– Спереть? – в ужасе переспросила Катерина, оглядываясь вокруг. Они стояли в маленькой, серой комнате, по периметру которой были расположены синие металлические шкафчики для одежды. Под потолком горела единственная тусклая лампочка, на столе в углу стояли микроволновка, электрический чайник и пакеты с печеньем.

– Ну, украсть! – Елена Львовна подумала, что Катерина не поняла смысла сказанного, и решила объяснить попроще: – Если что стянешь, сразу уволю.

– Я поняла, – испуганно пискнула Катя, словно действительно собиралась что-то стащить.

– Ну тогда переодевайся и иди на склад номер три, там у тебя сегодня смена.

– Переодеваться? – Катерина беспомощно развела руки. – Но я с собой ничего не взяла.

– Ну, значит, завтра привезешь. – Елена Львовна развела руками. – Здесь пыль, раньше склад молокозавода был, потом все разрушили, сейчас крыша не та, вся пыль с улицы сюда летит. Все, я пошла, а то мне зво́нит кто-то, вот этот шкафчик свободный.

Начальница ушла, а Катерина подошла к указанному шкафчику и распахнула дверцу. Стенки были грязные, все в пыли, дно покорежено и покрыто ржавчиной. Катерина вздохнула и подошла к столу. Она очень хотела горячего чаю – после того, как она пропотела в отделе кадров, суровая прохлада на складе ее мучила. Катерина чувствовала, как у нее от холода трясутся руки. Она хотела чаю, но с собой у нее не было ни кружки, ни заварки. Пока она размышляла, что делать дальше, на «кухню» молча зашла девушка в поношенном спортивном костюме и мрачно посмотрела на Катерину. Девушка подошла к своему шкафчику, достала пакет и выложила из него на стол контейнер с макаронами, полбулки хлеба и пачку майонеза. Действовала она молча, не обращая на Катю никакого внимания.

Следом зашли еще две женщины, одну из них, толстушку с розовыми волосами, Катерина уже видела, она курила у входа в склад.

– Чего стоишь посреди дороги? – довольно дружелюбно спросила ее дама с розовыми волосами. – Отойди, нам поесть надо, а то смена уже скоро.

Катерина послушно отошла с дороги и встала чуть поодаль. Женщины вынимали из своих шкафчиков еду, толстуха с розовыми волосами выложила на стол быстрозаваривающуюся лапшу и пакет с майонезом, вторая женщина достала бутерброды с копченой колбасой. Они ели сосредоточенно и молча, лишь изредка причмокивая и запивая свой обед чаем из кружек.

Катерина поняла, что угощать ее никто не собирается (да и с чего бы), и тихо вышла из комнаты. Она отправилась к складу номер три и вошла внутрь.

Это было огромное сооружение, чем-то похожее на ангар, с высоченными потолками и кирпичными стенами. По всей площади склада стояли потертые металлические стеллажи, метра по три высотой, заваленные коробками и мешками. «Бытовая химия», «Лаки», «Сад и дача», «Расходники». Катерина увидела альбомные листы с надписями вдоль стеллажей и поняла, что в мешках и коробках хранится товар.

– Ты новенькая? – К Кате подошла невысокая полная женщина лет сорока пяти. На ней был старый ватник и теплые штаны. – Меня зовут Татьяна, я старшая смены. Я даю тебе лист сборки, ты берешь телегу и нагружаешь ее по листу, ставишь галочки напротив каждой позиции. Потом сдаешь мне собранное, я проверяю, даю тебе новое задание. На сборку одного листа положено два часа, поняла?

Катерина молча кивнула головой. Чего же здесь непонятного?

– Ну тогда держи и иди работай. – Татьяна протянула ей первый лист сборки. – Да смотри внимательно, штраф за каждую несобранную позицию 50 рублей.

Катерина с листом в руках пошла вдоль огромных стеллажей. Первыми в ее задании были указаны лампочки и нагревательные элементы. Она бродила по складу, высоко задрав голову, пытаясь прочитать надписи на листах, приклеенных скотчем к стеллажам. В цехе было очень холодно, и Катерина совершенно замерзла, но решила, что, как только она начнет работать, а значит двигаться, то согреется. «Лампочки» – наконец-то она увидела долгожданную надпись на стеллаже. Но это был третий уровень, и Катерина растерялась. Как забраться наверх?

