– Какой стыд! – Андрей опустил глаза. – Это все из-за моей травмы и из-за… – Он осекся и испуганно взглянул на Полину. У нее сложилось впечатление, что муж боится сказать что-то лишнее.

Он с трудом поднялся на ноги и ушел в ванную, Полина слышала, как муж включил воду в душе. Чтобы не дышать зловонием, она вернулась в свою комнату и легла на кровать, пытаясь уснуть.

– Полина! – Андрей осторожно дотронулся до ее плеча. Она открыла глаза, муж сидел рядом на кровати. – Я обещаю тебе, что больше никогда не буду пить, до конца жизни, клянусь. После того что сегодня увидел во сне, спиртное мне и в рот не полезет, я уверяю тебя.

Полина вымученно улыбнулась, она не верила ни единому слову Андрея, ведь как известно, бывших наркоманов и алкоголиков не бывает. Но спорить с мужем или что-то ему доказывать она не хотела, потому что не видела в этом никакого смысла. Она в ответ просто кивнула головой, про себя подумав, что совсем скоро Андрей уйдет в очередной запой. Но, как покажут будущие события, она оказалась не права, Андрей Васильев больше никогда не притронется к спиртному, до конца жизни, как он и обещал. Правда, жить ему оставалось чуть меньше двух месяцев, но в тот момент Полина этого, конечно, не знала.

Париж. 1847 год

Анни добралась до квартирки Жана без приключений и буквально ворвалась к нему в дом. Она запыхалась, черные круги залегли под глазами, волосы была растрепаны.

– Да что с тобой, любимая? – Жан впервые видел невесту в таком виде. – За тобой не иначе как сам дьявол гнался?

Анни вздрогнула. «Не иначе дьявол», – подумала она, с содроганием вспоминая, ЧТО с ней сделал нищий в кладовке. Но он не стал ее насиловать. И почему он этого не сделал, Анни никак не могла понять. Быть может, его просто испугали звуки с улицы и он побоялся городских стрелков, которые могут вздернуть его на площади Сан-Мишель? Виселица там до сих пор стояла рядом с гильотиной, как напоминание простому люду о том, что жизнь может закончиться в одно мгновение, если преступить закон. А закон был очень суров к насильникам, за такое действие полагалось повесить преступника, потому что по Парижу бродят сотни доступных женщин, сделавших секс своим ремеслом, и нельзя кидаться на добропорядочных жителей города.

– Я… я… – Анни наконец-то выпустила сундук с вещами из рук и упала словно подкошенная на кровать Жана. – Я все рассказала о нас месье Карлу.

– И он тебя выгнал? – побледнел Жан. Он был добропорядочный сын и не смог бы на ней жениться, не получив благословения ее родителей.

– Нет, он дал добро, – солгала Анни, – но вот мадам Катрин, – она решила все свалить на мачеху, – она устроила грандиозный скандал, поэтому я быстро собрала первые попавшиеся вещи и сбежала к тебе.

– Это хорошая новость. – Жан улыбнулся. – Я нагрею тебе воды, помойся, скоро приедут мои родители, я не хочу, чтобы ты предстала перед ними в таком виде. И да, надо спрятать твой сундук, они не должны знать, что ты ко мне переехала.

Анни в ответ лишь кивнула головой, она до сих пор находилась под впечатлением от всего произошедшего с ней. Она чудом избежала изнасилования или смерти, а может, и еще чего похуже. «Надо пойти в церковь», – Анни решила отблагодарить Бога и сегодня же сходить в Нотр-Дам-де-Пари на вечернюю службу. После нескольких лет разрухи храм совсем недавно вновь стали ремонтировать, да и службы теперь проводились в положенное время.

– Я приготовил тебе воду. – Жан принес в комнату стул и кастрюлю с горячей водой, он также дал Анни таз и большое полотенце. – Ты должна помыться.

Жан все приготовил, а сам отошел и лег на постель, наблюдая за тем, как Анни раздевается. Анни понимала, что Жан должен как порядочный мужчина сейчас отвернуться или вообще выйти из комнаты и дать ей возможность привести себя в порядок одной. Они только целовались, и дальше этого их отношения пока не продвинулись, но теперь она вроде как его невеста… да и деваться Анни больше было некуда. Это обстоятельство и стало решающим. Анни вздохнула и начала раздеваться, Жан не сводил с нее напряженных глаз.

