Глава 5

«Как я могла любить такого козла, как ты?»

«Как я могла любить такого козла, как ты?!»

Боже… как я могла сказать это?! Как могла сказать об этом Яроцкому, тогда – в баре?!

Что делать теперь? Как от чувства стыда избавиться? Когтями изнутри раздирает. Как вообще теперь в глаза ему смотреть после такого?

Но смотрела ведь. Смотрела до этого дня. И целовалась с ним когда… когда он знал, что в девятом классе я – идиотка, – была по уши в него влюблена.

Паутина какая-то… липкая, запутанная. Костя был влюблён в меня, а я была влюблена в его лучшего друга. Ещё и Паша… Блин. Так вообще бывает? Почему я? Почему я стала центром этой истории?

А Яроцкий он знал… давно уже знал, ещё с той ночи, когда я в баре напилась. И молчал. Теперь уже глупо будет пытаться оправдываться. Да и нужны ли они… оправдания эти, когда кожа до сих пор горит от его прикосновений, ласковый шёпот шумит в голове, а лицо так и стоит перед глазами, этот взгляд… Что-то изменилось, и чувствует моё сердце – ничем хорошим это не закончится. Ни для кого из нас.

Хочется поскорее оказаться дома и с головой залезть под одеяло, спрятаться.

Что я ответила Максу?

А что я могла ответить, кроме как смотреть на него огромными потрясёнными глазами и умирать от стыда?.. И ещё больше умирать от желания понять, почему он ТАК на меня смотрит. С горечью, с нежностью, с сожалением… Смелости заговорить так и не нашлось, а телефону Яроцкого хотелось сказать отдельное спасибо, за то, что так вовремя зазвонил. Оскар. Требовал встречи. Макс для чего-то даже это мне сказал, будто извиняясь, что мне так скоро придётся уйти.

А я даже на такси согласилась, которое он вызвал, ведь только так можно было избавиться от его общества, как можно скорее. Как можно скорее остаться наедине с собственными мыслями и попытаться разобраться в том, что чувствую. Почему избегать его – кажется самым здравым решением, но стоило обернуться, взглянув в заднее стекло такси, и странно горько стало. Будто… мы только что расстались, а я уже скучаю.

Взбегаю по лестничным ступеням и на ходу достаю из рюкзака ключи, как понимаю – оказаться в кровати под одеялом так быстро как хотелось, не получится.

Оскар ожидает меня на площадке между вторым и третьим этажами и светит практически налысо остриженной головой.

– Привет, солнышко, – бросает небрежно, подкуривая сигарету. – А я уже заждался. Не бойся. Просто поговорим.

– Что это значит? – пячусь на пару ступеней вниз и до боли в ладони сжимаю ключи от квартиры. – Почему ты не с Максом?

– А я должен быть с Максом? – подходит ближе и выпускает мне в лицо облако дыма. – С чего бы мне с ним видеться?.. Максюша совсем от рук отбился, с ним стало скучно.

– Но ты сам звонил ему, – спускаюсь ещё на несколько ступеней.

– Я? – протягивает с искренним недоумением. – Ты что-то попутала, солнышко. Максимка стал слишком забывчивым в последнее время, может и забыл, кто ему брякнул, а? Как и забыл о том… что мы с тобой, птичка ещё не доиграли. Но ты-то помнишь, правда?

– Уйди с дороги. Дай пройти.

– Не бойся, – гадко скалится. – Я тебя не обижу, солнышко. Заценила, кстати, мой новый причесон? Нравится? – поглаживает себя по ёжику коротких светлых волос и ещё больше скалиться начинает, опасно так. – Знаешь, кто меня на вечеринке твоей постричь решил? Не красиииивый такой плешь оставил? Не знаешь? О, я расскажу тебе тогда. Иди ко мне, постой рядышком, – руку протягивает.

– Дай пройти! – пытаюсь контролировать дрожащий голос.

Раздосадовано вздыхает и делает новую затяжку:

– Пельмешику привет передавай.

Зоя? Нет… Нет-нет-нет, только не это.

Зоя! Чёрт! Зачем ты этого урода морального трогала?!

– Так вот. О чём это я тут? – запускает руку в карман джинсов и протягивает мне хорошо знакомую открытку. – Мы с пацанами решили, что Максимке помощь нужна, вот, напрягли извилины, придумали тебе кое-что интересное. А то он сам, бедняга, уже не справляется, сливается по-тихому. Плохо ты на него влияешь, солнышко, очень плохо.

Набираюсь храбрости, отталкиваю его руку и пытаюсь пробежать мимо, но Оскар успевает перехватить, толкает меня в стену, впиваясь руками в плечи, и угрожающе шепчет прямо в лицо:

– Мне плевать, что там у вас с Яроцким происходит, поняла? Но пацанов обижать не надо, солнышко, они на тебя бабки ставят, сечёшь?

– Законы для всех одинаково писаны, – выдавливаю из себя по слову.

