Матильда

Когда я спрашиваю у мамы, откуда взялось мое имя, она обреченно закатывает глаза. Знает, несчастная, что последует за этим вопросом. Я, как только научилась говорить, постоянно вытягиваю из нее признание. Ну, скажи она мне, что папа перебрал лишнего после радостного известия из роддома и написал в ЗАГСе в графе «имя ребенка» первое, что пришло в его затуманенную алкоголем голову, я бы успокоилась. Честно! Или что так звали мою бабушку, и она прожила удивительно счастливую и беззаботную жизнь, каждые три года меняя автомобили, особняки и мужей. Так ведь нет!

– Папе тогда очень нравилась одна оперетта! А главную героиню там звали Матильда! – и все.

Мама считает, что этих объяснений вполне достаточно, чтобы я наконец успокоилась и «перестала маяться дурью», как говорил папа. И ведь не объяснишь им, что в школе с первого по десятый класс я неизменно была козлом отпущения. Тощая Мотя, Драная Мотя, Волосатая Мотя и еще много других милых моему сердцу прозвищ обрушилось на мою белокурую голову. Не спасало положение ни хорошенькое личико, ни светлая душа, ни доброе сердце. Тощая Мотя – и весь сказ. Даже когда я познакомилась со своим будущим мужем, не решилась ему представиться настоящим именем.

– Мо! – протянула я Мише ухоженную ручку.

Начинающий бизнесмен слегка обалдел, но все же пожал мои тоненькие пальчики:

– Это ваше имя?

– Да, – скромно опустила я глаза. – Мой папа долго жил в Китае… Работал на сверхсекретном предприятии!

Так начался наш роман. Не знаю, что произвело на Мишу большее впечатление – мое иностранное имя или длинные ноги, но с тех пор мы не расставались ни на минуту. Наверное, он действительно меня любит, потому-то и не сбежал, узнав, что мой папа – обычный мастер на машиностроительном заводе и зовут меня не Мо, а совсем по-другому. Но живем мы с ним уже пять лет душа в душу.

В институт я, естественно, не поступила, так как сразу же после школы выскочила замуж. Миша из начинающего предпринимателя превратился в крутого бизнесмена, и вопрос о моей работе с 8 до 17 отпал автоматически. Теперь я целыми днями болтаюсь по квартире, крашу ногти и пристаю к маме с глупыми вопросами.

Нет, своей жизнью я вполне довольна, только в последнее время меня все сильнее и сильнее одолевает скука. Миша вечерами проводит какие-то странные деловые встречи, обед нам готовит кухарка, а детей мы пока не планируем. И совершенно очевидно, что заняться мне нечем. Вот и сегодня я проснулась как обычно в половине двенадцатого и еще долго лежала, размышляя, чего бы заказать себе на завтрак.

Мобильник затренькал где-то совсем рядом, и я на ощупь откинула крышечку:

– Алло?

Мишкин голос, родной и как обычно нежный, заботливо поинтересовался:

– Не разбудил?

– Нет! – зевнула я, высоко задирая стройные ноги. – Я уже проснулась!

– Малыш! – В голосе появились виноватые нотки. – Я сегодня буду поздно. У меня деловая встреча. Ты не жди, ложись спать. Хорошо?

Мне стало чертовски обидно, слезы сами собой навернулись на глаза.

– Чувствую себя соломенной вдовой! – разрыдалась я в трубку. – Постоянно одна дома!

– Малыш! Ну, успокойся! Сходи в магазин, купи себе что-нибудь…

– Мне ничего не надо, – продолжала рыдать я.

Действительно, зачем мне новые тряпки, если в них не перед кем показаться?

Маша, наша кухарка и по совместительству домработница, принесла мне тарелку с салатом и две свежие булочки. Я сажусь на постели, скрестив ноги, и начинаю уплетать за обе щеки.

Настроение безнадежно испорчено, да еще около кровати крутится эта несносная болонка Розочка, подарок свекрови. И жить с ней невозможно, и пристрелить жалко.

Людмила

Это какой же идиот придумал, что утро вечера мудренее?

Вчера мне было даже весело, напал кураж, а сегодня не хочется открывать глаза. Я уже давно проснулась, а вставать нет сил. Надо что-то делать, наверное, искать работу или хотя бы помыть голову, зубы почистить.

Тяжело опускаю ноги с раскладушки, и первое, на что натыкается мой взгляд, – сиротливая кучка шмоток на полу. Старые джинсы с отвисшим задом, миленький серо-сине-черный байковый халатик и оранжевая водолазка, которая теперь не налезает даже на шею. Неужели это все мои вещи?

