Наши дни

Марина подняла голову и посмотрела на часы: она сидит на диване на кухне уже почти полдня, а ведь уже скоро вечер, муж вернется с работы, а у нее ужин не приготовлен. И кстати, где Аня? У нее уроки в школе закончились уже два часа назад.

Марина разволновалась, куда могла деться ее шестнадцатилетняя дочь, с которой в последнее время у нее были сложные отношения.

Марина достала телефон из сумки и набрала Аню: долгие гудки, отбой.

Марина, стараясь не впадать в панику, позвонила снова, затем еще раз и еще – дочь трубку не брала. Она в последнее время часто не отвечала на ее звонки, Марина ее уже просто достала своей любовью, заботой. Аня кричала, что ей не дают дышать и что мать задолбала ее своим контролем.

Тогда Марина набрала Соню – это близкая подруга Ани, она-то точно знает, куда пропала ее дочь.

Соня ответила на звонок сразу же:

– Тетя Марина, здравствуйте.

– Сонечка, прости, что звоню, Аня пропала, на звонки не отвечает, ты не знаешь, где она? Я очень переживаю.

– Да она у меня, сейчас. – Соня крикнула в глубь комнаты: – Аня, позвони маме, она тебя потеряла.

Марина услышала взрыв хохота: молодежь, которая тусовалась у Сони, заржала и заулюлюкала.

Соня завершила вызов, и Марина тотчас набрала дочь снова: длинные гудки, и наконец-то она ответила на звонок.

– Доченька? Ты где? Почему не позвонила, когда вышла из школы?

– Прекрати меня позорить! – зашипела на нее Аня. – Не смей больше звонить моим друзьям! Ты меня позоришь перед всеми! Что со мной может случиться днем?

– Но… но… – У Марины снова встал ком в горле, в последнее время Аня только так с ней и разговаривала. – Я же переживала, когда тебя ждать домой?

– Я не знаю! – огрызнулась Аня. – Я позвоню, как пойду домой.

– Ну, хотя бы примерно. – Марина старалась не расплакаться, у нее сегодня тяжелый день.

– Я не знаю! – орала на нее дочь. – И не звони мне больше! Поняла? Хватит меня позорить! Приду, как приду! Не звони мне! Не пиши! Оставь меня в покое!

После очередной ссоры с дочерью Марина наконец-то смогла встать с дивана, затем переоделась, снова натянула на себя спортивные штаны и футболку и пошла готовить ужин.

Уже размораживая курицу, Марина неожиданно совершенно четко осознала, что готовить она сегодня не может, потому что не хочет, потому что у нее просто нет сил. Ни моральных, ни физических. Сколько раз она вот так в течение всей своей жизни готовила через силу? Через усталость, недомогание, разбитость? Для чего? Зачем? Кто в ее семье может умереть с голода?

Марина бросила курицу обратно в холодильник и пошла в спальню, там она буквально упала на кровать. До прихода Андрея оставалось меньше часа, но она ничего не собиралась готовить. Еще слишком сильна была обида на мужа, даже не обида, шок.

Марина взяла ноутбук и зашла в социальную сеть, Костя был в сети два часа назад. В последнее время сын им почти не звонил – его закрутила лихая студенческая жизнь в столице, и она отслеживала его только по статусам в сети.

Марина немного поколебалась, а потом все-таки взяла телефон и набрала сына: слишком плохо ей было сегодня, так тяжело на душе, что хотелось услышать хоть одно доброе слово от родного человека.

Марина позвонила несколько раз подряд, но Костя так и не взял телефон.

Марина отвернулась лицом к стене и закрыла глаза.

Через час пришел Андрей, она слышала, как он своим ключом открыл двери, как разувается в коридоре.

– Марина? – Муж по привычке сразу заглянул на кухню. – А что у нас на ужин сегодня?

Не увидев там жены, он удивился и пошел в спальню.

– А где Аня? А почему ты спишь?

