Благословенье

На мотив Бедржиха Сметаны

Отец и Сын

И Дух Святой

И Божья Мать

Всегда с тобой.

И пусть нас Ангел оградит

От всех печалей и обид.

И отведет любой искус

С тобою рядом Iисус.

2 ноября 2018 года

Бог

БОГ, ДЕНЬ и дно

Сияющих НЕБЕС –

Для них одно

Всего лишь Слово есть

У эллинов, индийцев –

У людей.

Одна идея

Вместо трех идей.

Поэтому, пока живут они,

Смотрю я в НЕБО и хвалю я ДНИ.

12 февраля 2019 года

Богоматерь

Как воитель великий,

Почитаемый всеми,

На Леньковском на лике

В златокованом шлеме

Воевода Небес

И державы Царица,

Ты Источник чудес!

И склоняются лица.

12 мая 2019 года

Bereit

«Ну что ж, если над нами висит катастрофа, надо принять ее смело и просто.

У меня лично никакого гнетущего чувства нет. Я рад принять все, что будет мне ниспослано Богом».

Николай Гумилев в записи В. А. Неведомской

– Не повторю вслед за героем «рад»,

Но я в седле. Ich reite. Bin bereit.

31 марта 2021 года

Ваяние

Сначала ты нЯня всего для ребенка,

Но вот пробуждаются Ум и Душа –

Лишь тут начинаешь ваянье ты тонко,

Чтоб их к Идеалу вести не спеша.

Он воску и губке подобен отныне

Для каждого жеста, что сделает мать.

И, если отдать его в руки иные,

Легко идеалов своих не узнать.

28 сентября 2018 года

Вестник

С первого дня, Даниил, слова твои были услышаны. И я пришел бы по словам твоим, но князь царства Персидского стоял против меня 21 день. Теперь возвращусь, чтобы бороться с князем Греции. (Данiил 10:12–13, 20)

Три четверти месяца Вестник спешил,

Тенетами злобы захвачен в пути,

Когда непорочный воззвал Даниил,

Чтоб племя завета от плена спасти.

Князь греков, князь парсов, исчадья земли,

Посланнику Неба преградой легли.

Князьями корысти, сует и тщеты

От нас заслоняются наши мечты.

Покоя и блага желая себе,

Мы просим о многом, и пристально-стрОги:

«Что ж медлит Он внять неотступной мольбе?» –

Хоть Ангел, быть может, уже и в дороге.

26 октября 2005 года

Вечность

Гибель и Тлен спускались,

Тяжко вздыхая, к морю,

Горестно проклиная времени быстротечность.

Юностью воздымались Гибель и Тлен прибоем:

Смерти и дна не зная,

Море то звалось Вечность.

24 февраля 2004 года

Ветер

Ветер Времени веет.

Он ведь древний и смеет

Задевать наши души,

Чтоб нам Прошлое слушать.

10 июля 2017 года

Куликово Поле

Видимость

Видел я рабов на конях и князей, ходящих пешком (Еккл 10: 7)

Скрывался в лохмотьях Гарун аль-Рашид,

Садовник дворцовый лица не открыл.

Из тысячи шкурок мышиных пошит

Наряд венценосной наследницы был.

Бродягой скитался семь лет Соломон,

Стихи для Роксаны писал Сирано.

И мудрый зовет аксиомой закон:

За каждой поверхностью кроется  д н о.

9 сентября 2004 года

Воздвижение

Огонь пришел Я  низвесть на землю  (Лк 12: 49)

Днесь  Константин  с  царицею  Еленой

Являют  Крест – спасение вселенной,

Земную  огнедышащую  ось,

Где  всех  начал  Начало  вознеслось!

27 сентября 2008 года

Воздаянье

За тех, кто не смог

Нам на письма ответить,

Воздаст нам Господь

И в любови, и в детях.

За тех, кто побед

Наших видеть не хочет,

Наполнит он светом

Сияющим ночи.

И станут печатать

Нас тысячным шквалом

За то, что сейчас

Наших книжек так мало.

