Глава 5

В эту ночь я не планировала спать. Заблудшие не нуждаются во сне так же, как живые люди. Заблудшим вполне достаточно трёх-четырёх часов отдыха в несколько дней, а некоторым и того меньше, ведь для мертвых сон становится уже чем-то второстепенным, не важным, напрасным… Наши сущности быстро регенерируют, а значит и мозгу требуется гораздо меньше времени на отдых.

Так что в эту сумасшедшую жаркую ночь, которую мы с Шоу проводили в заброшенном секторе я спать точно не планировала. Однако… звёзды были не на моей стороне, и меня настигло нечто гораздо более страшное, чем привычный ночной кошмар.

После того, что со мной случилось… После очередного припадка пресечённого прохладой речной воды, знала, что так будет. Знала, что цена моего спасения высока, и раз уж я не совладала с собой и не сумела остановить разрушение тела собственными силами и мыслями, а воспользовалась лёгким способом, придётся платить.

Придётся страдать.

Придётся терпеть.

А Шоу придётся что-то придумывать, чтобы оправдать моё безумство перед Соней.

– Катари… Катари, держись. Я с тобой, – уже находясь в бреду и крепко сжимая зубами толстую ветку, слышу бормотание Шоу. Голова покоится у него на коленях, и Шоу плавно поглаживает меня по волосам, утирает со лба испарину и просто говорит со мной. Постоянно говорит. Потому что так надо. Потому что я должна его слышать.

Не знаю, где в этот момент находится Соня и тот парень, которого, как выяснил Шоу, зовут Джак. Да и не волнуют меня сейчас эти двое… Сейчас меня вообще мало что волнует, потому что я – уже не я… Я – безликая, бестелесная субстанция летящая сквозь небесную пучину к мириадам холодных звёзд, каждая из которых хлещет по мне своим сиянием, как горящим в огне кнутом.

Мне больно. Нет… слово «боль» не подходит. То, что испытываю – нечто большее. Нечто в десятки раз превосходящее самую острую, жгучую, невыносимую боль на свете. Каждая клеточка безликого тела пропитывается ядом и пылает, как факел, привлекающий к себе внимание неких уродливых сущностей, названия которых я не знаю. Они липнут ко мне, как скользкие бесхребетные паразиты, вытягивают из меня все соки, саму душу, всё, что во мне есть, всё, что есть я.

Барахтаясь где-то в потёмках собственного разума меня опоясывает тьма, а сияющие вдали звёзды становятся далёкими.

Замираю. И ощущаю падение. Проваливаюсь, лечу вниз со скоростью света, прохожу через один круг ада за другим. Хочу кричать… вопить во всю глотку, но что-то крохотное, что-то слабое и с трудом различимое ещё живущее в глубине моего сознания напоминает мне этого не делать, иначе весь заброшенный сектор погрузится в протяжный вой умирающего зверя.

– Катари. Я здесь. Я с тобой, – далёкий, туманный голос Шоу всё ещё способен находить ко мне дорогу. У Шоу всегда получалось докричаться до моей души, когда она находится вне материального тела. Сейчас мою душу и моё тело связывает тонкая нить – моя единственная дорога вернуться обратно.

Но сперва я должна пройти через Это. Снова. Ощутить боль не знакомых мне людей, пережить вместе с ними последние минуты жизни.

Бросает из стороны в сторону, толкает в спину, пока перед лицом не оказывается первая душа не готовая впускать меня внутрь себя. И я не знаю, что всё это значит, происходит ли это на самом деле, или же это ещё одно проявление моего проклятия. Я ничего не знаю. Я просто вижу.

Моменты смерти. Одной души за другой. Я, как ураган врываюсь в их тела, насильно овладеваю ими, поселяюсь в них, захватываю разум, становлюсь с ними одним целым. Поглощаю души этих заблудших, забираю себе тела, пока они не разрушаются и мне не приходится искать новый «дом».

Картинки мелькают перед глазами разноцветным калейдоскоп. Боль напоминает о том, что я всё ещё там – рядом с Шоу, туманный голос которого пытается пробиться в моё сознание… И это может длиться часами. Долгими, безумными часами. Лица заблудших мелькают перед глазами размазанными пятнами, затем я пожираю их энергию, уничтожаю тела и отправляюсь на поиски новой души, нового «дома». Это – цена моего спасения. Это – цена моей слабости. Эта – расплата за то, что не могу справиться с проклятием собственными силами. И ещё… этому нет объяснения. Ни у кого.