Я судорожно вскакиваю. Так! Что там у меня еще должно быть? Ну-ну! А! Вот и длинная трикотажная юбка, ага, под стулом валяется, и свитер серый китайский на месте. Значит, весь гардероб в сборе.

Мне становится так тоскливо, хоть волком вой. Я совершенно отвыкла от людей, я забыла, как можно работать, я боюсь всего.

Села и заревела в голос.

Совершенно очевидно, что у меня затяжная депрессия, наверное, мне необходимо лечение, скорее всего, даже в клинике.

Я зло утерла слезы кулаком. На депрессию и клинику можно забить. Успокаивать меня некому, сопли вытирать тоже. Тогда какой смысл рыдать?

Я решительно подошла к окну и на мгновение замерла. Сегодня дождя нет, значит, можно пробежаться.

Бегать? Это с моей-то комплекцией? Мне становится плохо от собственной смелости. Да я распугаю всех прохожих! Ну и черт с ними.

Подняла с пола джинсы и, скрипя, пыхтя и втягивая живот до отказа, застегнула молнию. Корова! Водолазку примерить не решилась и надела свой любимый серенький свитер. И вообще в зеркало лучше не смотреться – что с утра настроение себе портить? И так хоть иди и вешайся, если, конечно, Белла Карповна мыло мне оставила.

На улице довольно прохладно, все-таки сентябрь на носу. Я зачем-то втягиваю живот и резко стартую с места.

Спустя пару метров, к огромному удивлению, начинаю задыхаться. Пот катится градом, застилает глаза, а жир колышется в такт шагам. Полчаса быстрой ходьбы дались адскими усилиями. Я устала так, словно копала землю даже не носом, а ушами.

– Что ж мне тяжело-то так? – с удивлением спросила сама себя и остановилась в городском саду, чтобы дух перевести, а заодно и осмотреться.

Таких же сумасшедших, как я, много – две стройные симпатичные девушки бегут уже второй круг вокруг фонтана. Пожилая чета семенит рука об руку, да еще мужчина в вязаной шапочке, натянутой на самые глаза, и с плеером на шее.

– Тяжело с непривычки? – останавливается он около меня и приветливо улыбается. – Да?

– Ага. – Я тоже улыбаюсь, но очень грустно. – Жутко тяжело, словно вагон с углем разгрузила.

– Ничего. – Мужчина бежит на месте, а я все еще пытаюсь восстановить дыхание. – Через неделю будет гораздо легче! Удачи! – И он унесся вперед.

А я, спотыкаясь и путаясь в собственных ногах, решала сделать еще один круг.

Домой возвратилась совершенно мокрая, измученная и усталая до такой степени, что не остается сил даже на душевные переживания. Скинула влажную от пота одежду на пол. И у меня вдруг возникла шальная мысль посмотреть на себя в зеркало.

Огромное зеркало в ванной, к моему удивлению, осталось на месте. Наверняка коварная Белла специально его не тронула: мол, смотри, любуйся на себя.

А что? И посмотрю, мне сегодня ничего не страшно!

Я бочком-бочком приблизилась к зеркалу и автоматически закрыла глаза. Нет, так дело не пойдет.

Открыла! Да, а размер-то у меня 52–54, это точно. И когда же я успела так разъесться? Ну как же, Сереженька любил пироги, пирожки, ватрушки. Непременно свежие. А вчерашние доедала я. Не выбрасывать же! Жалко!

Я тяжело вздохнула и пошла на кухню. Красным маркером размашисто написала на холодильнике: «На ночь не жрать! И так корова!» Затем тоскливо достала кефир и сделала жадный глоток. Похоже, в ближайшие полгода это будет основной моей пищей.

Теперь что? Ах да! Теперь надо искать работу.

«Из рук в руки», веселенькая газетенка, оказывается безнадежно старой. Что ж, придется снова выходить на улицу.

Сначала я решаю выбежать из дома как обычно, как я носилась за продуктами в течение последних пяти лет – волосы в хвостик, лицо, естественно, не накрашено. Но в последний момент передумала. Если уж начинать новую жизнь, то сразу!

Вытащенная из дальнего угла косметичка оказалась битком набита вырезками из бабских журналов: «пирог на скорую руку», «кулебяка по-русски», «блинчики с курагой».

Косметики же в ней не нашлось. Я брезгливо двумя пальцами схватила ее за бочок и со всем содержимым выбросила в ведро. Значит, кроме газеты придется купить и косметику. Хотя бы пудру, помаду и тушь.

Сплошные траты! И это в моем-то положении! Хотя сейчас деньги можно сэкономить на продуктах.