5 августа 2020 года

Война

Ничто, как расстоянье, не сближает.

И страх за счастье счастье умножает.

И судьбы, разделенные войной,

Крепчайшей нитью связаны, двойной.

Напряжена натянутая нить,

Разъятых смертью не разъединить.

17 июня 2014 года

Вседаритель

Когда же благо умножается, не прилагай к нему сердца своего (Пс 61:11)

Благодари и в ночь  и по утрам,

Удела не испрашивай иного, –

Но прилагая сердце не к дарам,

А к дланям Вседарителя благого.

5 июля 2005 года

Высота

Лука 4: 5-8

Все царства в мгновение ока

Узрев на вершине высокой,

Остался Господь недвижим.

И мы утверждаемся Им

В недвижности и высоте

Над всем, что доступно мечте.

17 июля 2019 года

Германия

К стихам Мусы Джалиля «Чулочки»

Лесковский немец с прозвищем Коза

В воспоминаниях «Томленье духа»,

И Гауф, и влюбленный Бальтазар,

И Тонда, и Крабат, и филин Schuchu!

Придите все на помощь мне тогда,

Когда подобные читаю строки,

Чтоб не накрыла ярости вода

Песочно-желтый замок мой высокий.

24 сентября 2019 года

Град Псков

Феофилактом византийским

В Царьграде Крест святой надписан:

«Воздвиглась Русь для жизни в Боге

Крещением княгини Ольги».

Во Пскове юную Прекрасу

Князь Игорь встретил не напрасно.

Здесь первый ею Храм заложен

Трисолнечный во славу Божью.

Горит здесь ясным адамантом

Меч Нальшинайского Доманта.

«Honorum meum nebus davo» –

И принял город он по праву

Великой доблести своей,

На много славных лет и дней.

Как лев неудержимо-смелый,

Литовец родом, он соделал

Оружьем Истины металл –

И псковитянином он стал.

Им побеждался иноверец –

«Корела, Чудь, Литва и Немец».

Роднее ж не было для Пскова

Его могущества святого.

«Кто стар, отец мне. Кто же млад,

Да будет мне названый брат».

Благословенный век Христов –

Десятилетья три и года –

Его мечом сражался Псков.

Довмонт щитом стал для Свободы.

Ждет град Довмонтов Воскресенья.

Пред ним, как старцы Откровенья,

Вкруг храма Троицы Святой

Стоят дворцы сплошной метой.

Дворцы Небеснаго Царя,

Где день и ночь часы творят.

В конце iюля и начале

Последнего аккорда лета,

Как семь светильников, сияли

Господним отраженным светом

Огни Медведицы над Домом

Единой Троицы и Кромом.

Мечом Довмонта-Тимофея,

Виденьем старца Дорофея

Оплот стоит Единоглавья,

Омега, Альфа Православья.

29 мая, 20 iюля 2018 года

Грубость

Допрежь того, как грубости дать волю,

Представьте душу чью-то – чашу боли.

И то представьте вы, что грубость ваша

Последней каплей станет в этой чаше.

9 августа 2021

Дар Речи

ЯСНО так – даже страшно.

Движусь строго по кромке.

Вавилонская башня.

Я слагаю обломки.

Мы словами играем –

Что еще нам осталось?

За дозволенным краем

Начинается хаос.

8 февраля 2019 года

Дедушка

Умирал мой милый Дедушка

Под открытым Божьим небушком,

Упадал он да на белый снег –

У реки железной быстрый бег.

Крут мороз был, и крутЕнек склон.

В ясен полдень видел звезды он.

18 июня  2010 года

12 легионов

На тех, чье имя легион,

Двенадцать легионов Света

Господь поставить был силен –

И все же Он не сделал это.

Они явиться были б рады,

Но этот одолел искус,

Чтоб сокрушить ворота ада

Своею жертвой Iисус.

29 октября 2018 года

День

Эффектно зло. Добро

В сравнении бледней.

Но что сильней, чем гром

Последнего из дней?

18 октября 2018 года

Димитрiй и Евдокiя

Историческая поэма

Брат на брата вставал на земле.