Марина нехотя повернулась к нему лицом: Андрей хорошо выглядел – подтянутый, спортивный, муж ходил в тренажерный зал. Сейчас Марина поняла, для кого он так старался. Дорогой парфюм, брендовая одежда. Да, такой мужчина один долго не останется.

– Что-то случилось? – без интереса спросил Андрей. Марина прямо кожей чувствовала, как ему не хочется с ней разговаривать. – Где Аня?

– Аня гуляет, наорала на меня, как всегда. Сказала не звонить ей больше и не позорить ее. – Марина села на кровати и не сводила с мужа глаз.

И вот сейчас ей стало больно: то ли шоковое состояние прошло, то ли вид мужа, такого сытого, холеного и довольного собой, добил ее окончательно.

– А… ну понятно, – протянул Андрей, переодеваясь в джинсы и футболку. – Я сейчас быстро перекушу и на тренировку. Вернусь, наверное, поздно. Ложись спать.

– Я сегодня была на собеседовании, – неожиданно для самой себя сказала Марина. – Ходила в «Гефест».

– Да? – зевнул Андрей, просматривая сообщения в телефоне. – И что?

– Мне сказали, что я старая и мой поезд ушел. Сказали, что я могу работать уборщицей, может быть, а вообще в моем возрасте надо варить варенье.

– Правильно тебе все сказали, – ответил Андрей, не поднимая на нее глаза, – так что у нас на ужин?

– Ничего.

– Как так? – удивился муж и впервые посмотрел на Марину.

– Андрей, я все знаю, – тихо сказала Марина, и ей стало страшно, так страшно, что перехватило горло, и она замолчала.

– Что ты знаешь? – Муж напрягся.

Марина видела, как у него ходят желваки.

– Ее Ирина вроде зовут, да? Я помню ее с вашего корпоративного вечера, ничего такая, симпатичная.

Андрей сел на кровать, лицо его горело.

– Что за чушь ты несешь? – В голосе зазвучали металлические нотки.

– Я сегодня была у Юли дома, она попросила меня дождаться газовщиков.

– И что? – Андрей заметно нервничал. – Я-то здесь при чем? И эта, как там ее, Ирина?

– Я вас видела. – Марина спокойно пожала плечами, хотя внутри все разрывалось от боли и обиды. – Ты был в душе, она лежала на кровати… раздвинув ноги. Я посмотрела и ушла.

В спальне повисла гнетущая тишина. Чем дольше была пауза, тем страшнее становилось Марине. Зачем она все сказала мужу? Почему не промолчала, не сделала вид, как ее учила Оля, что все нормально?

– Тебе показалось. – Андрей поднялся с кровати и пошел к двери. – Я на тренировку, вернусь поздно.

– Постой! – Маринка подлетела к мужу и схватила его за локоть. – Ты что, вот так и уйдешь? Ты ничего не хочешь мне объяснить?

– Вряд ли тебе понравится то, что я скажу тебе. – Андрей смотрел на нее грустно. – Я не собираюсь с тобой разводиться, как хозяйка ты меня вполне устраиваешь. Да и у нас двое детей, мне лишние проблемы не нужны. Поэтому запомни, ты ничего не видела, тебе просто показалось. Так будет проще. Всем.

– Ты… ты… – Марина разревелась, – да как ты можешь так со мной разговаривать? Я … я… я… для тебя столько сделала… я… я…

– Вот только не надо устраивать сцены, – поморщился Андрей, – орущая женщина – это выглядит отвратительно. Тем более в твоем возрасте пора уже ума набраться. Иди умойся. Я вернусь поздно, не жди меня, и разговор окончен.

Андрей выдернул свою руку и ушел, громко хлопнув дверью.

Восемь лет назад

Из больницы Марина сначала заехала в магазин: надо было купить диетические продукты для Кости и банты для Анечки, у дочери завтра был праздник в школе.