Это продолжается до бесконечности, а я терплю, стиснув зубы. Жду, когда всё закончится. Просто мирюсь с этим… пока не вижу его.

Проводник с белыми, как снег волосами стоит на узкой лесной просеке и смотрит на то, что я есть теперь. Не знаю, что я из себя представляю, но Рэйвен видит меня, смотрит на меня в упор. Он выглядит задумчиво, слегка настороженно, но до безобразия уверенно в себе.

Недалеко от него на земле лежит дробовик, а рядом с оружием – два мёртвых тела. Больше ничего не успеваю рассмотреть, потому что срываюсь с места и мчусь в сторону проводника, готовая обосноваться в его теле.

Что-то во мне пытается найти способ остановиться, но это лишено смысла. Здесь, я просто вижу. Здесь, не управляю происходящим.

Рэйвен даже не вздрагивает, когда я, как острый клинок вонзаюсь в его грудь, пожираю, захватываю его тело, душу… О, да, его душа бесподобна – так я чувствую. Мне комфортно в нём и я могу назвать это чувство блаженной эйфорией, пока новая вспышка боли, такой сильной и такой ослепительной не ударяет по мне подобно небесной молнии. И я кричу. На этот раз действительно кричу. Эта боль ужасна. Эта боль нестерпима, она убивает меня, разрушает не только тело, но и разум, все чувства, все эмоции и даже мысли. Эта боль превращает меня в ничто.

Не знаю, что произошло дальше. Всё, что вижу в следующее мгновение – тело Рэйвена кусками разбросанное по лесной просеке. Всё, что чувствую – дикий страх и желание убраться подальше и как можно скорее.

***

– Катари!

Мои веки, наконец, распахиваются и первое, что вижу, это двоящееся перед глазами лицо Шоу.

– Что за чёрт?.. – тихий голос Сони проплывает над головой, а следом доносится чей-то протяжный свист: видимо Джака я особо повеселила.

Пытаюсь подняться, тут же жалею об этом и падаю на пол. На пол?..

Оглядываюсь. Мы больше не в лесу. Это место напоминает заброшенный деревянный дом со стойким запахом плесени и задёрнутыми на окнах грязно-жёлтыми занавесками. Из мебели – массивный стол по центру помещения и парочка стульев вокруг. Несколько коек у стены заваленных невзрачным тряпьём, газовая плитка на столике у раковины, стопки жестяной посуды на подвесной полке и чайник с продавленным боком. А ещё горит керосиновая лампа и благодаря её тусклому свету зрение удаётся фокусировать ещё сложнее.

– Мы в лесной хижине, – спешит проинформировать меня Шоу, помогая расположиться на одной из коек. – Промежуточный сектор. Иногда здесь останавливаются кочевники, чтобы отдохнуть, ну и проводники с отрядами не брезгуют этим местечком.

– Сколько я проспала? – хриплю, пробегаясь пальцами по волосам – по той части, где они ещё не утратили свой пигмент. А вот и новая седая прядь появилась. Всё как всегда.

– Почти сутки, – отвечает Шоу, тяжело вздыхая. – Ты проспала почти сутки, Катари.

– Проспала? – с неуверенным смешком вмешивается в разговор Соня. – Я бы это так не назвала.

– Не сейчас, – стреляет в неё глазами Шоу, но Соня не собирается замолкать:

– Нет, послушайте! Ты тащил её на себе почти сутки, в то время пока эта странная по всем меркам заблудшая кричала и бредила, а иногда ещё и рычала как одержимая самим дьяволом, а теперь мы вот так просто должны пожелать ей доброго утра?.. – Соня круто разворачивается ко мне. – Ты кто такая, мать твою?

– Понятия не имею, – отвечаю, сбрасывая ноги с кровати. – Для этого мне и нужно поговорить с Мори.

Соня цокает языком и встряхивает головой:

– Думаешь, у Мори есть ответы?

– Всё, что мне нужно знать, это как попасть в сектор крика. Б`ольшим я твоего древнего не побеспокою.

Соня выдерживает паузу, пока я принимаю у Шоу из рук бутылку с водой и делаю несколько глотков обжигающих пересушенное горло.

Замечаю, что ещё один заблудший не сводит с меня рентгеновского взгляда и выглядит как одна из набитых соломой кукол, то есть – абсолютно никак.

– Чего? – киваю Джаку и тот, наконец, оживает, коротко пожимая плечами:

– Ничего.

– Наконец понимаешь, в какое место попал, да?

– Скорее, лишь убеждаюсь в правильности своего решения, – отвечает монотонно и слегка в нос.