Князь на князя, как злые враги.

Наступали, как звери, во мгле.

Слова не было там «Помоги».

Словно волк и медведь и лиса,

За личиной не видя лица.

Евдокия ж юница росла,

Как ягненок, в уделе отца.

Он ее передаст, как венец,

В руки друга из любящих рук.

То же имя носили отец

Евдокии и милый супруг.

Но пока своеволье – закон.

Дмитрий-старший Орде лишь вассал.

И княженье великое он

У Московии дважды отнял.

О Руси же печалился всей

Крестный сын Калиты Алексей.

Он, две отрасли юных в одну

Единя, возвеличил страну.

Евдокии отец и супруг –

У вершИн были власти всегда.

Но и сильных терзает недуг,

И князей настигает беда.

Мор вселенский Треченто потряс,

В стороне не оставив и нас.

Беспощадная злая чума

На Руси разоряла дома.

У княжны же сумела отнять

Брата милого, добрую мать.

Генуэзцы и хан Джанибек

Разбудили дремавшее зло.

Сотни тысяч с земли человек

Этой черной рекой унесло.

Уберечься же было нельзя.

Без различья одежд и лица,

И рабы полегли и князья,

Как колосья под серпом жнеца.

Меж Москвой и Царьградом был мост –

Митрополия и Феогност.

Вслед за смертью того от чумы

Алексей стал владыкой Москвы.

Не сковав князя юного рук,

Был ему и наставник и друг.

Знал издАвна, сколь распря стара

Между Суздалем и Калитой.

Потому Евдокию избрал

Он для князя женой молодой.

За полгода до свадьбы пожар

От Чертолья в Москве бушевал.

В два часа стала пеплом Москва,

Оставляя лишь дым от костра.

И в КолОмне венчались они

В белоснежные зимние дни.

Не разлить было юных водой,

И Димитрий по свадьбе был рад

Для супруги своей молодой

Белокаменный выстроить град.

Но страданий не короток путь.

Не успели во граде вздохнуть,

Ольгерд грозный с войсками Литвы

К рубежам подступился Москвы.

Укрывает твердыня Кремля,

Но не светло у князя чело.

От литовцев стенает земля.

Разоряя окрестности зло,

Ольгерд буйствует, дико ярясь,

И богами своими клянясь,

Что еще впереди торжество,

Что Москва не забудет его.

Возвращался он дважды, как вран.

И господства манил его блеск.

Холодов, и увечий, и ран

Стоят Новгород, Псков и Смоленск.

О народе со скорбью молясь,

Верно, мыслил за стенами князь:

«Что один я соделать могу,

Чтоб преграду поставить врагу?»

Глеб с Борисом ответить могли:

«В единении – сила земли».

Евдокии же долг – помогать

Сироте, и слепцу, и вдове.

Не успев еще матерью стать,

Стала матерью целой Москве.

И для князя, тиха и мила,

Утешеньем и светом была.

И пяти не прошло еще лет

От венчанья четы молодой,

Как померк в княжьем тереме свет –

Вновь должны москвитяне Ордой

Михаила Тверского унять

И ярлык на княженье отъять.

И уехал Димитрий в Орду.

До безумья в него влюблена,

«Мати Божья! Живым его жду!»

Днем и ночью молилась жена.

В реках полных иссохла вода,

И горела тревога огнем.

И Василия-сына тогда

Билось сердце под сердцем ее.

Утешал же ее Даниил,

Что едва только начал вставать.

Словно маленький Дмитрий он был,

Умиляя печальную мать.

«Пусть не хвалится кровью Орда,

Жребий будь его бел – не багрян!

Пострадать дорогому не дай

От нечестия злых агарян.»

Так молилась княгиня о нем,

Чтоб в Орде не сгубил его враг.

И, как ночью, темно было днем,

И на солнце нашествовал мрак.

Каждый чувствовал трепет и страх,

И туманы на землю легли.

И соседа в немногих шагах

МимоИдя узнать не могли.

