– Дура, я ведь и вправду помочь хотела!

– Спасибо. Я оценила. Родители тоже.

– Зато третье задание было зачтено.

– Зато моей сестре… – Заставляю себя замолчать и потираю переносицу подушечками пальцев. – Слушай, просто не лезь больше, ладно?

– Я не могу не лезть, пока мой парень в этом замешан.

– Твой парень был замешан в этом ещё до меня. Могла бы и раньше до него достучаться попробовать.

– Четвёртое задание уже получила? – тему переводит.

Молчу, лишь взглядом её сверлю, таким, что и без слов понятно – «Отцепись».

– Макс… он больше не говорит со мной на эту тему, – произносит слегка неловко. Складывает руки на груди и смотрит вниз, отстукивая каблуком по полу. – Не знаешь почему? – смотрит исподлобья.

Пожимаю плечами и качаю головой:

– Нет.

– А что это за представление на курилке было? – холодно улыбается. – И куда он увёз тебя вчера?

Неужто ревность проснулась? Странно… а я думала: к такой, как я, такие, как Светлакова, ревновать не умеют. Собственной гордостью давиться будут, но ревность?.. Не-е-т, разве это возможно? Я ведь – никто по сравнению с ней, и Вероника это довольно доступно мне объяснить успела.

– Чего молчишь? – И даже улыбается, чтобы неуверенность свою скрыть. Слишком широко, слишком фальшиво. – Мне просто интересно.

– Тогда у Макса спроси.

Фыркает и отворачивает голову к окну:

– Разве не из-за четвёртого задания он тебя увёз вчера?

Тяжело вздыхаю:

– Я на урок пошла.

– Стой! – вновь меня за руку ловит, больно так пальцами предплечье сжимает, и вдруг опоминается, опускает руку и делает шаг вперёд. – Я просто переживаю за него, понимаешь? Оскар и остальные бесятся, зуб точат на него. И я просто не могу спокойно смотреть на это и ничего не делать. Макс должен дать тебе четвёртое задание, или… или ему и тебе конец, говорила об этом уже ни один раз!

Решаю, что лучше промолчать, чем врать. Плохо у меня дела с враньём обстоят, сразу расколет. А с другой стороны… может, стоит сказать ей?.. Вероника та ещё штучка, но за Яроцкого искренне беспокоится, вижу это, он – её уязвимое место. Единственный, кто может сорвать маску с лица ледяной королевы. Но как она поможет – вот вопрос. Так же как и в прошлый раз? В спину толкнёт, заставлять будет, чтобы я задание выполнила?.. Ну, это я и сама могу, не нужна мне такая помощь.

– Макс сказал мне не лезть, – шепчет практически жалобно. – Сказал, что сам с игрой разберётся. Только я же вижу – он не хочет! Наигрался!

– А разве ты не этого хотела? – хмурюсь. – Чтобы он из игры вышел.

– Да, но не так! – резко выдыхает и приближается практически вплотную. – Это из-за тебя всё. Да? Да-а-а… Понимаешь это лучше меня. Что ты ему сказала? Что такого сделала, что он с тебя теперь глаз не сводит? Почему он игру на половине решил бросить? Из-за жалости? Жалко ему тебя? – Впивается пальцами мне в плечи. – Или у вас с ним уговор какой-то? Ха. Разумеется, уговор! С чего бы ещё ему с тобой тягаться! – Встряхивает меня. – Ответь мне! Я должна знать, Багрянова! Расскажи! Потому что Макс мне больше ничего не рассказывает. – Снова встряхивает. – Что у вас с ним за дела? Куда он возил тебя? Что задумал? Как с Оскаром разбираться собирается? – Встряхивает. – Что он тебе рассказал? Как много? У вас есть план, да? Что он придумал?! Скажи мне, Багрянова!

– Хватит! – вырываюсь, сбрасывая с себя её руки, и пячусь к стене.