Соня круто разворачивается к нему:

– Так ты суицидник, что ли?

Внутри всё сжимается от этого слова, а Джак переводит на Соню ленивый взгляд:

– Кто сказал?

– Ты только что практически прямым текстом объявил, что рад своей кончине, – едва ли не с абсурдом усмехается Соня. – И откуда ты вообще столько знаешь о Лимбе, новенький?

Губы Джака растягиваются в расслабленной ухмылке:

– Я также знаю, что ничего не обязан рассказывать какому-то там проводнику. Вот так сюрприз, да?

– Оставь его, – одёргивает Шоу закипающую Соню. – Древние сами с ним разберутся.

– Ладно, – усмехается Соня, складывая руки на груди и кивая на меня. – Тогда вернёмся к этой красотке?

– Мне больше нечего тебе сказать, – сиплю, всё ещё слабым голосом, уже начиная дрожать от холода, потому что сегодняшняя ночь именно заморозки и предусматривает.

– А жаль, – Соня фыркает и с важным видом опускается на один из скрипучих стульев. – Потому что уже завтра к вечеру ты могла бы оказаться в Лютом городе, но раз тебе больше нечего сказать…

– Ей правда, больше нечего сказать! – вдруг рычит Шоу, так что даже я вздрагиваю. – Ясно тебе?! Мы не знаем, что происходит с Катари! И если ты не собираешься помочь нам, то почему бы тебе прямо сейчас не свалить и не тратить на нас зря время?!

Соня лишь склоняет набок голову и широко улыбается в ответ:

– Я своих слов на ветер не бросаю, здоровяк. Но если вас обоих прикончат ещё на воротах, без обид, договорились?

***

К вечеру завтрашнего дня, как Соня и заверяла, мы четверо уже стоим перед высокими стальными воротами с разбегающимся в стороны каменным ограждением и ожидаем, когда постовые соизволят открыть нам.

А я уже успеваю пожалеть, что не попросила Соню материализовать для меня каких-нибудь вещей потеплее, вместо джинсовой куртки и тонких штанов, потому что Лютый город сполна оправдывает своё название; теперь я это понимаю, стуча зубами от холода и обнимая себя руками.

– В этом секторе не бывает тепла. Снег идёт редко, но температура воздуха всегда ниже нуля, – выпуская изо рта облачка пара, Соня решает просветить тех, кого даже не пустят в город.

У нас с ней договор: сразу после разговора с Мори – если и тот состоится, – она выводит нас с Шоу в ближайший промежуточный сектор и наша дальнейшая судьба её не касается.

– Как же заблудшие здесь живут? – оглядывая местность за спиной, бурчит Шоу. – В постоянном холоде… Это ж двинуться можно.

– Мы привыкли. – Соня кивает в сторону. – Видишь лес вдали? Отлично на дровишки идёт. А уже к утру деревья вырастают заново, материализация мирных секторов не видоизменяется, так что и на вечный холод жаловаться не приходится, в домах тепло.

С лязгом металла двустворчатые ворота перед нами разъезжаются в стороны и на пороге появляются двое заблудших-мужчин.

– Где твой отряд? – хмурится высокий с широченными плечами, непонимающе глядя на Соню.

– И тебе привет, – вздыхает та. – А отряд где-то перерождается, так что готовьте новые отряды, чтобы идти за ними.

– Как так…

– Потом расскажу, – перебивает Соня и косится на нашего пофигиста в чёрном. – Его сразу к древним ведите. Странный малый.

– А эти кем будут? – второй мужчина кивает на нас с Шоу.

– Путники. От своих отбились, – не задумываясь, отвечает Соня, и на мгновение я даже испытываю некую обиду, что она не передумала и не представила нас кочевниками.

– Здесь им что надо? – меняется в лице широкоплечий и зло смотрит на меня. – Что с её волосами?

– Да чёрт его знает, – легкомысленно отзывается Соня. – Перед смертью перенервничала. Я замёрзла, кстати. Так что давайте, шевелитесь. Ты, забирай этого клоуна, а ты, иди, позови Мори.

– Не надо меня звать, – улыбается заблудшая показавшаяся из-за спин постовых. – Я уже здесь.

– Мори? – Соня неловко прочищает горло. – Прости, что привела их, просто…

Женщина поднимает изящную кисть ладонью вперёд, и Соня тут же замолкает.

Да и у меня как-то дар речи пропадает при виде настолько красивой души. Эта заблудшая не просто уважаемая древняя, но ещё и потрясающе красивая женщина. Настолько красивая, что боковым зрением замечаю, как у Шоу невольно отвисает его небритая челюсть.