Охватило унынье Москву

Без Димитрия царственных сил.

И, склоняя к союзу Литву,

Бежецк с Угличем взял Михаил.

Знать Димитрий не мог наперед,

Не на верную смерть ли идет,

И каким будет ложе и мед,

Что у темного темника ждет.

Любовался невольно Мамай:

Крест смиренья несут рамена,

Но осанка у князя пряма,

И неспешно ступил он к шатру.

И волос золотая волна

На степном развевалась ветру.

О грядущем мечтами горя,

Взяв ярлык, по опавшей листве

Князь вернулся к концу ноября –

Словно солнце вернул он Москве.

За Христовым же вслед Рождеством,

Умножая Москвы торжество,

По исходе счастливом всех бед,

Князь Василий родился на свет.

Время мира, как радостный вздох,

Пронеслось по Московской Руси.

Софью-дочь дал Димитрию Бог,

И народ о покое просил.

Юрий сын и Мария дитя…

Годы радости мчались, летя.

Но возможен ли в мире покой,

И бывает ли долго – легко?

В Нижнем тысяча встала монгол

Под водительством Сары-аки.

И обычай их груб был и зол,

И жестоки дела и дерзки.

СкОлько тешиться было Орде?

В русских кузнях ковАлся металл.

И отмстить за обиды мурзе

Нижеградцам их князь не мешал.

Но отмстил за послов и Мамай:

Там, где Пьяна петляет и Кишь,

Подымался кровавый туман

И царила безлюдия тишь.

Там царевич прошел Арапша,

Наказуя, рубя и круша.

Стала водною Вожа межой

Для злосчастия русской земли.

Больше крови проливши чужОй,

Мы победе поверить смогли

Наконец. После долгой беды

И тяжелого ига Орды.

Наконец после горестных лет

Нам забрезжил спасения свет.

Пять туменов и Бегич-мурза

Не сломили Москву и Рязань.

И из Полоцка Ольгердов сын,

Князь Андрей стал Москве не чужим.

Стало ясно, что вместе князья

Побеждают, как порознь нельзя.

Годом прежде Василий, Иван

И Димитрий Михайлов Боброк

Победили, где правил Асан,

И Солтан-Махамат не помог.

Обязали Булгар и Казань

Взять даругу и выплатить дань.

Что незыблемой было Ордой,

Становилось имен чередой.

Двадцать ханов безвестных сменя,

Только прежнею славой звеня,

Распадался чудовищный зверь,

Все еще не прощая потерь.

В годы те, что Димитрий мужал,

И светлел и душой и умом,

Сердце приняло тысячу жал,

Горе горькое – княжеский дом.

Снова осенью мор проходил

По Москве. И сгорели в три дня

Симеон и за ним Даниил,

Дорогие его сыновья.

Пять детей оставалось в живых,

Что княгиня ему родила.

Пять младенцев. И с думой о них

Брался князь за святые дела.

Съезд давно благородных князей

В древнем городе Переяславль

Согласился, что много ладей

Не идут, как единый корабль.

За Тарусу, Мечу и Оку

И не нужен был больше приказ.

Только вышел Мамай на Москву –

Каждый понял, что прОбил их час.

Много было бояр, воевод

За оградою монастырей.

И судьбы своей ждали приход

Братья там Александр и Андрей.

ПрорицАют святые уста,

И игумен то Троицкий мог.

Братьев-иноков к князю послав,

Дважды Сергий победу предрек.

На востоке сияла заря.

Жены княжьи, бояр, воевод,

Целованьем прощальным даря,

Провожали любимых в поход.

Евдокия, Мария средь них.

Князь Димитрий был нежен и тих.

На рыданье ответил жены:

«Аще Бог по нас, кто же на ны?»

Собрались Ярославль и Ростов,

Дмитрий, Ольгерда сын, и Андрей.

И Таруса, и Полоцк, и Псков

На горячих садились коней.

И Владимир, князь Серпуховской,

Как всегда, рядом с братом-Москвой.

Много славных в поход собрались

И потоком единым слились,

Как теченье сливается струй,

На Дону, где лежит Березуй.

