь к Вам с просьбою сообщить мне, по возможности, все подробности его последних дней, также и о всех сделанных им распоряжениях в связи с делами Общества.
О проекте
О подписке