В это время на склад стали подтягиваться и другие комплектовщицы. Они молча брали из рук Татьяны свои задания и отправлялись работать. Катерина обратила внимание, что некоторые из них сразу же шли куда-то в глубь склада и возвращались уже с высокими стремянками. Катя пошла следом за ними.

В углу склада действительно стояли несколько стремянок разной высоты. Вспомнив, где находится коробка с лампочками, Катерина потянулась за самой высокой. Неожиданно для нее стремянка оказалась довольно тяжелой. Закусив губу, Катя потащила ее к стеллажам. Неловко вскарабкавшись на самый верх, с трудом развернула к себе коробку с лампочками, достала из кармана джинсов лист сборки и принялась отсчитывать позиции. Необходимо было достать 56 штук. И тут до Катерины дошло, что она не взяла с собой пустую коробку, куда можно складывать лампочки, и поэтому придется спуститься вниз, а потом снова лезть наверх. Катерина очень боялась высоты и поэтому старалась вниз не смотреть, она осторожно начала спускаться, и тут ей показалось, что стремянка покачнулась и стала падать. Перепугавшись, Катерина ухватилась руками за стеллаж и столкнула коробку с лампочками вниз. С оглушительным шумом коробка упала, и лампочки рассыпались по грязному бетонному полу.

На шум пришла Татьяна, она дождалась, пока Катерина спустится вниз, а потом заорала на нее так, что Катя видела ее желтые зубы и красные гланды:

– Ты что, мать твою, идиотка, с похмелья на работу приперлась? Да ты хоть понимаешь, бл…, что натворила? Я с тебя всю сумму сейчас вычту, дура ты косорукая!

Катя стояла совершенно оглушенная, растерянная, она не знала, что делать и как реагировать на происходящее, потому что орали на нее, а уж тем более матом, первый раз в жизни.

– Иди отсюда к чертям! – продолжала вопить Татьяна. – Я Лене Львовне скажу, чтобы к нам таких идиоток больше не присылала! Иди работай!

Катя молча вышла из склада и прислонилась спиной к двери. На улице стояла и курила женщина с длинными неухоженными волосами, собранными в грязный хвост.

– Чего Танька так орет? – Она молча протянула Катерине сигарету. – На тебя, что ли?

Катерина послушно взяла сигарету и впервые в жизни закурила. Вкус во рту был отвратительный, Катя закашлялась, на глаза навернулись слезы, и она выкинула сигарету себе под ноги.

– Ты не куришь, что ли? – рассмеялась женщина. – Так надо было так и сказать. Это ты зря не куришь, я вот выхожу каждые два часа перекурить и отдыхаю от всего этого дерьма. Ты новенькая, что ли? Меня Катя Синицына зовут, а тебя как?

– Тоже Катя, – улыбнулась сквозь слезы Катерина. – Только я Катя Данилова.

– Ну, значит, зови меня Синицей, чтобы не путаться! – Женщина рассмеялась. – Ты на Таньку-то внимания не обращай, она покричит-пошумит, а Лене Львовне ничего не скажет и штраф тебе не выпишет, она нормальная баба, просто умотанная вся. Шутка ли, неделями без выходных пашет.

– А почему без выходных? – тупо спросила Катерина.

В голове у нее шумело – то ли от сигареты, то ли от усталости, то ли от нервного напряжения, а быть может, от всего и сразу.

– Так работать-то у нас некому, и деньги ей нужны! – Синица посмотрела на нее как на дурочку. – Здесь текучка страшная, никто больше чем на месяц-два не задерживается.

– Почему? – Катерина присела на корточки, так как у нее под ногами поплыла земля.

– Ну так зарплату-то задерживают, хрен ее выпросишь, а работа сама видишь какая. Это сейчас на складах холодно, в августе, ты прикинь, что здесь в январе творится.

– А как же тут зимой-то? – Катерина действительно не могла себе представить, как здесь можно работать в стужу.

– Ой, прошлой зимой такая хохма была! – Синица докурила и потянулась за следующей сигаретой. – Я здесь с января, так вот, в феврале морозы были под сорок градусов. Я из дома борщ принесла, а он, пока в контейнере в шкафчике стоял, замерз в ледышку! Я его в микроволновку, а он не греется, представляешь? Он тает и сразу вонять начинает! Вот умора была! – И женщина весело рассмеялась.

