Глава 4

Прошло пять дней. В четверг, 15 июня, Уитни специально задержалась на тренировке по современным танцам, а после пешком преодолела три мили от танцевальной студии, подбивая камешки на дороге, лишь бы не возвращаться домой. Она гнала прочь мысли о сталкере и размышляла о грандиозном музыкальном проекте, в который ввязалась.

«Дао», новый хит Холли Беккет, держался в топе музыкальных чартов несколько недель. Рекорд для молодой певицы. Текст написала Джун, которая подрабатывала у Холли фриланс-поэтом. Собственно, благодаря Джун и удалось заполучить этот проект. Возможность заниматься производством и раскруткой столь качественного продукта стала настоящим подарком для Уитни. Подарком или наказанием. Ведь середина месяца, а главного героя как не было, так и нет. Просмотрела сотню кандидатов, наверное, – и ничего.

Уитни любила организаторскую работу, поиск идей, общение со спонсорами, подбор участников проекта. Она точно знала, что в будущем станет продюсером, а не режиссером, как хотел бы папа. Именитый актер, он годами уговаривал ее проникнуться профессией режиссера, и она прониклась, ей очень нравилось составлять покадровые планы сказок, которые читала. Просто этого было мало. Хотелось объять всё и сразу, весь проект. Чтобы начать и довести до конца, прокладывая путь для тех, у кого не хватает смелости и денег. Кто не понимает, как претворить идею в жизнь. А Уитни любила претворять идеи жизнь. Любила, умела, практиковала. Жила этим.

Вечерний теплый ветер ласкал лицо, и она снова вспомнила прикосновения Криса. Может, зря не согласилась с ним встретиться? С другой стороны, а зачем?

Она достала ключи из рюкзака и открыла дверь ветхого дома, который ютился в конце длинного блока. В жилище было три этажа, но хозяин сдавал лишь первый, с гостиной и кухней, а верхние два уровня использовал вместо склада. Уитни не спрашивала, что именно там хранится и почему хозяин запер на замок все комнаты, кроме ванной. Жилье дороже она все равно позволить себе не могла. Может, в следующем году, если дела пойдут лучше с рекламой.

Оставив рюкзак на полу у двери, Уитни понурила голову. На коврике лежало несколько писем: почтальон в дверную щель бросил.

Надо бы поднять.

Она через силу наклонилась и подобрала почту. Отнесла на кухню, положила на стол, сверля тяжелым взглядом.

Письмо. Еще одно. Прислал все-таки. Она сразу узнала рубленый почерк, которым был вписан ее адрес. Уитни стянула резинку с волос и помассировала голову.

– Как же ты мне надоел.

Она налила воды в стакан, вскрыла конверт, и на столешницу посыпались лепестки роз: светлые, потемнее, сухие и свежие. Привычно пробрало ознобом. Цветоазбуку Уитни к этому моменту выучила наизусть, поэтому легко прочла:

– И ты обязательно вспомнишь, что сама пригласила меня…

Да кто же ты такой, мальчик?! Стишок, может, и школьником написан, но пугал не по-детски.

Я приду к тебе летней ночью,

И ты откроешь мне дверь.

Твой дом, как и я, обесточен.

Но не бойся, я друг, а не зверь.

Не кричи, не зови на помощь,

Я не причиню тебе зла.

И ты обязательно вспомнишь,

Что сама пригласила меня.

– Я тебя не приглашала, – огрызнулась она и отправила письмо к остальным на небольшую деревянную полку, которая напоминала маленькое кладбище розовых лепестков. Небось, поэт их у мамы крадет, прямо из вазы, пока та завтрак готовит.

Расстегнув спортивную кофту, Уитни пролистала сообщения под новым постом в инстаграме, где демонстрировала рутину танцевальной тренировки, и сделала шаг в сторону гостиной. Звонок в дверь прозвучал неожиданно резко. Уитни взвизгнула и закрыла рот ладонью. Давление подскочило, сердце трепыхнулось, пойманное в капкан собственного страха.

Мамочки. Кто бы это на ночь глядя?

Она прокралась ко входной двери и взглянула на небольшой монитор камеры внешнего наблюдения. Изображение рябило, но разобрать лицо гостя удалось. Уитни прислонилась лбом к холодному дереву и облегченно выдохнула, проворачивая ключ.

– Добрый вечер, мистер Тайсон.

