1
Е. И. Рерих – М.Шклявер^[67]
15 мая 1919 г. Стокгольм

Дорогая мадам Шклявер,

Не получив телеграммы о Вашем отъезде, я решила позвонить мадемуазель Рид и была удивлена и огорчена, узнав, что, несмотря на последние уверения служащих в министерстве, ничего не было сделано по поводу Ваших виз. Мадемуазель Рид обещала мне пойти еще раз в министерство, чтобы узнать о причине всех этих недоразумений. Ошибка произошла по вине мадемуазель Рид, так как она поняла, что Вы нуждаетесь только в визах проезда. Необходимо все начать сначала. Завтра она мне позвонит, если будут новости. В то же время мы предпримем другие шаги у шведов. Уже неделя, как Вы внесены в список беженцев. Но, как говорит мсье Плансон, который занимается этими списками, нужно запастись терпением – раньше, чем через две недели, ничего не сделают. Шведы не любят торопиться.

Я уже вижу, как совсем скоро буду посылать Вам телеграммы – «Bißchen gеduld, ihre angelegenheit entwickelt sich gut»^[68] – такие же, как мы получали в Выборге от наших шведских друзей. Все же я больше чем уверена, что Вы получите Ваши визы не позднее 1 июня. Буду держать Вас в курсе.

Примите, мадам, выражение моей глубокой дружбы.

Е.Рерих

2
Е. И. Рерих – М.Шклявер^[69]
22 мая 1919 г. Стокгольм

Только что получила Вашу открытку. Не беспокойтесь, дорогая мадам, у Вас будут визы, но нужно набраться терпения: следует соблюсти много формальностей и на это уйдет еще две недели.

Видите, я уже пользуюсь стилем наших шведских друзей, которые нам написали «Bißchen gеduld». Я послала Вам открытку в Выборг, объясняя недоразумения с визами. Мадемуазель Рид поняла, что, имея визу во Францию, Вам необходимо только пересечь Швецию. Поэтому визы были предоставлены Вам с условием. Из-за этого недоразумения надо все начать сначала. Поэтому мы включили Вашу семью в число беженцев. Чтобы все ускорить, Вам советуют вызвать мсье Шклявера. Повторяю еще раз, визы Вы получите. Чтобы как-то Вас утешить, хочу напомнить Вам, что мы ждали наши визы пять недель.

До скорого свидания, обнимаю Вас.

Ваша Е.Рерих

3
Е. И. Рерих – Ю. Н. Рериху^[70]
3 ноября [1920] г.

Милый – родной мой мальчик!

Радуемся каждому твоему письму. Работай и ни о чем другом не беспокойся. Все знание, кот[орое] ты можешь получить, заложено в тебе самом. И я уверена, что успех будет тебе сопутствовать всегда. Кто мог бы помочь тебе с английской работой? Небольсины?

Приехал Тагор. На днях Светка пойдет его разыскивать. Светка был опять в Колумбии^[71]. Видимо, его примут. Но он огорчен, что ему придется отложить рисование, а затем программа его не удовлетворяет. Я не ожидаю многого от Колумбии в смысле знаний, но смотрю на это, как на дисциплинарную тренировку, кот[орая] ему необходима. С Рем[брандтом] очень трудно. Все это в долгую. Все они хотят иметь свидетельства и аттестаты от Бодэ или др[угих] известн[ых] знат[оков]. W[yer] в восторге, но продать трудно. Обращались к Мазир. Hufer’y. Вчера был у нас. Требует атт[естат] для Рембр[андта] и берет неск[олько] стар[ых] карт[ин] на продажу. Живем обещаниями, и я думаю, что их большая часть постепенно осуществится, но нужно держаться!