– Прости… – шепчет Вероника, спустя паузу, опускает голову и тяжело дышит. – Просто я… я, просто… Боже… Такое чувство, что я схожу с ума. Всё из-за игры… Всё из-за его мести. Если бы не ты… Если бы только не ты! Чёрт!.. Я боюсь за него. Боюсь того, что они могут с ним сделать. – Шагает к окну и упирается ладонями в подоконник.

– Хорошо, – выдыхает шумно. – Если ты должна быть рядом… Если это поможет вытащить его… Хорошо, Багрянова, будь рядом. Я отдам тебе его на время. И даже подыграю. – Разворачивается ко мне и смотрит с неприкрытой угрозой. – Но потом, когда это всё закончится, ты свалишь, поняла? Когда игра закончится, ты и близко к Максу не подойдёшь. Я спрашиваю: поняла?!

– Он – не вещь, – говорю тихо, – чтобы отдавать его на время.

– И это всё, что ты услышала?! – кричит и ко мне шагает. – Мы с ним уехать собираемся, об этом знаешь?! Нет? Макс не сказал тебе, что после окончания школы мы: он и я, свалим из этого города и забудем обо всём этом дерьме! Так что мой тебе совет, Багрянова: забудь о моём парне. Такая, как ты ему точно не нужна. Ты – удавка на его шее, не больше. «Сбросит» тебя и даже имени твоего не вспомнит. Чего молчишь? Чего вылупилась?!

– Ты сама меня о помощи просила, – шепчу, равнодушно глядя в перекошенное от злости лицо Вероники, – а теперь я для тебя проблемой стала?

– Стала? – холодно усмехается. – Ты всегда была проблемой, Багрянова. С самого своего рождения!

Хлопок.

И только спустя несколько долгих секунд понимаю, что это моя рука взлетела в воздух. Что это моя рука только что отвесила Светлаковой пощёчину. Что это на её щеке останется красный след.

А трясёт меня.

А плакать мне хочется.

Медленно, кажется, что целую вечность, на алых губах растягивается острая улыбка, а в глазах вспыхивает ледяное пламя. Уверена – сейчас ответит, сейчас, ещё секунда, и в волосы мне вцепится, но нет… просто смотрит. Таким взглядом, который больнее всякого удара ощущается.

– Знаешь, почему Макс никогда не выберет тебя? – усмехается ядовито. – Знаешь?.. Всё просто, Багрянова. Макс никогда не будет с той, кого до последней секунды своей жизни любил его лучший друг. Ты – живое напоминание о смерти Кости.

Хватит.

– Подумай об этом, Багрянова! – кричит мне в спину, когда я уже оказываюсь в коридоре и хлопаю напоследок дверью туалета.

Николай Генрихович поглощён разбором материала и даже взгляда меня не удостаивает, стоит вернуться в класс, зато чувствую, как Зоя глаз с меня не сводит и шепчет, когда прохожу мимо неё:

– Что случилось? Чего бледная такая? Мне пойти наказать мегеру? Вот сучка!

Не отвечаю, просто сажусь на своё место и утыкаюсь взглядом в учебник. Ни буковки, ни циферки разобрать не могу, от слёз всё плывёт перед глазами, а голос Светлаковой продолжает греметь в голове: «Ты – живое напоминание о смерти Кости». А следом слова Зои в мыслях вспыхивают: «Тебе мало страданий в жизни? Вот только такого, как Яроцкий тебе для полного комплекта не хватало».

Видимо, не хватало.

Видимо, я совсем идиотка…

Слышу, как хлопает дверь, как раздаётся стук каблуков…

– Что с твоим лицом, Вероника? – ахает её соседка по парте. – Что это такое?

– Замолчи, – шипит в ответ Светлакова, а я невидящим взглядом смотрю на страницу учебника, прячу лицо за волосами, вытираю мокрые глаза и продолжаю делать вид, что не замечаю, как всё это время Яроцкий пристально на меня смотрит.