– Добрый вечер, Уитни, – поздоровался хозяин. – Прости, что поздно, но я кое-какие вещи хочу забрать, если ты не против. Уезжаю из города до конца месяца.

– Конечно! – Довольная, что это не маньяк, она отступила, позволяя улыбчивому пожилому мужчине пройти в дом.

Мистер Тайсон прытко поднялся наверх с пустой спортивной сумкой, а вернулся с заполненной, прощаясь:

– Всего хорошего, Уитни.

– Удачной поездки!

Она вернулась на кухню, взбила в блендере соевое молоко с бананом и свекольным порошком, и усмехнулась. Дожилась. Дергаться начала, как ребенок при виде тени на стене.

– Пошел ты, поэт-неудачник! У тебя даже рифма никчемная, – сказала она стопке из четырех конвертов и отпила свекольного коктейля.

К обеду следующего дня Уитни с головой погрузилась в работу над клипом и перестала навязчиво бормотать про себя стишок. Она заказала капучино в кафе неподалеку от университета и бегло прочла новое сообщение в рабочем чате. Обсуждали поставку сахарного стекла для съемок. Сахарного стекла много не бывает. Но много – значит дорого.

От цен на стекло отвлек входящий звонок от Олсен. Неуклюже поправив наушник, Уитни ответила:

– Привет.

– Ну что?

– Пришло. И кажется, последнее. Смысл, по крайней мере, завершенный. Он придет, и я, оказывается, сама виновата. Какая пошлость.

– Обратись в полицию еще раз.

– Не с чем. Пока прямых угроз жизни не поступит, ничего нельзя сделать.

– А родители что говорят?

– Ничего. Я не стала беспокоить. Хочу разобраться без их помощи. Иначе что же это получается: я сорвала голос, доказывая, что способна жить самостоятельно, а стоило переехать – и сразу к маме побегу плакаться? Нет, это несерьезно.

– Ясно, – вздохнула Олсен. – Мой совет прежний: Крис.

– Нет!!! – гаркнула Уитни, и продавец за прилавком подпрыгнул на месте, едва не расплескав кофе из бордового бумажного стакана, который как раз закрывал крышкой. – Погоди минуту, – пробормотала она в трубку и, приложив смартфон к карт-ридеру для оплаты, послала продавцу извиняющуюся улыбку. Забрала кофе и торопливо вышла на улицу, сворачивая в сторону факультета. Учебный год закончился, но Уитни встречалась в универе со своей рабочей группой. Технику для съемок и помещение там же выделили.

Олсен, которая терпеливо ждала, снова подала голос.

– Странно, – с сомнением произнесла подруга. – Мне показалось, вы с Крисом нормально общались на свадьбе Джун.

– Да. Он даже пригласил меня на свидание.

– Ого!

– Я отказалась, а он и не настаивал. Да и о чем нам говорить? Ни одной общей темы, кроме неудач в личной жизни.

– Он с тобой и личную жизнь обсуждает? – поразилась Олсен.

– Ну-у, да. Так получилось.

– Ничего себе. – Подруга замолчала, а Уитни отпила капучино, посыпанного горьким шоколадом, и вздохнула, вспоминая темные глаза Паркера.

– Обидно, что у него с Сиенной все настолько безобразно закончилось, но он еще найдет любовь.

– Это вряд ли. Не успеет, – ответила Олсен и с доверительной интонацией добавила: – Дело в том, что… кхм-кхм…

– Я вся внимание, – воодушевилась Уитни; она обожала чужие тайны.

– Мать поставила Крису ультиматум. Вернее, не так. Она сделала ему заманчивое предложение. Если он женится до конца лета, то получит управление семейными финансами.

Дыхание сперло, и Уитни затормозила посреди тротуара, пока Олсен продолжала:

– Я уже месяц пытаюсь подобрать ему невесту, потому что сам он слишком занят. То еще дельце – искать жену для брата. В общем, я подумала, ты должна знать.

В сердце растеклось что-то горькое, вроде шоколада, и Уитни машинально облизала губы, ощущая эту горечь.

– Отвратительно. Он собрался жениться и забыл сказать мне об этом, прежде чем предлагать встретиться.

– Да, некрасиво. Не похоже на него.

Уитни ехидно хмыкнула, мол, да неужели? – и сдвинулась с места, поправив рюкзак на плече.