Были на лекции персид[ского] доктора. Первое впечатление не очень благоприятное. Узко фанатичен и много дешевых приемов. Это не большой учитель. Говорил о давно известн[ых] вещах, о семи великих учителях и общности всех религий. О наших астр[альных] и мент[альных] телах. О реальности астр[ального] мира, и все это пересыпал анекдотами и забавными словечками. Сегодня продолжает лекцию, обещал показать нам мужские и женские ауры. Посмотрим! Предлагает желающим поступить в число его учеников. Я тебе пришлю его фотографию. Он страшно против спиритуализма, говорит, что мы можем привлекать к себе только низших духов, самоубийц и др[угую] сволочь – это его выражение. И что, вызывая своих родных, мы наносим им вред, отвлекая их от более плодотворной деятельности. Все же я думаю, что это гораздо сложнее и подлежит исследованиям. Вчера видела тебя в постели, и ты точно наклонялся к подушке. Смотрела я с высоты, и мне казалось, что ты молился перед сном. Продолжаю видеть лик и разн[ые] другие образы. Очень хотелось бы знать, какого это происхождения? Думаю все же познакомиться с персом и осторожно расспросить его, что он скажет, это очень интересно.

Вчера у нас были Зак с сестрою, Дерюж[инский] и Сахновский. Был сеанс, были сильные стуки в стол и очень сильное сопротивление. В субботу опять сеанс с Авиновым. Сообщений интересных не было.

Ты спрашиваешь, кто Кошиц? Фамилия мужа Кошиц – Шуберт. Высокий человек и плохой портретист. Вчера папа завтракал с Бахметевым. Он очень советовал, как объединить все художеств[енные], арт[истические] и литер[атурные] силы в Америке в одно общество. Папа и Зак думают это организовать. Бумагу твою мы дали Сахновскому – подыскивать американских граждан для поручительства. Бринтон побоялся подписать. Сейчас звонил Сахн[овский], завтра он принесет бумагу и мы тебе ее немедленно перешлем.

Пиши, какая обстановка у тебя в комнате? Дают ли тебе одеяло, подушку, простыни? Как кормят? Кто хозяева? Есть ли ванна? Когда думаешь приехать? Спросим Зака относительно стипендии Небольсину.

Береги себя, мой мальчик, не ложись слишком поздно. Обнимаю и целую тебя, моего родного.

Христос с тобой!

Твоя мама

4
Е. И. Рерих – Ю. Н. Рериху
8 ноября 1920 г.

Милый, родной мой Юсик!

Приезжай нас навестить, денег я достану от Сахновского. Он, видимо, узнал от Зака, что нам нужны деньги, и вчера по телефону очень трогательно мне предложил. Мы думаем этим воспользоваться. Это лучше, нежели закладывать бриллианты. Может быть, ты можешь приехать в конце этой недели? Мне очень хочется увидеть опять моего мальчика! Проект твоей работы мне очень нравится. Работай и не сомневайся в успехе. Вчера у нас целый день от 2 1/2 до 9 ч[асов] сидели Brinton и Кингор, обсуждали устройство выставки^[72], видимо, они хотят создать большой успех. Должна признаться, что мне американцы очень нравятся. Мне даже приятна их преувеличенная восторженность. Может быть, как контраст замороженности англичан. Сегодня у нас будет Тагор и Pearson, а др[угие] народы придут их смотреть.

Посылаю тебе портрет персидск[ого] доктора. Он очень небольшой человек, допускает даже некоторое шарлатанство. Мне сдается, что он просто индийский факир-хатха-йог^[73] с долей европейской культуры.

Сеансы наши убеждают постепенно таких скептиков, как Муромцев и Сахновский. Муромцевым, чтобы их убедить, на мысленный их вопрос дали им ответ с упоминанием имени задуманного лица. Сахновскому то же самое. И я думаю, что его предложение снабдить нас деньгами не без влияния этих сообщений. Авинов больше не показывается. Вчера после ухода Бр[интона] и Кинг[ора] мы сели за столик и нам вышла совершенно неожиданная фраза: «Рерих, сори, пей ич стерлинг, со сик, рестлес»^[74]. Читай по-английски. На наш вопрос «Кто говорит?» был ответ – «Раймонд».