Анни сняла кофту, затем блузку, затем юбку и подъюбник, бросила чулки и подвязки на пол и осталась в одних панталонах, потом сняла и их тоже. Она стояла перед Жаном совершенно обнаженная, и он не отрывал от нее похотливого взгляда. Анни взяла в руки мыло и намылилась. Она сначала провела пеной по одной груди, затем по второй и прыснула на себя водой из таза. Жан не выдержал, он вскочил с постели и подошел к Анни сзади, обнял ее и принялся ласкать руками ее соски. Анни чувствовала, что еще мгновение – и она потеряет девственность, но терпела, потому что решила покончить с ней прямо здесь и сейчас. Когда Жан уже спустил брюки и немного наклонил ее вперед, окно разбилось с оглушительным звоном, и в комнату влетел огромный черный ворон. Анни и Жан в ужасе отскочили друг от друга, девушка в панике опрокинула таз, и теперь всюду была вода. Анни закричала и, закрывшись рубашкой Жана, которую она схватила со стула, прижалась к стене. Тем временем ворон продолжал кружить по комнате, он был ранен, кровь капала на стены и пол, птица издавала жуткие звуки и билась обо все, что попадалось ей на дороге. Жан был страшно напуган, он спрятался за шкаф и оттуда наблюдал за бесчинствами птицы. Наконец ворон выдохся и упал замертво ему под ноги.

– О господи Иисусе, – взмолился Жан, – что это было? – Он обратился к Анни, которая наспех натягивала на себя одежду.

– Я не знаю, – бледными губами прошептала она. Новые события вытеснили ужас встречи с бродягой, теперь она не могла отвести глаз от погибшего ворона.

– Давай приберем здесь все побыстрее. – Жан накинул на себя рубашку, которой только что прикрывалась Анни. – Родители должны приехать скоро, я не хочу, чтобы они застали весь этот бардак.

Они принялись убирать комнату, Жан даже спустился вниз за стекольщиком, который вставил новое окно, Анни в это время готовила на крошечный кухне обед для родителей своего жениха. Трупик ворона они убрали из квартиры в первую очередь, но Анни каждую минуту с ужасом нет-нет да и осматривалась по сторонам. Она не могла понять, что напугало ее больше: ужасная встреча с бродягой и то, что он с ней сделал в кладовке, или это происшествие с влетевшим в квартиру вороном. Летиция, та самая, которая работает у месье Карла в чулочной, как-то раз говорила ей, что птица, залетевшая в окно, к покойнику, и теперь Анни никак не могла отделаться от этой мысли. В квартирке Жана они были вдвоем, значит ли это, что в ближайшее время кто-то из них должен умереть?

Тягостные размышления Анни были прерваны, когда в квартирку Жана постучали его родители. Как и обещали, они приехали чуть раньше обеда. Жан тоже выглядел подавленным, история с вороном не оставила его равнодушным, но парень постарался взять себя в руки.

– О, мама! – Он прижал к себе полную женщину лет пятидесяти. – Отец! – Жан пожал руку мужчине в черной одежде священника. Анни, конечно, знала, что отец жениха был настоятелем небольшого аббатства Жюмьеж на юге Франции, но само появление святого отца в квартире, где до этого явно происходила какая-то чертовщина, показалось Анни пророческим.

– Это моя невеста, Анни. – Жан представил ее родителям, а она опустила глаза в пол, уж больно пристально ее разглядывала матушка жениха.

– Надеюсь, вы не живете во грехе? – Мать Жана демонстративно одернула покрывало, которым была накрыта постель ее сына.

– Нет, мадам, что вы, – испуганно прошептала Анни, не поднимая глаз.

– Это очень хорошо, потому что распутницу в своей семье я не потерплю, – высказался отец Жана – неприятный толстый священник с потным лбом и большими навыкате глазами. Анни показалось, что он родился на свет, чтобы поучать людей и карать за грехи отлучением от церкви, настолько непримиримым ко всем земным слабостям он выглядел.

– Ее приемный отец, месье Карл, дал согласие на наш брак, – поспешил Жан расставить все точки над «i».