Марина довольно долго была в супермаркете, набрала провизии целых два пакета, загрузила в машину и привезла домой. А дома была очень напряженная атмосфера, сегодня с детьми сидела мама Марины – и она прямо с порога начала расспросы:

– Как Андрей? Он будет ходить? А что говорят врачи?

– Мама, дай мне хотя бы раздеться и поесть, – взмолилась Марина, – я сегодня очень устала, безумный день. Сначала я узнала, что закрывают наш филиал в Кушинске, а потом, что Андрей попал в аварию, у меня ноги подкашиваются.

Услышав, что Марина вернулась домой, в коридор выбежали дети.

– Мама, мне надо помочь с английским! – теребил ее за руку Костя. – Мне надо там таблицу составить, глаголы!

– А мне надо сшить курицу завтра на праздник в школу! – перекрикивала брата Анечка.

– Какую курицу? – опешила Марина, автоматически выгружая из пакетов провизию в холодильник.

– Сшить надо курицу. – Аня подошла к матери и неожиданно замолчала.

Она смотрела на нее некоторое время молча, а потом тихо спросила:

– А ты чего такая? Что-то случилось?

– Какая? – Марина вздрогнула, она старалась не подавать виду, думала, что ее подавленное состояние со стороны незаметно.

– Грустная. – Анечка подошла и обняла мать. – Я тебя люблю-люблю, прямо сильно люблю, ты не грусти.

– И я тебя, – Марина прижала дочку к себе и уткнулась ей в макушку. – Ты и Костя – самое дорогое, что есть в моей жизни.

– И папа? – уточнила Анечка.

– Конечно, и папа тоже, – согласилась Марина. – Папа попал в больницу, не переживай, с ним все хорошо, я только что была у него. Но где-то неделю он проведет там, у него немного переломаны ноги. Но все в порядке, уверяю тебя.

На глазах у дочки выступили слезы.

– С ним точно все в порядке? – Анечка заплакала.

– Что случилось? – закричал Костя, он краем уха услышал, о чем идет разговор. – Папа? Что с папой? – Он тоже уже был готов разреветься.

– С папой все в порядке! – Марина принялась успокаивать расстроенных детей. – Он попал в аварию, но все более-менее хорошо. У него ноги в гипсе, – она уже мысленно отругала себя за то, что сказала Анечке, что у папы переломаны ноги, – смотрится очень смешно. На гипсе можно будет рисовать фломастерами, когда его выпишут домой.

– Я нарисую цветы! – сразу же засияла Анечка. – И кота.

– А я машину и танк! – Костя успокоился и вернулся к себе в детскую.

Анечка же продолжала крутиться рядом.

– Аня, иди в детскую, поиграй! – На кухню зашла бабушка. – Нам с мамой надо поговорить.

– Хорошо. – Анечка взяла из холодильника йогурт и ушла к себе.

Марина без сил рухнула на диванчик и с тоской посмотрела на мать:

– Что мне делать? – Она потерла виски. – Мне предложили хорошую работу в Москве, это шанс на хорошую карьеру, на большие деньги.

– Деньги еще никому не приносили счастье в жизни. – Мать села за кухонный стол и оперлась подбородком на согнутые в локтях руки. – Как ты представляешь себе растить детей? Из Москвы? Я не смогу все время с ними сидеть, у меня здоровье не позволяет.

– У детей есть отец, – поморщилась Марина, – да и потом я буду прилетать домой на каждые выходные. Или почти на каждые. А осенью вообще могу забрать детей с собой.

– А Андрей? – Мать нахмурилась. – Ты не боишься оставлять его здесь одного? Да и что это за семья такая? Ты в Москве, он в Кушинске, да и он сейчас в больнице, за ним потом уход будет нужен. Куда ты собралась? Семья, доченька, – это навсегда.

Марина мрачно молчала, она понимала, что мать, может быть, и права, но еще до сих пор сомневалась.

– Я боюсь, вернее, я уверена, – Марина горько усмехнулась, – что такую работу я больше не найду. У нас в городе вообще тяжело найти работу, а уж с такой зарплатой и вообще невозможно.