Недостойно, чтоб доблестный князь

Слал на гибель, от ран уклонясь.

И войскам он своим обещал

Чашу общую пить сообща.

Сотни ратных прошедши дорог,

Ведал знАменья Дмитрий Боброк.

Ночь сгустилась. Туман и роса.

Было тихо. Теплы небеса.

И Волынец меж станов меж двух

Напрягал свой испытанный слух.

Только Дмитрия взял он с собой,

Чтоб узнать, что готовит им бой.

И ланитой десною приник

Он к земле, чтобы тайный язык

Распознать по дрожанью ее

И разведать, что завтра их ждет.

Будто клекот и плеск лебедей

Подымался навстречу беде.

Гром разнесся и смолк вдалеке

На Непрядве и Смолке-реке.

«Словно конница бросилась вскачь,

Грай вороний и волчий там вой,

Жен татарских безудержный плач», –

И, приникши к земле головой,

Продолжал испытанье примет:

«В стане русском злознАменья нет.

МнОго русских в той битве падет,

Но Мамай поражЕнье найдет.

Войску, княже, не дОлжно то знать.

Силен Бог, чтоб Своим помогать.

Пусть себя осеняют Крестом:

Он оружье в сражении том.»

И разбойник Фома Кацибей,

Ради храбрости взятый своей,

Быв на Чурове средь сторожей,

Видел в небе двух светлых мужей,

Что явились на битву помочь

Тьму врагов разогнать, словно ночь.

В Рождества Богородицы день,

Разрывая туманную сень,

Трубы грянули, бой предваря

И могучих коней ободря.

Крест Господень Димитрий лобзал

И к Вершителю судеб воззвал:

«Боже правый! Защита нам будь!

Как один, мы подставили грудь

Под удар Исмаила сынов.

Нас избавь от жестоких оков!

Заключив с Исааком завет,

Не оставь и идущих вослед!»

Войско шло, за волною волна.

Трепетали над ним знамена.

Стяги черны, и Солнце на них –

Iисуса спасительный лик.

В войске врАжеском был исполин.

Десять ратников бил он один.

С ним сразился один – Пересвет,

Исполняя священный обет

Жизнь за други своя положить.

Ведь без этого душам не жить.

И, ударивши оба копьем,

Бездыханные пали вдвоем.

Друг на друга большие войска

Наступали, как тучи, вперед.

Так плывут над землей облака,

Предваряя тенями свой ход.

И Мария, державная Мать,

Укрепляла священную рать.

Жизнь отдавшим за други своя

Над землей есть иная земля,

Где венчают их пламенем роз,

Где Царем их встречает Христос.

Но, пока не наступит конец,

Эти розы – терновый венец.

Аэр, будто огнем, полыхал,

Дикой яростью боя палим.

Плоть терзая, металл уставал.

Гибли наши один за одним.

И с любовью склонялась к ним Мать,

Чтоб их храбрые души принять.

А Волынец Димитрий Боброк

Свой засадный удерживал полк.

Князь Владимир, на сечу спеша,

Негодуя, его вопрошал:

«Поредела совсем наша рать.

Да кому ж станем мы помогать?»

«Подожди. Не пришел еще час.

ВрЕд приемлет спешащий себе.

Будут ведать враги наши нас,

А пока нетерпЕнье убей.»

Каждый ринуться в сечу спешил,

Будто званый на пир торопясь.

«Мы воздарие им отдадИм», –

Добрых ратников сдерживал князь.

И стенала земля, и на ней

Много русских под вихрем коней.

Ликовала над ними Орда.

И Волынец воскликнул тогда

Гласом велиим, будто запел:

«Час отмщения, други, приспЕл!»

И разбит, и повержен был враг.

Пот кровавый чело орошал.

Каждый стал под начальный свой стяг.

И Владимир с тоской вопрошал:

«Овцы гибнут, коль пастыря несть.

Где же князь наш, сраженный, упал?

Для кого же победы сей честь?

ПобедИтель победе пристал.»