– Заяву на нас накатаешь? – откровенно насмехается. – Давай. А чё? Давай! Ты же знаешь, с кем связалась, чего тянуть-то? Вот только… – придвигается ещё ближе, – вопрос в том, кто из нас всех пострадает больше в этой ситуации: ты, я, или Максимка… с отбитой на хрен головой. А я вижу, ты этого не хочешь, правда, солнышко?

– Он… он же другом твоим был! Как ты можешь?!

– Дружба – гнилое понятие, – фыркает. – Дружба сдохла вместе с Костяном. Так что на-ка, бери открыточку и читай.

Глава 6

Дождь льёт стеной. Промокла до нитки, не один раз упала, ободрав ладони о гравий. Узкая дорожка, по которой бегу, круто виляет: то влево, то вправо, иногда резко обрывается вниз, так что с трудом успеваю затормозить, чтобы кубарем не покатиться до самого моря. Море… слышу, как оно шумит, соревнуясь в громкости с раскатами грома. Молния раскалывает небо на части кривыми линиями, вспышки ослепляют глаза, острые струи дождя бьют в лицо, толкают в плечи, вжимая в землю, замедляют движение. Порывы холодного ветра пронзают до самых костей. Бегу, стучу зубами, плачу, задыхаюсь, падаю, встаю, бегу дальше, зову его…

– Маааакс!!! – до хрипоты, до привкуса крови в горле. – Мааакс!!!

Мокрые волосы липнут к лицу, ещё больше видимость портят, стряхиваю их в стороны дрожащими пальцами, всхлипываю. Молюсь.

«Пожалуйста… Боже, пожалуйста, помоги мне его найти. Боже, прошу, пусть с ним всё будет в порядке. Прошу… Прошу тебя!!! Умоляю!!!»

– Мааакс!!!

Не замечаю обрыв, ноги соскальзывают вниз с не высокого холма, теряю равновесие, ударяюсь задом о мокрую землю, но боли не чувствую. Физической – нет. Боль, которую испытываю, разрывает изнутри, словно ножом живот вспарывает, добирается до сердца, калечит его.

«Господи… пожалуйста. Пожалуйста…»

– МАААКС!!!

Кубарем скатываюсь до самой пляжной полосы, ползу по гальке к морю.

И вижу его. Совсем рядом, недалеко от ледяных волн, разбивающихся о пустой берег. Нет никого кроме нас: меня, задыхающейся от рыданий, ползущей к нему, и Макса… мокрого, неподвижного, бледного. Галька под его головой окрашена в чёрный, руки раскиданы по сторонам, веки закрыты, лицо в крови, дыхание… Дыхание! Проверяю дыхание, дрожащими пальцами пытаюсь нащупать пульс, зову его.

– Пожалуйста… Дыши… Пожалуйста…

Уверяю себя, что дышит, хоть и не чувствую этого. Не могу нащупать пульс, не слышу сердцебиения.

Пытаюсь найти мобильный: у него, у себя… но не могу найти. Нет ни одного грёбаного телефона!

– Макс… – рыдаю ему в грудь. Хлопаю по щекам, прижимаю к себе. Умоляю. – Живи, прошу… Живи… Ты не можешь… Ты не можешь оставить меня!

«Они убили его… Убили»… – мысли кружатся в голове. Не хочу их слышать! Не хочу об этом думать! Макс не мог умереть! Он не мог оставить меня!!!

– Макс…

– Лиза?

– Макс… Пожалуйста… Не умирай. Пожалуйста!!!

– Лиза!!!

– Макс…

– Ты дура совсем, или что?! Никто не умер!!! Аллё! Проснись уже! Давай!

Судорожный вдох жадно наполняет лёгкие кислородом. Резко распахиваю глаза, дышу, словно после долгого бега. Одежда насквозь от пота мокрая, а подушка, как и лицо – мокрые от слёз.

– С ума сошла? – Полина стоит надо мной и смотрит, как на душевнобольную. – Совсем котелок закипел, да? – головой качает, а у самой, как и у меня, лица нет. – По уши в этого придурка втрескалась. Нашла в кого.

– Кто бы говорил. – Прикусываю язык, жалея о сказанном. Сажусь, обнимаю колени руками и закрываю глаза. Дышать. Выровнять дыхание. Вот так… Всего лишь сон. Всего лишь кошмарный сон. Нужно возвращаться в реальность.

Смотрю на Полину и пытаюсь понять, почему она так жутко выглядит, если только что домой вернулась? Когда я пришла, её не было, а обычно моя сестра без туши на ресницах даже мусор вынести не может. А сейчас… выглядит, как бледная поганка. Без причёски, без макияжа.

Разворачивается и шагает к двери.

– Где ты была? – отбрасываю мокрое одеяло в сторону и шагаю за ней, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

– Полина, я с тобой разговариваю!

– Отстань. Не сейчас.

– Как ты себя чувствуешь? Температура больше не поднималась?

– Я сказала: отстань!

– Где ты была, Полина?

– Да отвали ты от меня! – Полина хлопает перед моим носом дверью ванной и закрывается на замок.

Отлично.

У моей сестры круглогодичный ПМС.

