(англ.) букв. «мало знать – опасно», аналог пословицы: «Полузнание – хуже незнания»
– На будущее, – мрачно сказал Лют, с усталой брезгливостью рассматривая треснувший экран, – если тебе позвонит объявленный во всесоюзный розыск шпион, постарайся как можно дольше удерживать его на линии. И переговорник, ради всего святого, удерживай в руках, это же собственность МагКонтроля!
…и руки, и переговорник. Кто бы сомневался.
– Прости, – виновато вздохнула я. – Я испугалась. Найден успешно игнорировал и мое заявление о разводе, и меня саму больше месяца. С чего бы ему вдруг звонить? Он же не мог не знать, что номер прослушивается!
– Мне больше интересно, откуда он узнал номер, – пробурчал Лют и безжалостно содрал с переговорника крышку. Судя по нахмуренным бровям, жучок тоже пострадал. – Его же сменили только сегодня, – сказал особист и поспешно замолчал.
Но мне вполне хватило имеющихся пядей во лбу, чтобы понять: в отделе все-таки произошла утечка. Причем, вероятно, уже не в первый раз, а значит, среди сотрудников завелась крыса – и неплохо бы переквалифицировать ее в лабораторные.
Впрочем, нет. Если Найден начал нахально звонить на мой новый номер, выходит, «крыса» мешает ему самому, и он нарочно сдает информатора.
Наверное. Следователь из меня…
– Пойдем, – буркнул Лют и кивнул на выход.
В лаборатории он, не говоря ни слова, отобрал у Беляны пакет из-под переговорника, забросил туда пострадавшую трубку и ретировался с такой поспешностью, как будто ночью все-таки спал. Особистка не задала ему ни единого вопроса.
Все они достались мне – и здорово помогли скоротать дорогу до дома и выговориться.
– Роковая женщина, – насмешливо прокомментировала Беляна, выяснив подробности. – Стоило тебе провести ночь с Лютом, как тут же нарисовался Хотен, а следом позвонил муж, которого контрразведка уже отчаялась найти!
Я искоса взглянула на ее безупречный профиль. Это ведь она еще про Радима не вспомнила…
Да, с Лютом ничего не было, Хотену я позвонила сама, а с Найденом безуспешно пыталась развестись. Но народной молве – как и Беляне – рот не заткнешь и нужных ассоциаций не навяжешь.
– Мне чертовски повезло, что я просто известна, а не популярна, – мрачно пробурчала я. – Если уж даже ты обо мне такого мнения, представляю, что сказала бы почтенная публика.
– Перескажи сегодняшние события Дарине – и точно выяснишь, что сказала бы почтенная публика, – безжалостно предложила особистка. – А что скажет особый отдел по поводу угробленного за полчаса переговорника, я тебе и так сообщу, если тебя так уж волнует мнение окружающих. И, должна заметить, с такой зависимостью от чужого мнения в публичные люди пробиваться вообще противопоказано.
Я и не пробивалась. И вообще с удовольствием осталась бы неизвестной.
Но что сделано, то сделано. Мне оставалось только работать с тем, что есть, – только это вовсе не означало, что Найдена я была готова принять с распростертыми объятиями.
«Я так соскучился», видите ли! Настолько, что ни разу за весь месяц не заглянул в реестр браков?!
Похоже, я нервничала так сильно, что мое настроение передалось и Тайке; она поджимала хвост, скулила и вообще отказывалась идти на контакт, так что обязательную вечернюю прогулку пришлось отменить, попросту выпустив собаку в купол. Вернувшись, она прижалась к моей ноге и наотрез отказалась играть с Беляной. Определенный корыстный интерес в этом, несомненно, был – я как раз разделывала куриную тушку – но сам факт, что Тайку оставил равнодушной зеленый пищащий мячик, ее любовь и страсть, внушал серьезные опасения – не то за ее душевное равновесие, не то за мое.
А пустырник, как назло, закончился. Я заварила ромашковый чай и уселась напротив Беляны, не без иронии размышляя о том, что именно в тот момент, когда предложения Радима или (черт, к этой мысли еще нужно было привыкнуть) Люта обретали определенную привлекательность, ни того, ни другого поблизости не оказывалось.
Роковая женщина кафельного цвета. Убийца крыс, похитительница сердец.
– Сколько за сегодня? – будто прочитав мои мысли, поинтересовалась Беляна.
– Ни одной, – приободрившись, улыбнулась я. – Все крысы живы. А ту парочку, которая выжила вчера, решили пока не трогать – вдруг и без татуировок справятся? Это означало бы повторение моего феномена, и от их особенностей можно будет отталкиваться.
– А они есть? – хрипло хмыкнула Беляна. – Особенности?
Тут она, конечно, нас уела. Крысы были самые обыкновенные – если бы вдруг потребовалось вывести признаки среднестатистической особи, их можно было просто списать с образца и не париться.
– Должны быть, – уверенно сказала я.
Аналогичные особенности должны быть и у меня, и у Хотена, и у Тайки. Что, интересно, могло быть общего у проектировщицы, ревизора, ездовой собаки и двух лабораторных крыс?
Помимо отсутствия радости от такого сравнения, разумеется.
– Пока что вижу одну: вы с ними одинаковой расцветки, – цинично хмыкнула Беляна. – Белые и красноглазые. Правда, это же можно сказать про остальных крыс, так что на сенсационное открытие не тянет… что такое здесь было ночью, а, Ратиша?
Ну да, конечно. Как я могла рассчитывать, что без этого вопроса обойдется? Не сунуть нос не в свое дело – это не по-особистски…
Ладно. Дело, положим, было все-таки ее, отслеживание контактов входило в договор об освобождении. Но не с Лютом же!
