☺ Е. Игнатьева, 2019 ☺ ООО «1000 бестселлеров», 2019 ☺ Depositphotos, обложка, 2019 ☺ ООО «Книжкин Дом», оригинал-макет, 2019

#diary #заметки #дневник

#старшийвзрослый #младшийлюбимый #дети

#плес #india #italia #путешествия #венеция #верона #греция

#мылюбимострова isicilia #elba ialbarella #житьвмоменте

#россия #счастливыйдень #простобыть #жить #семейныеархивы

#моясемья #старыеальбомы #родина #люблюсвоюработу

#творчество #гончарим #патрики

Предисловие

Мысли о том, что такое эпоха Инстаграма

Размышляли недавно с приятелем, можно ли обобщенно назвать наше время эпохой Инстаграма. Мой собеседник увлеченно доказывал, что счастье не там, не в Инстаграме, но я с ним и не спорила.

Сложно не согласиться, что последние десятилетия – эпоха социальных сетей. Они возникают, развиваются, живут, увядают, вытесняются новыми, меняют форматы и предоставляют все новые возможности для пользователей. Социальные сети помогают найти единомышленников. Они стали новыми медиа, которые формируют общественное мнение и манипулируют им. А еще прекрасно отражают нынешнее время, являя нам череду современных образов во всем их многообразии.

Кто-то из пользователей шлет миру приветы и рапортует о своей жизни в режиме онлайн. Кто-то ищет и находит друзей, разбросанных по всему свету. Кто-то следит за жизнью знакомых и незнакомых людей и радуется, испытывая некую сопричастность. Кто-то в своей ленте сохраняет интересную информацию и личные фотографии, превращая аккаунт в хранилище. Через социальные сети мы обмениваемся своими мыслями и анонсами мероприятий, получаем новости и рекламу, задаем вопросы и находим на них ответы.

Наши аккаунты умеют говорить. Конечно, все мы вольно или невольно прихорашиваемся, прежде чем приоткрыть окно в нашу жизнь. Но даже из-под оттюнингованной картинки, похожей на мозаику из фотографий и постов, со временем проявляется портрет героя. Как бы мы ни моделировали свой образ, остальным истинное «Я» человека прочитать будет несложно. Многие предупреждают об опасности делиться событиями личной жизни в социальных сетях. Страшно ли это? Кому-то – нет. Кому-то страшно, но когда выключается эфир, говорящим становится молчание.

Вытеснят ли социальные сети живую жизнь? Конечно нет! Даже нырнув в них с головой, мы все равно рано или поздно выныриваем на поверхность, с новой остротой осознавая, что счастье не там, в Зазеркалье, а здесь, рядом – в простых, доступных, неприукрашенных вещах. Так и существуют рядом, дополняя друг друга и замысловато переплетаясь, эти два пространства: реальный мир и мир социальных сетей. Как бы мы ни пытались, ни один, ни другой уже не получится проигнорировать.

Книга, которую вы держите в руках, составлена по тому же принципу, что и посты в социальных сетях: дискретно и хронологически, охватывая несколько лет жизни одного человека. Это не классический сторителлинг, здесь нет объединяющей темы, нет выводов и нравоучений. Зато есть наблюдения, впечатления, воспоминания, эмоции и размышления. О том, что вокруг и о том, что внутри: о детях и взрослых, о людях, встретившихся на пути, о путешествиях, о работе, об увлечениях… Мысли про себя, которые автор решился сделать мыслями вслух.

Через мозаику текстов, шаг за шагом, с каждым новым постом проступает личная история…

Сентябрь 2018 г

А причины для счастья всегда невеские.

Ок. Мельникова

 
Бывает все на свете хорошо,
В чем дело, сразу не поймешь.
 

Г.Ф. Шпаликов

#архив #старыеальбомы #дневник #девяностые

Электронная почта

Какой чудесный флешмоб! Девяностые! Это же самое прекрасное время! Непредсказуемое, яркое, легкое, стремительное. Какие возможности открылись тогда перед нами, молодыми! Так много всего случалось в жизни! Только успевай успевать! Мои девяностые попали на возраст от 20 до 30 лет. Перебираю фото, а перед глазами калейдоскоп воспоминаний. Благодаря флешмобу понимаешь, что это не только мои воспоминания, для друзей они тоже что-то значат)))

Почти все сегодняшние друзья – из того времени. Сейчас потеряться сложно, столько возможностей быть на связи! Соцсети помогают быть в курсе событий даже из жизни тех, с кем давно не встречался. Если кого-то нет в соцсетях, но хочется про него узнать, с высокой долей вероятности помогут Google или Yandex.