– Это хорошо, – матушка Жана села на кровать, так как другой мебели в квартире сына не было: только стол и три стула на кухне. – Я думаю, через пару месяцев, когда мы уладим свои дела, сыграем свадьбу.

– А сейчас мы бы с удовольствием пообедали, мы с дороги и порядком устали, – добавил отец Жана, снимая с себя рясу. Под ней оказался самый обычный костюм горожанина.

Анни пригласила их к столу, а так как стула было всего три, она осталась стоять на ногах, прислуживая своему жениху и его родителям.

Пока все семейство Гренгуар поглощало пищу, приготовленную Анни, она, тайком за ними наблюдая, еще раз усомнилась в правильности принятого ею решения выйти замуж за Жана. Но, с другой стороны, ее жизнь сейчас стала совершенно невозможна в доме месье Карла, а в чулочную она теперь не могла вернуться и под страхом смертной казни. Настолько она была напугана нищим, который явно ее поджидает в закоулках.

– Нам надо по делам. – Отец Жана похлопал себя по отвратительно огромному животу. – Я обещал его декану, – он кивнул в сторону сына, – привезти козьего мяса. Внизу у дома стоит повозка, в ней полно козлятины из моего аббатства, и я не хочу, чтобы оно пропало. Поэтому, жена и сын, нам надо поторопиться.

Так как Анни никто не пригласил последовать с ними, она беспомощно взглянула на Жана – куда ей идти?

– Ты, дорогая, оставайся пока здесь. – Жан правильно понял ее взгляд. – Как только мы с родителями все утрясем, вернемся назад.

– Но, мой милый! – приторно сладким голосом пропела матушка Жана, – вернемся мы уже поздно, и разве Анни не надо быть дома к сумеркам?

– Да, да… конечно, да… – пролепетал Жан.

Анни была неприятно удивлена таким поведением жениха. Он прекрасно знал, что ей просто некуда идти, мало того, ей даже негде переночевать. Неужели он, боясь осуждения родителей, выбросит ее на улицу и оставит ночевать под мостом?

– До завтра, дорогая, – матушка Жана лицемерно улыбнулась, – завтра мы рано утром уезжаем, я думаю, ты захочешь прийти нас проводить.

– Да, мадам. – Анни почтительно склонила голову. Она хотела дождаться, пока Жан и родители уйдут, а потом уже подумать, что ей делать дальше. К тому же ее сундук с вещами до сих пор был задвинут под кровать Жана.

– Так чего же ты медлишь? – матушка Жана недовольно сдвинула брови. – Мы же уже попрощались? Нам надо остаться семьей и обсудить свои маленькие тайны, надеюсь, ты нас за это простишь. – И она засмеялась таким резким смехом, что у Анни зазвенело в ушах.

– До свидания! – Анни схватила свой плащ, который бросила в коридоре на полку, и выбежала из квартиры Жана. Она шла по Парижу и совершенно не понимала, куда ей следовать дальше. Конечно, она всегда могла вернуться домой и стойко вынести осуждающий взгляд месье Карла и проклятия мадам Катрин, но на улицу, как Жан, они ее бы точно не выгнали. О том, чтобы пойти в чулочную, не могло быть и речи.

Так рассуждая, незаметно для себя самой она попала на Складскую улицу, напротив Сенной пристани. Этот район славился свободными нравами, проститутки здесь круглосуточно предлагали свое тело портовым рабочим и морякам, оказавшимся на некоторое время на суше. Анни так некстати вспомнила, что они с Жаном едва не переспали, когда к ним в комнату ворвался ворон, и покраснела. Она ускорила шаг, чтобы как можно быстрее миновать этот район. Но чуть поодаль она заметила толпу горожан, которые окружили кого-то плотным кольцом, посмеивались и даже выкрикивали проклятия, но все это с доброй, даже мягкой интонацией. Любопытство взяло вверх, и Анни подошла к людям вплотную. Она услышала звуки гитары и женское пение, похоже, это цыганка зарабатывала себе на жизнь.

Протиснувшись сквозь плотное кольцо, Анни увидела, что действительно цыганка сидела прямо на мостовой, раскинув свои огромные цветастые юбки вокруг наподобие цветка. А возле нее танцевала маленькая девочка, вот именно ее незамысловатые движения и вызвали такое умиление у почтенных горожан и прочей менее благородной публики.