***

Перед началом следующего урока меня позвал классный руководитель, чтобы узнать причину моего отсутствия в школе. Пришлось соврать, как и родителям – не очень хорошо себя чувствовала, голова кружилась, пришлось уйти. И либо Нине Эдуардовне до сих пор не донесли с кем и на чём я вчера уехала, либо она просто решила тактично промолчать. До поры до времени, разумеется, а точнее – до разговора с родителями. Не думаю всё же, что на мой побег с Яроцким кто-то станет закрывать глаза.

Уже после звонка вернулась на урок химии. Ни Макса, ни Светлаковой в классе не было.

Всю перемену перед третьим уроком Зоя компостировала мне мозги, пытаясь выяснить, что произошло между мной и Вероникой, и едва ли не запищала от восторга, когда я тихонько пробурчала, что не сдержалась и влепила ей пощёчину.

Чувствую себя из-за этого поганей некуда. Не знаю, как так получилось. И не важно, что она сказала, но я обязана была держать себя в руках. Чем я теперь лучше Светлаковой?

– По местам! – командует Наталья Ивановна и тяжело вздыхает, когда Макс и Вероника появляются в дверях класса. – Яроцкий… Как всегда. Без опоздания не можешь. Садитесь, чего встали? И кепку сними! Итак, продолжим!

Не успевает Макс опуститься на своё место, как хватает мою тетрадь, вырывает лист из середины и пишет:

«У тебя сколько сегодня уроков?»

Нет, это уже вообще не смешно.

Сминаю записку в кулаке и продолжаю смотреть в учебник английского.

– Эй? – шепчет, придвинувшись. – Я ведь и унести тебя отсюда могу.

– Что тебе от меня надо? – поворачиваю к Максу голову. – Что? Чего ты добиваешься?

Протягивает руку и кончиком пальца убирает прядь волос с моего лба.

Отворачиваюсь, утыкаясь взглядом в парту.

– Просто прекрати всё это, – шепчу так тихо, чтобы он один услышал.

Вновь тянется к моей тетради. Выхватываю её у него из рук и запихиваю в рюкзак.

Хватит записок. Хватит всего этого. Только разборок с его девушкой мне не хватало. Трусиха ли я после этого? Да, она самая. Не вижу смысла бороться за того, кто так или иначе рядом не останется.

А он просто смотрит. Без злобы, без агрессии, без недопонимания. Обычно.

– Вероника тебе всё рассказала? – решаю коротко и ясно прояснить ситуацию, пока Хромченко под диктовку Натальи Ивановны записывает на доске предложение на английском.

А Яроцкий по-прежнему молчит. Лишь смотрит, ведь это так просто.

– Она… она всё не так понимает, – пытаюсь говорить мягче и делать вид, что меня это ничуть не беспокоит. – Так что… так что всё. Ты понимаешь, о чём я.

«Почему молчишь? Почему смотришь? Ну же… скажи хоть что-нибудь, пока я сама себя снова грызть не начала!»

– Просто прекрати всё это, – бросаю напоследок и отвожу взгляд.

Уже спустя секунду Яроцкий подхватывает с парты шариковую ручку, следом тянет меня за руку, обхватив за запястье, и пока я тщетно пытаюсь освободиться, пишет на тыльной стороне моей ладони два слова:

«Не хочу».

Обводит надпись в ровный кружок, пока я смотрю на него затаив дыхание, и рисует расходящиеся по диаметру лучики.

Бросает ручку на парту, берёт меня за руку, переплетя пальцы, и не сводит глаз с моего застывшего в смешанных чувствах лица.

– После школы у ворот, – улыбается с той нежностью, против которой я так и не нашла оружия для защиты. Я как оголённые провода, когда он ТАК на меня смотрит – вот-вот искры от переизбытка эмоций полетят.

– Хорошо, – сдаюсь, продолжая зарывать себя всё глубже и глубже.

– Хорошо, – с теплотой повторяет Макс, сжимая мою руку всё крепче.