Высокая фигура Мори с эффектными формами, наверняка будоражит фантазию ни одного мужчины в этом секторе. Чёрные лощёные волосы волнами ниспадают на плечи, струятся по груди и слегка завиваются на самых кончиках. Карие раскосые глаза смотрят с интересом, а каждый взмах пышных ресниц завораживает и будто замедляет время. Несмотря на погоду, на Мори длинное платье в пол; струящийся шелк подчёркивает каждый изгиб её тела, а тёмно-вишнёвый цвет эффектно оттеняет оливковую кожу.

Вот уж не ожидала я встретить такого древнего.

Мори двигается плавно и грациозно, как кошка, делая шаги в нашу с Шоу сторону и замирает прямо передо мной, слегка опускает голову, потому что я оказываюсь на полголовы ниже её и мягко, но не без ехидства улыбается:

– Когда? – спрашивает тихим мелодичным голосом, и как ни странно я сразу понимаю, что она имеет в виду мои припадки.

– Два дня назад, – отвечаю спокойно.

Мори замолкает, но не сводит с меня пристального взгляда, который я в свою очередь выдерживаю с достоинством.

– Хорошо, – наконец произносит, плавно переводит взгляд на всё ещё заторможенного Шоу и негромко усмехается, так что щёки моего друга тут же заливает краска и он спешит отвести взгляд.

– Интересная у вас компания, – Мори вновь смотрит на меня, наклоняется к с самому уху и вкрадчиво шепчет: – Прокажённая душа и… пустой.

– Пустой? – тут же подхватывает «клоун» Джак, который чёрт пойми как это услышал, и я стреляю в него угрожающим взглядом. Но поздно… теперь это слово не повторяет только что очень ленивый заблудший, к коим ни Соня, ни её товарищи на воротах не относятся.

– Так Шоу пустой? – присвистывает Джак и мне хочется вырвать ему все перья из волос за то, что он так не вовремя научился проявлять эмоции.

– Знаешь, кто такие пустые? – тонкие брови Мори приподнимаются и она удивлённо смотрят на этого чёртового клоуна!

– А он вообще неоправданно много знает, – рычу я, испепеляя Джака взглядом. – А ещё языком чешет не к месту!

– Так Шоу пустой? – продолжает с удивлением вздыхать Соня, не сводя с моего друга огромных глаз. – А я думала… он просто «зелёный» ещё совсем. Вот чёрт! Кто бы мог подумать.

В такие моменты меня душит желание превратить этих идеальных придурков в рой идеальных муравьёв и передавить всех до единого!

Шоу смотрит на меня и слабо качает головой, взгляд говорит: «Не делай глупостей, Катари. Я в порядке».

Только ни черта он не в порядке!

Шоу уже больше пяти лет в Лимбе. И обычно к этому «возрасту» некоторые заблудшие, которые впоследствии становятся проводниками, уже начинают чувствовать окна в другие сектора, или же, как минимум – силу чужой энергии, скопления фантомов, материализацию, ну или хотя бы свою собственную энергию. В Подземном городе все ставили на то, что Шоу станет проводником, ведь у него были все задатки, но… к досаде многих духовное развитие моего друга остановилось, словно кто-то обрубил его задатки на корню. Теперь Шоу вообще ничего подобного не чувствует. Он, как обычный человек в этом плане, но с определёнными умениями по материализации мыслей. Да и на этом всё. Таких, как Шоу не много и у таких, как Шоу тоже есть второе имя… Их называют «пустыми». Так что я даже не была удивлена, когда этот парень узрел во мне родственную душу.

И я никому не позволю смеяться над этим парнем у меня на глазах!

– Эй ты, дубина, закрой рот! – срываюсь я на мужчину в воротах. – Ты и пальца его не стоишь, псина сторожевая.

– Катари! – рычит мне в спину Шоу, а Соня в этот момент сдерживает уже рвущегося ко мне заблудшего.

– Достаточно, – мелодичный, но строгий голос Мори действует на меня отрезвляюще и я, сжимая зубы, заставляю себя замолчать и не делать того, о чём потом пожалею.

– Вы двое, – Мори обводит нас Шоу проницательным взглядом, грациозно разворачивается и шагает обратно в город, – идите за мной. Новенького отведите к Нейту.

– Мори! А ты точно знаешь, что делаешь?! – кричит ей в спину Соня, но Мори не отвечает. Надеюсь, она и вправду знает, что делает.