Девочка, которой было не больше трех лет, весело танцевала под песню матери. Она неуклюже вскидывала ручки к серому парижскому небу и весело смеялась, радуясь чему-то, что знают только дети. Затем она остановилась, выступление было закончено, ее мать отложила гитару в сторону, встала и принялась собирать милостыню с мостовой, монеты кидали ей прямо под ноги. Анни бы с радостью дала им пару су, но у нее самой не было ни крыши над головой, ни дома, она даже не знала, где будет ночевать, именно поэтому она опустила глаза и уже собралась пойти прочь, как услышала обращенное к ней приветствие.

– Красавица, – позвала ее цыганка, – хочешь, я тебе погадаю?

Анни обрадовалась и испугалась одновременно. Как любая женщина, она хотела узнать, встретит ли свою любовь и кто будет ее мужем (Анни все больше склонялась к тому, чтобы порвать отношения с Жаном). А с другой стороны, она просто боялась услышать плохие известия, например, что она умрет от чахотки или что навсегда останется одна, без мужа и детей.

Пока девушка медлила с ответом, цыганка взяла ее руку и повернула ладонью к себе. Чем дольше она всматривалась в линии на ладони Анни, тем мрачнее становилась. Толпа, прежде уже расходившаяся по своим делам, остановилась и с интересом стала следить за развитием событий. Зевакам хотелось узнать, какую судьбу предречет эта цыганка красавице-блондинке с бледным лицом и испуганными глазами.

– Пока ты остаешься девственницей, ты будешь жива. – Цыганка отбросила ее руку от себя, словно прокаженную. – Но как только ты познаешь мужчину, тебя ждет неминуемая смерть.

Анни покачнулась и под улюлюканье толпы бросилась бежать прочь, в спину ей доносились глумливые предложения от мужчин, которые стояли рядом и услышали от цыганки, что она до сих пор девственница. Анни бежала по знакомым улицам, уже совершенно не соображая куда. Предсказания цыганки стали последней каплей, которая переполнила чашу ее здравого рассудка. Уже совершенно запыхавшись, Анни остановилась, она согнулась пополам и постаралась унять боль в боку, возникшую от быстрого бега. Когда дышать уже стало легче и гул в ушах прекратился, Анни выпрямилась и увидела, что стоит недалеко от собственного дома, видимо, ноги сами принесли ее сюда.

– Моя судьба решена! – пробормотала Анни и, низко нагнув голову, словно она шла против ветра, направилась домой. Она открыла двери своим ключом и огляделась. В квартире было тихо и пусто, возможно, месье Карл был в чулочной, а мадам Катрин отправилась на рынок за продуктами. Она зашла к себе в комнату. Почти за сутки с момента ее так называемого побега здесь ничего не изменилось, разве что не хватало сундука с ее вещами. Анни села на кровать. Она думала о том, что ей предстоит в ближайшее время давать много объяснений: месье Карлу, мадам Катрин и, возможно, даже Летиции, ведь именно у нее в чулочной она оставила выбитое окно, перевернутые тюфяки и сломанную дверь в чулан.

– Ты вернулась? – Месье Карл возник в дверях так неожиданно, что Анни подскочила.

– Я? Я?

Он застал ее врасплох.

– Я утром искал тебя, хотел попросить сходить к врачу, но ты, видимо, ушла в чулочную с самого утра, и я так тебя и не нашел.

Анни медленно сообразила, что, значит, месье Карл до сих пор еще не был в чулочной, а следовательно, он не знает, что она не ночевала дома. Да и о побеге, судя по всему, не догадывается. Но тогда почему в такое время торчит дома, хотя уже должен быть на работе? И здесь Анни вспомнила, что Карл упомянул о враче.

– Вы заболели? – Она тревожно всматривалась в его лицо. – Я могу сходить за врачом прямо сейчас.

– Нет. – Месье Карл так и продолжал стоять в дверях. – Это не я, а Катрин. Она умерла где-то с полчаса назад. Так что врач уже не нужен.