– А что с твоим актером? – привычно поинтересовалась Олсен.

– Не сыпь мне соль на рану. Пусто. Никогда не думала, что будет трудно найти подходящий типаж. Огонь в глазах, лед снаружи. Это что, такое редкое сочетание?

– Среди психов – вполне обычное, а вот среди адекватных парней, по моему опыту, редкое. Но знаешь, есть у меня идея. Я ведь обещала сводить тебя в подпольный бойцовский клуб. Сегодня вечером сможешь? Вдруг присмотришь кого-нибудь.

Уитни пролистала в мыслях планы на вечер – ничего важного – и согласилась:

– Почему бы и нет. Лучше, чем сидеть дома и ждать, заявится ли ко мне обесточенный поэт на ночь глядя.

– Тогда в восемь заеду за тобой.

– Хорошо.

Уитни сняла наушник, готовая спрятать смартфон в задний карман джинсов, и второй раз за пять минут застыла: на экране высветилось его имя. Крис Паркер. Номер она у мамы попросила, сохранила себе на всякий случай.

Нет, ну что за бессовестный человек! Жениться собрался в корыстных целях, а к девчонкам все равно подкатывает!

– Катись ты, Паркер! Я для тебя игрушка, что ли?! – возмутилась она в никуда и сбросила звонок. Аж голова разболелась от возмущения. Пришлось отхлебнуть кофе, но вкус горького шоколада вызвал новую волну злости. – Мерзавец, – процедила Уитни и с отвращением бросила полупустой стакан в мусорку, прежде чем открыть дверь факультета.

Крис

Хорошо, что не ответила. Хоть у нее здравый смысл есть.

Отложив телефон на офисный стол, Крис задумчиво посмотрел в потолок. Старинное здание с небольшими кабинетами, обшитыми деревом и унынием, навевало тоску. Крис не мог дождаться, когда закончится лето, чтобы уехать из этого города навсегда. Он терпеть не мог Эдинбург. Город горьких воспоминаний.

Черт, как это все не вовремя…

Уитни не выходила из головы. Он на нее, как оборотень на истинную пару, запал. Обнял – и примагнитило. Никогда такого не случалось. Про любовь с первого взгляда слышал, а про взрыв мозга от случайного соприкосновения – нет. Сиди теперь, мучайся от древних инстинктов. Да из-за кого? Из-за малышки Майлз, которая годами доводила его до белого каления: то запонки у него крала, то драться бросалась, не разобравшись, то визжала как резаная. У него вечно давление прыгало от ее криков.

Идеалистка, пустышка, она ему никогда не нравилась и раздражала. Крис относился к ней снисходительно только из уважения к семье Андерсонов. И на свадьбе лучшего друга тоже ее игнорировал. Стоял себе спокойно, никого не трогал, читал в телефоне биографию одной из кандидаток на роль жены. И вдруг – Майлз. Свалилась на него, как июньский снег.

Вернее, он сам ее поймал.

Но разве бывает вот так, чтобы сознание закоротило от чужой близости? Он смотрел на нее, а видел незнакомую девушку. Сногсшибательную. Привлекательную. Такую, что сосредоточиться не мог, мысли вразнос всю неделю.

Майлз и секс. Оксюморон какой-то.

Крис уперся локтями в стол и спрятал лицо в ладонях, искренне не понимая. Что в ней такого? Обычная девчонка ведь, совсем не его типаж. Даже тогда, под омелой на Рождество, ему было не до нее, просто поддержал морально, чтобы не расплакалась. Тогда его сердце вообще ничего не чувствовало, растоптанное туфлей Золушки, девушки, которую он со школы любил. Которая годами держала его на эмоциональных качелях в неопределенности, а в итоге сама вернулась к нему, сказала «да», взяла кольцо и пошла «налево» в канун Рождества.

Так себе зимняя сказка получилась.

Но к весне переболело, и он смог, отрезал от себя просроченную любовь. Упоминания о Сиенне больше не трогали за живое, даже новость о ее помолвке с «менестрелем» не задела. Царапнула, конечно, но поверху, до сердца не достала. Было и прошло. Что теперь об этом думать? На первый план вышли совсем другие приоритеты, которые устраивали более чем.

