2

Утром по дороге в садик Лара рассказывала дочке, какая она теперь большая и как весело ей будет играть с ребятишками в саду.

– А сколько там новых игрушек! – продолжала завлекать Лара, чувствуя себя коварной искусительницей и лгуньей.

Настюша прыгала и воодушевлённо щебетала всю дорогу, а в саду, уже переодевшись, сразу побежала осваивать детскую кухню с пластмассовой посудой и деревянными овощами.

– По-хорошему вам бы остаться сегодня с ней. – Воспитатель посмотрела на Лару с недоумением, когда та сообщила, что должна бежать на работу. – Первый день адаптационный. Вы даже в развивающие группы не ходили до этого?

– Я так и хотела, – оправдывалась Лара. – Но работа подвернулась очень неожиданно. Я не могу её упустить.

– Что ж, попробуем, – понимающе покивала воспитатель. – Тогда давайте без прощаний, просто уходите тихо.

Упрёка в словах воспитателя Лара не услышала, но глаза её невольно увлажнились. Почудилось, будто она навсегда отказывается от собственного ребёнка, отдаёт в чужие руки. Разве не предательство, оставлять её вот так, без предупреждения? Лара сделала шаг вперёд, но воспитательница поймала её за руку:

– Нет, мамочка, давайте без сантиментов. Если нужно идти, идите. Иначе у нас с вами ничего не получится.

Лара сникла и, не попрощавшись, выскользнула из группы. Потом всю дорогу до работы она уговаривала себя, как полезно общение с ровесниками для полноценного развития ребёнка и как повезло ей получить место в саду. В конце концов, Ларе пора заняться собой; нельзя растворяться в ребёнке – потеряешь и себя, и его. Нужно учиться отпускать уже сейчас.

Гимназия встретила зудящим гулом и суетой у раздевалки. Лара поймала себя на мысли, что повода заглянуть в собственную школу после выпускного у неё так и не нашлось: она сразу поступила в университет в Питере, а потом осталась там же в аспирантуре. Каждый год одноклассники приглашали на встречу выпускников, но Лара ни разу не приехала, не чувствуя ностальгии по школьным временам. В этой школе она никогда не бывала, но всё здесь казалось знакомым: и запахи столовой на первом этаже, и стенды с выведенными гуашью заголовками: «Ими гордится гимназия», и выставка детских рисунков на стене возле дверей в учительскую. Вот только рамка металлоискателя и плакаты про террористическую угрозу на входе были явными свидетелями времени.

Завуч оказалась лишь немногим старше Лары – волевая, энергичная, с копной русых вьющихся волос и ярко-красной помадой на губах. Говорила она без напускной серьёзности, не подчёркивая субординацию, так что Лара немного расслабилась. Полина Сергеевна быстро провела экскурсию по школе: «Здесь у нас столовая, тут спортивный зал, библиотека и компьютерный класс, кабинет биологии на третьем этаже». Потом они вместе сидели в учительской и около часа разбирались с заполнением форм отчётности для учителей-предметников.

– Думаешь, уроки провела и домой? Нет, милая! Вот где геморрой головного мозга! А главное, кому всё это нужно? – возмущалась Полина Сергеевна.

– Ничего, справлюсь! – Ларе нравилась рабочая суета, она вникала с удовольствием.

Когда разобрались с формальностями, Полина Сергеевна повела её в класс.

– Вам повезло, – тараторила завуч, – в кабинете есть отдельная лаборантская. Считай, личный кабинет. Можете оставлять там верхнюю одежду и готовиться к урокам. Кстати, в следующий раз приносите сменную обувь, Екатерина Васильевна будет недовольна, – она мимоходом бросила взгляд на Ларины замшевые кроссовки. Сама Полина Сергеевна носила остроносые сапоги до колен на высокой шпильке.

– Вы про кого сейчас?

– Ваша коллега, учитель биологии. Она взяла на себя бóльшую часть нагрузки. Строгий товарищ, – Полина Сергеевна, чуть сморщившись, помахала растопыренными пальцами, будто обожглась. – Мой совет: относитесь к ней проще. Не берите в голову.

– Вот так сразу? – вежливо усмехнулась Лара. – А ведь нас ещё даже не представили.

– О, на этот счёт не сомневайтесь, – покивала Полина Сергеевна. – Хотя чудеса случаются. Просто у нас с ней особая любовь. Екатерина Васильевна была завучем до меня, и сняли её с должности по возрасту. Ей на пенсию давно пора, но она крепкий орешек. Не удивлюсь, если ещё лет десять продержится.

Лару слегка покоробила откровенность коллеги, подобные разговоры её только отталкивали. Она всегда сторонилась интриг, предпочитая самой составлять мнение о людях.

– Посмотрим, – сказала она уклончиво, стараясь не провоцировать завуча на ещё бóльшую откровенность.