С тех пор темп жизни невероятно ускорился и продолжает набирать обороты. Девиз поколения – быть в курсе! Глобальная сеть становится универсальным источником информации, мы даже не тратим время на ее проверку, зачем? Наряду с тем, что важно, интересно или хотя бы актуально, эфир забит шумом и помехами, которые мы вынуждены либо просеивать, либо поглощать, не успевая переварить.

Тогда, в 90-е, жизнь была другой. Вдумчивее у что ли? А может у контактнее? Мы больше читали книг, за информацией ходили в библиотеки. Выбирали, анализировали у думали. Много общались, писали друг другу письма. Потом появился факс, и это невероятно ускорило процесс коммуникации. Когда в 92-м я начинала свою трудовую деятельность в банке, втором по размеру в Ростове-на-Дону, у нас было два факса: в приемной управляющей и в валютном отделе, где я работала. Чтобы отправить письмо, сотрудники из других отделов ходили к нам на поклон. Мы были круты и иногда использовали банковское имущество в личных целях, а точнее, для переписки.

Только через несколько лет в жизнь ворвался Интернет. И понеслось! Хотя это только сейчас кажется, что все изменилось в один момент. На самом деле, Интернет, как и все новое, тоже прокладывал себе дорогу.

Моя первая встреча с цифровой реальностью произошла в 1995 году у когда я приехала учиться в Лондонскую школу экономики (LSE). Наша школа считалась одним из лучших университетов Европы, дающим экономическое и финансовое образование. Оказаться там было невероятной удачей, круто изменившей траекторию моей жизни. А быть может, эта удача была запрограммирована свыше, кто знает?

В LSE мы без ограничения пользовались компьютерами, которые были подключены к Интернету. Любой студент имел электронную почту и мог вести переписку. С кем угодно, куда угодно и сколько угодно. Открыть электронную почту на сервере LSE мне помогли однокурсники. В нашей русской группе из 30 человек, обучающихся по укороченной, интенсивной программе, я была единственной студенткой, приехавшей из провинции. Остальные ребята родом могли быть откуда угодно, но высшее образование получали в Москве или Питере. На этом основании все считались столичными, были продвинутыми и меня, провинциалку, снисходительно опекали. Я не сопротивлялась, понимая, что своей неопытностью, а порой даже наивностью доставляю им удовольствие просто тем фактом, что на контрасте со мной сами себе они казались гигантами. Я никогда не стеснялась признаться, что чего-то не знаю, потому что незнание длится ровно до того момента, пока ты сам не поймешь, что тебе это интересно, и, напротив, попытка показать, что ты в курсе всего на свете – прямой путь к застыванию и отставанию. В те годы я узнала много нового, невероятно расширила свои горизонты. Именно за это, а не только за карьерное развитие, я благодарна школе. LSE позволила шагнуть сквозь время, словно эта субстанция предстала перед нами в концентрированном состоянии, и мы, студенты, оказавшись в нужном месте, прошли путь, для других измеряемый годами, оставшись при этом молодыми. Это были годы парения в потоке, сопровождаемого радостью, легкостью и восторгом.

Итак, почта у меня была открыта, в этом смысле я в строю со всеми. Но кому писать? Не однокурсникам же, которые рядом! В Ростове в тот момент адресатов у меня быть не могло, это только здесь, в Лондоне, мы на машине времени улетели далеко вперед. Недолго думая я вспомнила про имеющиеся возможности на другом континенте.

Чтобы продолжить эту историю, придется вернуться на год назад, когда я поехала на полтора месяца в Америку в рамках программы по поддержке малого и среднего бизнеса. К последнему я отношения не имела, но на собеседовании смогла убедительно доказать, что на своем рабочем месте, в банке, ежедневно самостоятельно принимаю решения, которые влияют на бизнес других. Этого, вкупе с моей бойкостью, молодостью и обаянием, оказалось достаточно, чтобы американцы, проводившие собеседование, приняли положительное решение касательно моей кандидатуры. В Америке я жила в семье Рона, банкира, пригласившего меня, стажировалась в банке, который он возглавлял, и старательно развеивала мифы американцев о нас, русских.

Рон жил в небольшом милом городе Юджин на крайнем западе Америки в штате Орегон и расценивал меня как несомненный приз, трофей, удачу. Он не уставал повторять всем вокруг, что не ожидал, что русская девушка окажется столь очаровательной, умной, веселой, современной, хорошо одетой. Последнее почему-то особенно подчеркивалось. Вместе с женой они так привязались ко мне, были так приветливы и радушны, что сложно передать. Оказалось, что американское гостеприимство ничуть не уступает русскому. Рон организовал в местной прессе и на телевидении несколько интервью с моим участием, возил меня в компании, которые обслуживались в банке, и на встречи всевозможных комьюнити, в которых состоял, знакомил со множеством людей. Он был добр, по-человечески невероятно щедр и на многие годы развеял мои существующие к тому моменту стереотипы. Мы с ним до сих пор на связи!