И на тебе: Майлз. Родинка над верхней губой. Веснушки на носу. Глаза как два солнца. Мозг кричит: позвони ей еще раз, дозвонись. Но это же Уитни, безбашенная девочка с косичками, которую он с детства знал. Как-то… негуманно, что ли. Она ждет принца на всю жизнь, а не связь без обязательств. И опять же. Тони проклянет за любимую кузину, заранее предупредил. Ссориться с Тони не хотелось. Ссорились уже. Хватит.

А главное: некогда быть безответственным. Мать поняла, что семья вот-вот рассыплется, и дрогнула. Олсен послала семью на все четыре стороны и ушла в свободное плавание, заявив, что никогда не выйдет замуж. А младшая сестра, Мелани, осела в Италии, где перенесла пересадку сердца полгода назад. В мае Мел наконец призналась родителям, что живет с девушкой. Наверное, это стало последней каплей. Мать слетела с катушек и сделала единственному сыну предложение, от которого он не мог отказаться. Не из-за амбиций, нет. У Криса была Мечта. Он хотел создать сеть просветительских центров в Европе, и вот он, шанс, маячил перед глазами, только руку протяни. Всего-то надо жениться.

Всего-то не надо связываться с Майлз.

…Но как она смотрела на него. Тоже почувствовала. Раз – и как с обрыва в океан. Кайф. Крис подобного ощущения полета со времен первого свидания с Сиенной не испытывал.

Давно это было.

Давно и неправда.

– Привет, красавчик, – раздался голос Альберты, помощницы, которую навязала ему мать. Девушка вошла в кабинет, как к себе домой, и беспардонно уселась на край стола. – Ты просил проверить приглашения на следующую неделю.

– И?

– Я забыла. Потому что выбирала, какое белье надеть. – Она развязала пояс на мужском пиджаке и распахнула полы. – Как тебе?

Крис не опустил взгляда ниже ее лица и равнодушно приказал:

– Прикройся, здесь прохладно.

Альберта обозленно сузила раскосые глаза.

– Ты вообще живой? Как можно быть таким… таким…

– Черствым?

– Да! Именно! Перестань делать вид, что между нами ничего не было.

Крис глянул на телефон в надежде, что Майлз перезвонит, – хотя лучше бы, конечно, не звонила – и вежливо уточнил:

– Между нами ничего и не было.

– Ты флиртовал со мной! Подавал знаки.

Он надавил на глаза пальцами, чтобы вывалились к чертовой матери и не надо было лицезреть Альберту на собственном столе, и мягко пояснил:

– Я бы прямо сказал, если бы хотел от тебя чего-либо.

– А разве не хочешь? – обиженно надула она пухлые губы.

– Нет. Но спасибо за предложение. – Крис улыбнулся понимающе, чтобы не дай бог не спровоцировать. В первый раз по незнанию вызвал у нее истерику, и она голой носилась по этажу. Может, хоть сейчас обойдется без драмы.

Мать специально устроила ему трудности в офисе, чтобы быстрее выбрал жену и сам мог увольнять сотрудников, в том числе собственную помощницу. Пока что принимать на работу и увольнять можно было только с согласия леди Паркер. И она оторвалась по полной. Наняла ему Альберту Холмс, дочь очень влиятельного друга семьи. Красивая девчонка, и голос приятный. Но сумасшедшая.

Что ты будешь делать.

Альберта забралась на стол с ногами и сосредоточенно принялась завязывать пояс, а Крис спокойно накрыл ладонью телефон, еще спокойнее дотянулся до сумки с запасным ноутом под столом, молча поднялся и плавно исчез из кабинета.

– Уходите, босс? – растерянно спросил главный аналитик, который показался из-за угла.

– Я в машине поработаю, – объяснил Крис, и тот сочувственно кивнул.

– Опять она у вас?

– Да. Проследи, чтобы домой ушла в конце дня.

– А если откажется?

– Звони ее врачу. Но охрану не привлекай. Нам с семьей Холмс проблемы не нужны.

– Да-а. Беда. Она вчера мой обед украла. Сэндвич с тунцом.

Крис удивленно вскинул брови, осознав:

– Мне принесла. Отличный был тунец.

– Спасибо, босс. Хоть кто-то поел.

Ободряюще похлопав ценного сотрудника по плечу, Крис отправился в ближайший подземный гараж. Расположился в своей машине, снял блейзер, аккуратно повесив на спинку сиденья, и открыл ноут.