– У Екатерины Васильевны сегодня занятия закончились, – продолжала Полина Сергеевна, пока они шли по пустому коридору к кабинету биологии. – Она вам покажет, где хранится методический материал и всё необходимое для урока. А потом представит вас 10 «Б». Можете провести проверочную, если сегодня чувствуете себя неуверенно.

– Что вы, я готова!

Лара действительно волновалась. Университетская практика осталась далеко в прошлом. Опыт публичных выступлений у неё, конечно, был. Но делать доклад на конференции перед взрослыми заинтересованными людьми – это одно, а урок в классе – совсем другое. В собственной харизме Лара сильно сомневалась. Ей очень хотелось понравиться. Она помнила по себе, что в школе гораздо лучше успевала по предмету, если преподаватель ей нравился. Да что там, выбор её профессии состоялся во многом благодаря учителю биологии, которую она боготворила. Вечером, готовясь к занятиям, Лара припоминала, что именно её цепляло в преподавателе. Та говорила легко, выглядела заинтересованной, увлечённой, жестикулировала непринуждённо, будто не урок читала, а рассказывала интересную историю друзьям. А ещё она одевалась модно и со вкусом, не как другие. Её не хотелось разочаровывать, словно она была твоей любимой старшей сестрой.

Лара настроилась подражать тому образу учителя, который ей нравился с детства. Она надела сиреневый короткий пиджак с отворотами на рукавах, серые джинсы и кроссовки в тон. Волосы у неё короткие, стрижка современная, минимум косметики. Утром Лара осталась более чем довольна своим видом. А вот коллеге по кабинету, Екатерине Васильевне, её стиль явно не понравился. Она сухо поздоровалась лишь кивком, беззастенчиво оглядывая Лару.

– Милочка, у нас здесь гимназия, а не дискотека, – небрежно бросила она.

Но чего можно ожидать от старухи с седой рогулькой на макушке и толстыми икрами, затянутыми в капрон с лайкрой.

– Добрый день, – поздоровалась Лара нарочито вежливо, оставляя без комментариев реплику. – Меня зовут Лариса Викторовна Гудок.

– Гудок, значит, – повторила Екатерина Васильевна, чем окончательно разочаровала в себе. – Ну проходите, проходите.

Она посторонилась, пропуская в лаборантскую. Завуч входить отказалась и, сославшись на срочные дела, быстро ретировалась.

Лара вошла в тесный кабинет с двумя дверями: одна в коридор, другая сразу в класс. Вдоль стен – стеллажи с учебниками и плакатами по биологии. Лара заметила на полке наглядные пособия из папье-маше – человеческое сердце и биологическую клетку в разрезе, а в углу, у окна, притулился пластмассовый скелет. Он показался грустным, наверное, потому что у него недоставало нескольких «костей». Но в целом довольно уютно, отметила про себя Лара.

– Поскольку вы здесь временно, – сказала Екатерина Васильевна с нажимом, – свои порядки прошу не устанавливать. Пособиями и демонстрационным материалом можете пользоваться, но, пожалуйста, будьте предельно аккуратны, – она говорила так, будто Лара уже что-то сломала или испортила.

Увидев на подоконнике кружку, Екатерина Васильевна заявила:

– Распитие чая в лаборантской я не потерплю. Надежда Геннадьевна позволяла себе, но это полное безобразие! – Она схватила кружку и выкинула её в мусорное ведро под письменным столом.

«О! Да тут клиника, – подумала Лара. – На таком фоне блеснуть много ума не понадобится».

– У вас есть что-нибудь по мутационной теории? – Лара подошла к стеллажу с плакатами и хотела было поискать сама, но тут Екатерина Васильевна отрезала:

– Нет! Даже не ройтесь там.

– Хорошо, а…

Лару перебил телефонный звонок с неизвестного номера:

– Извините! – Она приняла вызов. – Да?

– Товарищ Гудок, телефон в здании гимназии нужно ставить на вибрацию! – тут же накинулась на неё Екатерина Васильевна.

Лара прижала телефон плотнее к уху и выскользнула из лаборантской в коридор.

– Извините, я не поняла, кто… Ах, из садика! Что-то случилось?

Звонила воспитатель и просила приехать: Настюша плачет и зовёт маму.

– Но как же быть? – Сердце Лары сжалось. Она так и знала, если не попрощаться с Настюшей, не договориться с ней, будет только хуже. Дочь потеряла её и, конечно, расстроилась. Хотелось всё бросить и бежать в детский сад, но нельзя же отпрашиваться с работы, не успев начать. – У меня урок через пять минут.

– Мамочка, не переживайте, это нормально, – успокаивала воспитатель. – Она первый день в саду, ещё не привыкла, слишком много впечатлений. Но лучше забрать её пораньше, чтобы не травмировать. Иначе с привыканием будут проблемы.

– Хорошо, я попробую что-нибудь придумать.