– Что опять случилось? – приваливаюсь спиной к двери и сползаю на пол. – Полина? Что у тебя опять случилось?

– Не твоё дело!

– Где ты была? Разве не заболела?

Нет ответа.

– Скоро мама с работы вернётся. Её тоже посылать будешь?

– Отвали, я сказала!!! – орёт.

Какой-то стук, словно что-то полетело в стену, а следом раздаётся шум воды.

Лучше не бывает.

Возвращаюсь в комнату, освобождаю кровать от мокрого постельного белья, сажусь на голый матрас и потираю лицо ладонями. Руки дрожат… Вот, блин, приснится же такое. И всё как… как по-настоящему было, так ясно, так чётко… я даже плакала на самом деле, не только во сне.

Достаю из шкафчика открытку, врученную мне Оскаром, и сжимаю в ладони. Вновь горло будто тисками сдавливает, стоит вспомнить его слова, угрозы. Вряд ли Оскар шутил… «Закинулся» двумя таблетками прямо при мне, ещё раз напомнил, какая расплата ждёт меня за неподчинение, подмигнул напоследок и ушёл.

Таблетки – вот о чём я думала, когда домой вернулась. Теперь понятно, кто подсадил на них Полину. А ведь это не самое страшное, что может быть. Что если дружки Оскара на чём-нибудь посерьёзней «сидят»?.. Что если действительно могут Максу голову отбить? Что если это не просто угроза была?

Ещё и этот сон…

Я не знаю, что делать. Я в ужасе.

Беру телефон и в десятый раз открываю список контактов.

Не знаю, кому могу довериться. Кому позвонить, у кого попросить о помощи? Действительно страшно… за него. За Макса. А ведь злиться должна. С какой вообще стати переживаю, ведь он на свои же грабли наступил?

Не выполню четвёртое задание и нам обоим конец, так, да? Так сказал Оскар. Макс у них больше не главный, да и был ли им вообще?

Надо поговорить с Яроцким. Рассказать ему всё. Но у меня даже номера его нет. Да ладно, кого я обманываю?

«Скажешь ему хоть слово, и ваша следующая встреча с Максюшей состоится в больничке, поняла? Посетителем будешь ты. Всё, что нужно, я сам ему скажу». – По лицу Оскара видела – не шутит.

Как я до этого докатилась? Ещё недавно сам Яроцкий угрожал мне слитием видео с моим участием в сеть, а сейчас… сейчас мне угрожают здоровьем самого же куратора? Того самого, по чьей причине всё это происходит со мной!

Не хочу и не могу продолжать это.

Но продолжаю.

Может Светлаковой рассказать? Это ведь её друзья, её парень, пусть сама его защищает, почему я должна это делать? Почему?!

Утыкаюсь лицом в подушку и с трудом сдерживаюсь, чтобы не закричать во весь голос от безысходности, от этого жужжащего в груди чувства, которое на две части разрывает: «не могу всё так оставить» и «должна всё так оставить».

– Девочки, я дома! – раздаётся с коридора голос мамы, и у меня в голове как щелчок раздаётся. Тут же вскакиваю с кровати, подхватываю рюкзак и пихаю в него первые попавшееся под руку учебники, одежду, расчёску.

– Мам, а я наказана? – кричу. Если наказана, то умолять буду, чтобы отпустила.

– Эм-м… Что-то случилось? – Мама появляется в дверях и с явным непониманием на лице разглядывает мою прилипающую к телу, мокрую от пота футболку.

– Гимнастику делала, – вру. – Врач ведь сказал и дома упражняться.

– Ну… да, – мама хмурится.

– Я могу пойти к Зое? С ночёвкой? Лекарства с собой возьму.

Вздыхает и поджимает губы:

– Лиза, я не думаю, что после всего, что тут было, отцу понравится эта идея.

– Мам… – подхожу ближе и смотрю ей в глаза, с трудом сдерживая слёзы. – Мам… мне очень… очень-очень надо.

– Что случилось, Лиза? Плохо себя чувствуешь?

– Да! – выпаливаю. – То есть… нет, это не из-за сердца, честное слово. Просто… просто сложно всё. Просто отпусти меня к Зое с ночёвкой, пожалуйста. Мне очень нужно с ней поговорить.

Лицо мамы всё больше и больше наполняется беспокойством:

– Вы поссорились?

Ну вот почему так? Ведь я врать не хотела!

– Да. Я виновата, хочу извиниться, – но врать всё же приходится. – Как буду у неё, дам тебе с бабой Женей поговорить, хорошо? Она подтвердит, что мы всю ночь проведём дома и утром вместе пойдём в школу.

– Лиза… Я не знаю…

– Пожалуйста, мам!

Через полчаса я уже стою на пороге квартиры Зои, и та смотрит на меня в абсолютной растерянности, ведь я даже не предупредила, что к ней собираюсь. И прежде, чем моя подруга успевает сказать хоть слово набитым блинчиками ртом, аромат которых распространился даже на лестничную клетку, я бросаюсь к ней на шею и даю волю эмоциям, чувствам и слезам.