Теперь волосы. Что волосы? Неопределенного цвета пакли, хотя если собрать их в пучок на затылке, то смотрится неплохо. Неплохо для кого?

Внезапно меня начинают жутко раздражать висящие вдоль лица мокрые пряди. Помнится, в десятом классе я на УПК училась на парикмахера. Может, попробовать? Совсем я сдурела, хотя в моем положении хуже уже не будет. А как же всякие там приметы типа самой себя стричь – счастье обрезать или что-то в этом роде. Какое счастье?

Я уверенно подношу ножницы к голове и отрезаю длинную прядь. Еще и еще. Проходит полчаса. Я вхожу в раж! Волосы летят в разные стороны.

Наконец я прихожу в себя и смотрю в зеркало. Получился вполне приличный жирный мальчик. Нормальная ультракороткая стрижка, даже сзади не так уж и плохо.

На улицу я собиралась непривычно долго. Решила себя еще чем-нибудь украсить, но из всех украшений у меня остался лишь ярко-желтый шелковый платок – его и повязала на шею. А что? Неплохо!

Погода к обеду испортилась, и мое и без того унылое настроение совершенно упало. Проходя мимо небольшого книжного развала, я зачем-то остановилась у прилавка.

– Что вы мне посоветуете почитать интересного? – вежливо спросила я неопределенного возраста и пола существо в вязаной шапочке, натянутой до глаз, и мятой ветровке.

– Так это, тетка… – Как только существо заговорило, стало ясно, что передо мной молодой парень. – Наверное, вот это! – И продавец протянул красочно оформленную книжку «Как выйти замуж за миллионера».

– Спасибо! – как от укуса, дернулась я. – Это я уже читала. А еще интересное что-нибудь есть?

– Есть! У меня все есть! Вот, например, «Поверь в себя». – Он ткнул мне прямо под нос другую книжку. – Жутко интересно. Или эта – «Негламурное ток-шоу», здесь про модель, которая всех мочит. Почитай!

– Только моделей мне сейчас и не хватает. Хотя ладно… – решаюсь я наконец. – Давай обе книжки и свежую газету «Из рук в руки»!

– Вот тетка молодца! – Парень радостно потирает руки.

И вдруг мне захотелось кое-что у него выяснить:

– Слушай, парень, сколько тебе лет? – Я старалась говорить ровным тоном, чтобы не испугать его раньше времени.

– Двадцать пять! А что?

– А мне сколько? Как ты думаешь? – Голос предательски дрогнул.

«Тетка! Да мы ровесники с тобой, гад ползучий».

– Ну… – мнется парень. – Около сорока, наверное, а что, неужели больше?

– Ничего! – Я быстро отвернулась и незаметно смахнула слезу с левого глаза. Правый мужественно держался. – Волк тебе тетка! – бурчу я, отходя подальше от хама.

Домой я вернулась в ужасном расположении духа и, решив по привычке, выработанной годами, заесть стресс булочкой или, на худой конец, хлебом с маслом, сунулась к холодильнику.

«На ночь не жрать! И так корова!»

Рука сама собой опустилась. И что же мне делать? Блин! Этот парень меня так расстроил, что про косметику я совершенно забыла.

Одеваюсь и опять выхожу на улицу. Просто бешеный ритм жизни для меня. Ближайший парфюмерный магазин в двух шагах от дома. К счастью, пожилая женщина-продавец теткой меня не назвала. Выбрала я себе тушь удлиняющую (было бы что удлинять), помаду увлажняющую и матовую пудру. Теперь прослыву красоткой!

Дома я первым делом поставила на огонь чайник, так как есть хотелось нестерпимо. Даже кактус на окне вызвал у меня обильное слюноотделение. Я налила огромную кружку чая и совершенно автоматически потянулась за сахаром. Стоп! Господи! Как же тяжело!

С кухни пришлось срочно уйти, держа под мышкой купленные книжки и горячий чай в руке. Настроение грозило уйти за знак «минус».

Я развернулась и поплелась в коридор за газетой, которую бросила прямо около входа. Надо дать объявление о поиске работы, хоть немного отвлекусь от негодования голодного желудка.

Итак, «Молодая одинокая женщина, 26 лет, с высшим экономическим образованием, без трудового стажа, ищет подходящую работу, без командировок». И телефоны.

Ну как? Мне показалось, что вполне прилично, хотя, может быть, написать еще, что выгляжу я немного за сорок?

Второй день «холостой» жизни подходил к концу, а о Сереже я так ни разу и не вспомнила. Все мысли занимал пустой желудок и парень, который назвал меня теткой.