Лара попрощалась с воспитателем и тут же набрала Стаса. Пару минут слушала длинные гудки, напряжённо наблюдая кружение снежинок за окном. Зазвенел звонок.

– Да чтоб тебя! – процедила она сквозь зубы и, возвращаясь в лаборантскую, настучала сообщение мужу: «Пожалуйста, срочно забери Настюшку из садика. Ей там плохо!»

– Опаздываете, – не преминула заметить Екатерина Васильевна.

– Извините. Я готова.

Екатерина Васильевна открыла дверь в класс и вошла, Лара за ней.

– Так, всех приветствую, – Екатерина Васильевна остановилась возле доски.

Лара тоже остановилась. Потом вдруг подумала, что надо бы улыбнуться и вести себя непринуждённо. Она чуть встряхнула плечами, приняла расслабленную позу и даже сунула руки в карманы пиджака.

«Какие они взрослые», – подумала Лара, окидывая взглядом ребят. В классе навскидку было человек двадцать. Парней больше, чем девчонок.

– Ребята, вы знаете, что Надежда Геннадьевна больна и в ближайшее время в гимназию не вернётся. Замещать её будет наш новый учитель, – Екатерина Васильевна оглянулась на Лару и сделала выпад рукой, – товарищ Гудок… Лариса Владимировна.

Несколько ребят прыснули со смеху, но довольно быстро угомонились сами. Только из середины класса всё ещё слышался насмешливый шёпот.

«Старая лахудра!» – выругалась про себя Лара. Руки в карманах непроизвольно сжались в кулаки. Уголки губ поникли.

– Викторовна, – поправила Лара. – Лариса Викторовна. Спасибо, дальше я сама.

– Пожалуйста. Удачи! – Екатерина Васильевна, задрав подбородок, продефилировала в лаборантскую и прикрыла за собой дверь.

Под ложечкой затрепетало. Лара совсем смутилась. После такого представления не знаешь, как и начать.

– Добрый день, – сказала она, тяжело выдыхая.

«Здравствуйте!» – дружно протянул класс, а кто-то добавил: «Товарищ Гудок».

Лара почувствовала, как заполыхали щёки. Только этого не хватало!

Она просканировала ряды парт взглядом и безошибочно определила того, кто позволил себе состроумничать. Парень с бритыми висками и коротким русым хвостом на затылке сидел, развалившись, за третьей партой в среднем ряду. Из его левого уха торчал маленький беспроводной динамик. Вместо отглаженной рубашки и галстука, как у всех, – чёрная футболка с крупной надписью «Я всё могу, но иногда стесняюсь». Поверх неё нелепо контрастирующий синий пиджак школьной формы. Из-под стола далеко выпячивалось колено в черной зауженной брючине совсем не того покроя, что принято носить в школе. Носок оранжевого кроссовка выстукивал ритм.

«Ага! Местный шут, который думает, что ему можно всё».

Испуг сменился гневом. Лара подошла к доске, взяла мел и начала писать:

«Мута…» – кусок мела под нажимом сломался и раскрошился.

Лара невольно чертыхнулась, закусила губу и воровато обернулась к классу:

– На прошлом занятии вы проходили мутационную теорию, – промямлила она. – Я, пожалуй, начну с опроса, чтобы познакомиться. Вот вы, представьтесь, пожалуйста, – указала она на парня с бритыми висками.

Тот неторопливо встал:

– Золотарёв Глеб.

– Отлично, с фамилией вам повезло. Кстати, вам будет интересно прочитать в Википедии о её происхождении. Выходите к доске и расскажите нам о типах мутаций, которые знаете. И не стесняйтесь, пожалуйста, раз вы всё можете, наверное, вы всё знаете.

Наглец вынул динамик из уха, прошёл к доске и начал довольно складно рассказывать, за пять минут выложив практически весь материал из учебника.

– Замечательно! – нехотя похвалила Лара. – Вот вы говорили про генные мутации. Объясните, пожалуйста, чем отличаются синонимичные мутации от несинонимичных.

Золотарёв насупился:

– Этого в учебнике не написано.

– Тогда, может быть, вы объясните, какие мутации называют регуляторными? – продолжала напирать Лара, обретая почву под ногами.

Золотарёв коротко мотнул головой.

– Вы и про нонсенс-мутации не слышали? – долбила в болевую точку Лара.

Золотарёв молчал, электризуя воздух недобрым взглядом.

– Садитесь. Четыре.

– Почему? Я всё рассказал.

– Потому что вы не всё знаете и, очевидно, не всё можете, – спокойно заключила Лара. – А раз вы не знаете, я вам расскажу.

Золотарёв прошёл к своей парте, подхватил с пола сумку. Через мгновение он хлопнул дверью класса. Из коридора донеслось ворчание, но, к счастью для себя, Лара не расслышала, что именно было сказано явно в её адрес.