Перед отъездом в Россию я написала Рону свой адрес на листке бумаги крупными буквами, чтобы он мог копировать непонятные и непроизносимые слова. Мы договорились писать друг другу письма, и писали! Но однажды, по прошествии полугода, я увидела в своем почтовом ящике письмо из Америки от незнакомого человека. Написанный моею собственной рукой и оставленный Рону адрес, был скопирован на факсе и приклеен к конверту прозрачным скотчем. Внутри лежал лист плотной, голубой, с водяными разводами и вензелем бумаги с напечатанным на ней текстом.

Отправителя звали Мартин. Это был мужчина средних лет с внешностью Ричарда Гира – к письму были приложены несколько фотографий. Преамбула не укладывалась ни в какие ворота. Мартин писал, что увидел меня полгода назад на одной из встреч комьюнити городского бизнеса и с тех пор не может забыть. У него есть небольшой, но доходный бизнес в сфере недвижимости, дом в городе, большой дом на берегу океана. Он был женат, теперь разведен, дети взрослые, с бывшей женой добрые отношения. Но самое главное в его жизни – это творчество. Он поэт и композитор, пишет песни и просто музыку. Одну из его песен исполняла группа Eagles, в этой группе пел его самый близкий друг Тимоти. В загородном доме у него собственная звукозаписывающая студия, и вообще этот дом прекрасен: мало того, что он стоит на возвышенности с прекрасным видом на Тихий океан, так еще в спальне стеклянная крыша, которую можно открывать, встречая лучи солнца. На одной из фото Мартин стоял спиной к снимающему, на обрыве, на берегу океана, с раскинутыми руками счастливого (это было понятно даже со спины), готового взмыть ввысь человека…

О чем подумала 23-летняя девочка в тот момент? Думаю, вы не угадали… Я подумала: «Что ему от меня нужно?» Ну вот, в самом деле, я здесь, в Ростове, он там, на западе Америки. Да, я там уже успела побывать, но предложение учиться в местном университете и даже в Колумбийском университете в Нью-Йорке меня не зацепило. Мне хотелось домой, в Россию, к моей семье. Это была сущая правда, без кокетства и лукавства. У меня есть очень хорошее качество: мне хорошо там, где я есть, рядом с близкими. В любом месте я умею сделать жизнь интересной и содержательной. Поэтому меня редко тянет куда-то в неведомые страны, в особенности если я не знаю, что меня там ждет. Они как-то сами, независимо от моих желаний, случались и случаются в моей жизни. Я показала письмо родителям – они насторожились, подругам – те дружно сказали, что я несусветная дура, и посадили писать ответ свалившемуся с неба принцу. Прежде всего, я узнала откуда у него мой адрес, написанный моей же рукой. Почему-то не верилось, что он получил его от Рона. Я не ошиблась, Рон моим адресом не торговал. Получив отказ банкира, Мартин каким-то образом упросил его секретаршу, милую, улыбчивую женщину, дать копию адреса.

Мы начали переписываться. Постепенно я расслабилась, и мое недоверие стало отступать. Обычно сначала я получала факс письма благодаря близости к современному средству связи. Через пару недель поспевало само письмо на красивой бумаге с водяными знаками, с вензелем вверху. Я отправила Мартину пару своих свежих фотографий, и теперь он мог любоваться мной, глядя на них, а не только держать мой образ в памяти или, с его же слов, рассматривать оставшиеся после американских интервью газетные вырезки. Что касается меня, я всячески пресекала его попытки виртуальных объяснений. Они казались мне странными и бесперспективными фантазиями: хочешь общаться – давай общаться, без надежд и обещаний. Мне было интересно продолжать узнавать другую жизнь, ведь в 90-е русские и американцы все еще были людьми с разных планет.

В следующие несколько месяцев моя жизнь невероятно ускорилась. Во-первых, я влюбилась, искренне и, как тогда казалось, навсегда. А как еще можно влюбиться в 20 лет?! Это чувство настолько захватило меня, что переписываться с другим мужчиной, пусть даже которого я не знаю, но которому я, пусть даже гипотетически, нравлюсь, я считала невозможным. Чувства были взаимно сильными и всепоглощающими, и я прекратила отвечать на письма из Америки.

Во-вторых, летом в Россию приехал Рои с женой. Мы встретились с ними в Питере, потом вместе приехали в Москву. Там я узнала, что каким-то чудом прошла невероятный конкурс и через пару месяцев уеду учиться в Лондонскую школу экономики, имея полное финансирование обучения, проживания, да еще и стипендию. Верилось в это с трудом, но почему-то Лондон меня не так страшил, как Америка. Может, он просто был ближе?