Это упоминание о Шклявере. Должно быть, нам придется заплатить за его глупость! Я не верю, чтобы старик хотел нас надуть! Хотя все в один голос это утверждают. Мне его жаль! Я думаю, что ты можешь написать Жоржу, не давая нашего адреса. Папа, видимо, этого не хочет. Он боится, что они и Аронен. забросают его письмами относительно старых картин. Пора мне идти приготавливать завтрак. Целую и обнимаю тебя, моего милого родного мальчика. Приезжай!!! Светка очень занят папиными делами и не может еще начать свои занятия и потому стесняется тебе писать. Приезжай.

Бумага тебе послана! Сожги это письмо!

5
Е. И. Рерих – Ю. Н. Рериху
23 ноября [1920] г.

Милый, родной мой мальчик, ничего не имеем против твоего переезда, и, если комната больше и удобнее, тем лучше. Вчера получила письмо от Миры, она сообщает, что Соня с семьей в Сербии и указыв[ает], что духи на последн[их] сеансах в Лондоне сообщали нам это. Последние дни недели были кошмарные, мы совсем не принадлежим себе. С утра до поздней ночи разные народы. Два раза приезжала Извольская с американками, затем Сутро со своими знакомыми, по-прежнему сидят Бринт[он] и Кингор. В субб[оту] вечером был Pearson, но, так как были Муромцевы, ни о чем интересующем нас говорить не могли. Из его слов мы поняли, что Тагор не очень доволен приемом американцев. Эту неделю мы сплошь не сидим дома. Сегодня лекция Тагора, обедаем у Сахновск[ого] и вечером у Зака. Завтра чай пьем у американки, а вечером сеанс. Нет времени поговорить с нашими руков[одителями] наедине. Дело с займом не подвигается. Все говорят о денежном кризисе. Все остальное у нас благополучно и даже очень успешно. Уже 7 музеев вызвались устр[оить] выставку. Бринт[он] говор[ит], что Анисфельду пришлось работать 6 мес[яцев], чтобы получить приглашения, мы же их имеем в течение 6 недель. Все приход[ят], приходят в восторг и обещают всякое содействие, и поэтому мы не унываем.

6
Е. И. Рерих – Ю. Н. Рериху
3 декабря [1920] г.

Милый мой мальчик, послали тебе чек, надеюсь, ты сумеешь по нему получить. Жизнь наша идет по-старому. Целыми днями приезжают народы. Вчера, кроме американок, были три американских художника из перед[овых] и лучших. Они были в полном восторге и выразили готовн[ость] помочь. Затем одна из самых важн[ых] society lady^[75] присылает во вторник свою племянницу брать у папы уроки. Начинаем получать приглашения на dinner^[76] и tea-parties^[77]. В среду обедаем у Grant, а вечером у Hammond.

Ты можешь себе представить, в каком я восторге от всего этого!!! Вчера даже поплакала. Ад, а не существование! И при этом деньги на исходе. Знаменит[ый] loan^[78] все еще в облаках. А между тем со всех сторон слышишь, как люди зарабатыв[ают] огромн[ые] деньги, особенно из приехавших полурусского происхождения. Пока везде только почет и уважение! Папа, бедный, очень волнуется. Вчера у Сомовых познакомились с новыми русскими. Есть интересные, напр[имер], арх[еолог] Зеленко с женою едет на месте изучать древн[ости] и остатки культ[уры] майев. В Вашингтоне имеется прекрасный музей мексик[анского] искусства. Говорил мне, что в будущем году америк[анцы] посылают экспед[ицию] в Центральную Азию на пять лет. Сегодня вечером придет Сана и принесет все, что наши руковод[ители] сообщили на последн[их] сеансах. Она записывает. Я тебе перешлю. Ответили на несколько вопросов относит[ельно] астрального мира. Подтвердили существ[ование] городов и умств[енного] творчества. Прежде они отрицали!!!

Был у нас Pearson. Бедный, он мечтает все вырваться на какой-нибудь необитаемый остров. Все больше и больше людей, жаждущих уйти от кошмарной действительности нашей цивилизации и приобщиться природы. Много немцев, бросив все, уехали на острова, где можно жить, питаясь фруктами. Я хотела бы быть на их месте!