– Коллективная бессонница, – взяв себя в руки, призналась я. Тайка оскорбленно тявкнула, но вносить поправки, что бессонницей мучились только мы с Лютом, я не стала: Беляна явно и так думала про нас что-то не то. – Разговоры за жизнь и перемывание косточек. Ничего такого, о чем я не могла бы рассказать своей маме… – я запнулась, сообразив, что вообще-то очень многое не смогла бы рассказать даже маме: о Хотене, Тайке и заданиях особого отдела – так точно. Беляна на заминку отреагировала исключительно ехидным смешком. – В смысле… черт. Я с ним не спала. Честно.
И, наверное, даже оправдываться не была обязана. Только почему-то хотелось.
– Зря, – флегматично изрекла Беляна.
– Это что, личные рекомендации? – искренне удивилась я. – От дочери заместителя начальника отдела?
– Лют не самоубийца, увы, – рассмеялась особистка. – Я это вообще-то к тому, что тебе не помешало бы как-то разнообразить жизнь. Что ты, кроме работы, видела за последний месяц?
Треснувший экран переговорника. Разнообразие в массы…
– Речь Первой Дамы о чистоте нравов, – благожелательным тоном сообщила я.
Беляне я бы ни за что не призналась, но… это было бы нечестно. По отношению к Люту – в первую очередь. Меня ведь, по большому счету, не волновало даже, он или Радим – просто хотелось, чтобы место моего любовника было прочно занято. Чтобы Найдену было некуда возвращаться. Чтобы мне и в голову не приходило, что я хочу, чтобы он вернулся.
Того Найдена, к которому я так привязалась, в суровой правдивой реальности не существовало. А настоящего я никогда не любила.
Нужно было как-то донести эту светлую мысль до своего подсознания, наполнившегося идиотской женской гордостью из-за простого «я так соскучился». Но прибегать ради правильной расстановки приоритетов к сексу с хорошим другом, рискуя испортить отношения не только с ним, но и со всеми окружающими, отчего-то твердо уверенными, что их касается моя личная жизнь…
Не потому ли Лют буксовал на месте весь месяц, что его одолевали те же сомнения?
– Судя по вчерашней ночи, должного внимания речи ты не уделила, – цинично хмыкнула излишне наблюдательная особистка, но тему, к моему облегчению, свернула.
А сомнения оказались запоздалыми.
Наутро вместо Люта в купол постучался незнакомый мне агент.
Я быстро оценила, насколько комфортно, на самом деле, было с Лютом. Да, он мог язвить часами, постоянно приставал с вопросами – от идиотских до гениальных – ко всем окружающим, не имел никакого представления о границах дозволенного и пугал всех подчиненных до досадных конфузов со штанами. Но в первую очередь Лют был мне другом, и только потом – конвоиром.
Велерад Душанович, словно в противовес, не разговаривал вообще. Все, что я услышала от него за день, сводилось к короткому сообщению в духе: «Я заменяю Люта Андреевича», не объяснявшему ничего, и целым двум «здравствуйте»: одно – мне, одно – Алевтине Станиславовне и Дарине. Вдобавок он не отставал ни на шаг; даже в туалет приходилось чуть ли не отпрашиваться – и то, у меня создалось стойкое впечатление, что под дверью дамской комнаты доблестный особист дежурил с секундомером, чтобы времени хватило ровно на естественные надобности и ни один мой контакт не прошел незамеченным. Вырвавшиеся у меня нервные шуточки на тему перестукиваний в туалетных кабинках агент встретил ничего не выражающей физиономией.
Впервые за весь месяц я ощутила, что и в самом деле ограничена в свободе перемещения и постоянно нахожусь под конвоем.
К тому же спрашивать что-либо о Люте было бесполезно. Беляна провела весь вечер и ночь в моем доме и ничего не знала о внезапных кадровых перестановках, а Велерад Душанович попросту игнорировал мои вопросы – видимо, чтобы не пришлось записывать разговор в обязательный ежедневный отчет.
Надо же было расколотить переговорник!
К счастью, я знала одно надежное средство от душевных терзаний и нервов: работа.
Лаборатория, в которой редко задерживалось больше трех-четырех крыс, внезапно превратилась в филиал вивария. «Чистая» парочка выжила. Татуированные самцы угробили еще троих девочек, но четвертая держалась стойко и в результате угробила собственно крысака.
На его трупик я поглядывала с едва скрываемым злорадством, пусть и омраченным постоянным присутствием Велерада Душановича за спиной. А вот Алевтина Станиславовна откровенно досадовала: она-то надеялась, что татуировка позволит гарантированно купировать последствия, – а тут такой облом. В итоге было решено украсить чернильными узорами живучую самочку и подсадить к ней «чистого» крысака, а еще три клетки выделить под полностью татуированные пары.
Я честно накачала магией отмеченных профессором грызунов, худо-бедно отбилась от Дарины, любопытствующей, куда пропал Лют, и сбежала к Беляне, задаваясь тем же вопросом.
Что-то не верилось, что он пожертвовал своим местом наблюдателя, чтобы избежать невольной неловкости после спонтанного ночного объяснения. Лют и стеснение жили в параллельных вселенных и даже не подозревали о существовании друг друга, да и мой отказ срабатываться с другими сопровождающими особист воспринял с энтузиазмом.
Тогда что случилось? Не получил ли он нагоняй из-за неправильного отношения к объекту? Или произошло кое-что похуже, и контакт с магией все-таки…
– Цыц, – хрипло сказала Беляна вместо приветствия и метко запустила бычком в урну.
Я насупилась. Велерад Душанович молча кивнул коллеге и без единого слова удалился в закат, напоследок бдительно оглядевшись.
О проекте
О подписке