– Что? – Анни не поверила своим ушам. Да, вчера ее мачеха выглядела не лучшим образом, но разве можно умереть так быстро? И что это за болезнь такая, от которой нет спасения уже через сутки.

Анни бросилась вон из комнаты, чтобы посмотреть на мадам Катрин своими глазами. Она не могла поверить, что такое произошло.

– Не ходи туда, – месье Карл остановил ее, схватив за руку. – У Катрин была лихорадка, она сгорела от высокой температуры, и я думаю, это заразно. Тебе придется пока пожить в чулочной, чтобы не повторить судьбу своей мачехи. Я пока займусь ее похоронами и буду здесь ровно две недели, если за это время я не заболею, значит, я безопасен.

– А если заболеете? – У Анни пылали щеки.

– Значит, о тебе позаботится Летиция, у тебя есть чулочная, есть этот дом, правда, его надо будет очистить, вызвав священника. Ты не пропадешь. А теперь иди отсюда.

– Но, Карл… – Она впервые обратилась к нему по имени, без уважительного «месье».

– Иди, Анни! – твердо сказал мужчина и буквально силой вытолкал ее на улицу.

Россия. Наши дни

Полина стояла с чашечкой кофе в руках и смотрела в окно. На улице было тепло, светило яркое солнце, и воздух буквально благоухал весной. В начале апреля уже начали проглядываться первые листочки, Полина всегда замечала такие ключевые моменты в переходе природы от одного времени года в другое.

– Полина, там заказчик тебя ждет! – окликнула ее коллега. – Что ему сказать?

Полина оторвалась от окна:

– Скажи ему, я сейчас. – Она допила кофе и поставила кружку на стол. В комнате для персонала, где она сейчас наслаждалась напитком, была кофеварка, микроволновка, холодильник, стол и несколько стульев, в общем, все, что могло бы понадобиться команде из восьми дизайнеров. Как оказалось, у Полины было врожденное чувство стиля, а отличное владение компьютером и легкое освоение любых программ пошло ей только на пользу, ее приняли на работу легко и сразу же. И хотя она все еще находилась на испытательном сроке, чувствовала себя уже гораздо увереннее, чем в то время, когда работал один муж и она от него полностью зависела. Полина все время ждала, что Андрей снова сорвется в очередной запой, но муж был трезв как стеклышко, правда, находился он в подавленном состоянии, и они почти перестали разговаривать. По случайным обрывкам телефонных разговоров, которые она краем уха слышала в их квартире, в строительном бизнесе Андрея все шло довольно неплохо, поэтому депрессия мужа была явно не связана с работой.

При других обстоятельствах Полина могла бы заподозрить мужа в измене, в появлении любовницы на стороне, но Андрей был импотентом, и даже семь лет назад, когда они только познакомились, секс его уже не интересовал. Как, впрочем, не занимала эта сторона жизни и саму Полину, она была убежденной асексуалкой и искренне не понимала, почему люди придают такое значение сексу в их жизни. И несмотря на то что ей уже было тридцать лет, Полина до сих пор была девственницей, хотя, конечно, никому об этом не говорила. Не то чтобы она этого как-то стеснялась или комплексовала, просто не хотела спорить с обывателями, которые любую проблему списывают на отсутствие секса. Плохое настроение? – Тебя что, никто не трахает? Плохо выглядишь? – Тебя, что, давно не трахали? Хорошо выглядишь и хорошее настроение? – Значит, любовник у тебя хороший. Заболела? – Надо тебе грелку во все тело. Полина понимала, что не все проблемы решаются возвратно-поступательными движениями, но кроме нее, похоже, так никто не думал. Хорошо, что она была замужем. Никому и в голову не могло прийти, что она не спит со своим мужем. Аминь.

Клиентом, который ее дожидался, оказался довольно неприятный мужчина неопределенного возраста. Он был худой, сутулый, бледное лицо и небольшой, но заметный шрам в виде копеечной монетки на щеке, да еще такая неприятная рыжая бородка. Когда Петр нервничал, шрам наливался красным цветом и еще более усугублял ситуацию с его внешними данными. Но Петр был очень богат, конечно, женат и с детьми (по его словам), и вот теперь он приобрел очередной загородный домик и обратился за помощью в подборе интерьера в агентство дизайна, где сейчас и работала Полина.