– А вонять-то почему? – Катерине казалось, что она медленно, но верно сходит с ума.

– А черт его знает. – Синицына беззаботно пожала плечами. – Пошли, тезка, пахать, а то Танька нам бо́шки поотрывает.

Катерина вернулась на склад, снова взяла в руки лист сборки и принялась за работу. До конца смены она больше ничего не уронила и не разбила. Без пяти два ночи женщины потянулись к выходу, уже совершенно вымотанная Катерина пошла следом за ними. Пока ее новые коллеги переодевались, она сидела на стуле, откинув голову назад и наблюдая за всеми из-под полуприщуренных глаз.

– Сейчас еще готовить надо, – полная дамочка с розовой прической устало скидывала пустые контейнеры из-под еды в пакет. – Мой-то мне позво́нил, сказал, что дома жрать нечего, злой как черт. Сейчас еще придется курицу варить.

– Да пусть сам сварит! – откликнулась женщина с короткими непрокрашенными волосами. – Чего он, без рук?

– Да пьяный он у Маринки, – рассмеялась та самая женщина-морковка. – Небось сам-то и с дивана опять встать не может.

– Да у него как работы-то нет, так беда с ним! – Розовую женщину, как поняла Катерина, звали Мариной. – Он так-то нормальный мужик, но без работы пьет беспробудно. А мне еще Альберта в школу собирать, скоро же первое сентября, как подумаю обо всем этом, так и жить не хочется.

– Да и не говори, – тотчас отозвалась «морковка». – Мне Лею тоже надо в школу собирать, девка вымахала выше меня, а ума-то ни на грош, пошла и купила себе телефон в кредит, ну не дура ли? Я ей говорю – ну чего ты своему папаше не позвонила, может, он тебе денег даст.

– Ага, даст, как же! – Марина наконец-то собрала свой нехитрый скарб и пошла к выходу. – Твой урод, наверное, уже сдох где-то под забором, чего ему о дочери-то думать.

– И не говори, Марина, – разговор поддержала Синицына. – Я вон тоже одна Игорька ращу, папаша его, кобель женатый, и знать о нем не хочет.

– Так мужики – они все такие! – отозвалась Марина. – Вечно с ними что-то не так. У меня завтра смена вторая, я еще, может, успею огурцы насолить, а то скоро осень, а у меня заготовки-то еще не сделаны.

– А ты где огурцы-то берешь? На оптовый рынок на Сортировку ездишь?

Катерина встала со стула и пошла к выходу. Ей казалось, что если она сейчас узнает, где «морковка» покупает огурцы для засолки, ее несчастная голова просто разлетится на кусочки.

У КПП их действительно ждал автобус, женщины, уже молча, залезли в салон, и водитель повел транспорт в сторону города. Катерина прислонилась лбом к окну и, кажется, даже задремала.

– Эй! – проснулась она от того, что Синицына трясла за плечо. – Мы приехали, вылезай давай!

Катерина сонно моргала глазами и никак не могла собраться с мыслями:

– Как приехали? Куда приехали? Я не здесь живу.

– Так и мы не здесь живем! – рассмеялась Синица. – Это памятник Ленину, нас досюда довозят, а дальше сама до дома добирайся. Ты же не думала, что тебя прямо до подъезда довезут? – И она беззлобно рассмеялась.

Катерина вышла из автобуса в холодную, черную ночь и поежилась. Она оказалась в самом центре города, до ее квартиры было десять минут пешком. Как она сейчас хотела все бросить, плюнуть на свою затею и просто вернуться домой. В свою уютную ванную, в теплую квартиру, на чистую кухню. Она была даже готова повиниться перед мужем и признать, что он оказался прав – да, действительно, она ни на что не способна. Катерина стояла у памятника вождю всех народов и дрожала от холода.

«Если я не двинусь с места еще хотя бы пару минут, то точно вернусь домой, а потом никогда себе этого не прощу. Я на всю жизнь останусь неудачницей, над которой потешается муж, и, увы, по заслугам. В новой жизни я не выдержала даже одного дня, так что же говорить о целом месяце».