Глава 4

Отключив звонок, Данила тут же раскаялся, что пригласил Аиду к себе, а не договорился о встрече на нейтральной территории. Но день был долгим, а он уже переоделся и даже компьютер включил – все три, чтобы поработать часов до десяти.

Только дома, в одиночестве, ему удавалось скрыться от суеты и погрузиться в футуристический мир технологий. Данила потому быстро и поднялся по карьерной лестнице, что был не теоретиком, как тот же Артем, а практиком. Не только менеджер, но и создатель. Ему нравились и творческий процесс, и рутина руководителя: так он мог контролировать процесс, чтобы труд не уходил в мусорное ведро, а воплощался в жизнь.

У Летова имелось несколько образов, которые, как костюмы, сменялись в зависимости от обстоятельств. На работе – строгий, но справедливый босс, на теннисном корте с бизнес-партнерами – надежный и умелый игрок, который в меру улыбается. С Большим Боссом приходилось сдерживать порывы наговорить лишнего и внести разлад в отношения, которые Данила ценил превыше всего. Он жил в рамках выстроенного им царства, и его это устраивало… ну, почти.

И только с Настей он мог не думать, в какую сторону смотреть и что говорить. Она заставляла его дышать полными легкими и плыть по течению… Вот в пятницу вечером они и приплыли.

Придется все-таки пойти на конфликт с Артемом, если раздует из мухи слона перед ББ. Да и что там такого в этом видео, что Настя испугалась? Чепуха. Это даже не проблема, а мелкая оплошность, которая убирается за пять минут.

И все же не стоило звать Аиду к себе. Вурдалаков и Терехову нельзя приглашать в дом, иначе всю кровь выпьют и не подавятся. Он и сам не знал, кто его за язык потянул. Может, хотелось извиниться, что сделал выговор за шалость с Артемом, которому позволила обнять себя. Видеть на ней чужие руки было невмоготу, до крови в глазах. Даниле и самому не раз хотелось выгнать Мельника пинком, но Большой Босс не оценит такого отношения к родственнику.

А может, хотелось, наоборот, накричать, выпустить пар, который копился весь день и жег нутро. На работе он не мог позволить себе вести себя с Настей, как Цербер. Ведь там он был – Данила Дмитриевич, босс… Короче, произошел конфликт образов.

Чего именно он желал, кроме самой Аиды, предпочтительно без одежды, Данила так и не решил, когда раздался сигнал домофона.

Цокот каблуков – и вот предводительница нечисти уже на пороге.

– Привет. – В голубых глазах светились печаль и неуверенность в себе, в миг растопившие его похотливое сердце.

– И тебе здравствуй. Будь как дома.

Из просторного холла они прошли в еще более просторную гостиную, соединенную с кухней и залитую вечерним светом. Данила любил пространство и предпочел бы одну огромную комнату, чем три маленькие. К счастью, в его берлоге было достаточно места, чтобы не испытывать клаустрофобию.

– Мне нравится, – одобрила Настя. – Если бы ББ разрешил мне жить отдельно, выбрала бы твою квартиру.

Данила как раз зашел за широкую барную стойку, чтобы предложить гостье утолить жажду, и ее слова заставили его дрогнуть и пролить воду. И понимал, что Настя просто сравнивала жилье, но в ее голосе померещилось обещание.

«Тебе просто сперма в мозг ударила», – успокоил он себя и подал страждущей Аиде стакан воды. Она поправила и так идеальные волосы, напомнив, какие тонкие у нее пальцы и как нежно они гладили его затылок в пятницу, а потом пригубила воды и скромно улыбнулась.

Хм…

Настя была сейчас какая-то не такая. Слишком смирная. Показалось даже, что она пахнет благовониями. Данила мысленно перекрестился на всякий случай.

– М-м, спасибо. Так жарко, что хочется голой в Северном море искупаться. – Она сбросила жакет, кое-как взобралась в узкой юбке на высокий барный стул и положила перед Данилой смартфон, который запустила пару месяцев назад в стену клуба, когда ее вывел из себя сынок питерского денежного мешка.

По скругленному краю экрана шла трещина, но Настя не отдала телефон в ремонт и не купила новый. Как обычно, не занималась мелочами, которые считала пустой тратой времени, сосредоточившись на серьезных вопросах. Сейчас она очень внимательно смотрела на экран, и Даниле тоже пришлось опустить взгляд.

***

Настя наслаждалась моментом на полную катушку. Стоило Церберу обратить внимание на видео, и он закаменел под волшебным взглядом телефонной Медузы Горгоны.

Выглядел Данила слишком сексуально для простого смертного, и Настя разозлилась на себя за то, что ей не все равно. Но, черт возьми, она впервые в жизни видела его настолько домашним: в черной майке-алкоголичке, которая подчеркивала рельеф подтянутого тела, в потертых джинсах. А эти руки… Хотелось завыть от бессилия. Дав себе мысленную оплеуху, Настя поднялась с неудобного стула и незаметно расстегнула пуговицу на блузке, чтобы ложбинка меж грудей стала заметнее. От предвкушения игры у нее переворачивалось нутро, но на попятную она идти не собиралась.

Иногда Настю поражала простота, с которой девушки ее круга общались со взрослыми успешными мужчинами. Она давно привыкла разговаривать с влиятельными «мужами» на равных и на «ты». Вон Володя, Санькин жених, старше Цербера, но в общении это мало чувствуется. Возможно, из-за того, что девушки, вроде Насти и Сани, переросли сверстников. Таких, как младший брат Володи, заснявший видео в "Бронксе". Ну не дебил ли?

– Здесь нет ничего сверхъестественного, так что не волнуйся, – оторвавшись от экрана, хрипло сказал Данила. Черты его лица заострились, и он, явно неосознанно, постукивал пальцами по столешнице. Разволновался, милый?

– Ты прав, конечно. Большой Босс прекрасно знает, что его дочь для тебя – предмет интерьера. Я больше переживаю о том, чтобы о нас не пошли слухи на работе. Ни к чему это.

– Артем не станет портить со мной отношения.

– Ну и слава демонам в его голове, – обрадовалась Настя, святая невинность, и, нечаянно споткнувшись, расплескала воду из стакана на блузку. – Ч-черт… Кстати, а я себя хорошо вела после того, как ты меня снял со стола?

Данила задумчиво смотрел на влажную кожу в вырезе ее блузки, и в его взгляде происходила такая отчаянная борьба с простыми мужскими желаниями, что Настя едва сдержала смех. «Он меня хочет», – ликовала Аида, раздувая огни преисподней еще ярче.

– Цербер, прием! Ты меня слышишь?

Он с шумом втянул воздух, отвернулся и вышел из комнаты, бросив на ходу:

– Принесу тебе футболку.

Скоро ты мне и почки свои принесешь, и печень, и остальные органы. О да, месть сладка, но Настя, наученная горьким опытом, знала, что ей подобные издевательства аукнутся.

***

Стоило Даниле выбраться из удушающей атмосферы гостиной, как красная пелена с глаз спала и он смог вдохнуть.

Ух! Настя его живьем решила сожрать… Вернее, наоборот, это он ни с того ни с сего едва не набросился на несчастную девушку, как голодный Цербер.

Он резко остановился у гардеробной, вскинув брови. Погодите-погодите, господа черти, а ведь это разумная мысль – возможно, первая разумная мысль за весь день.

До Данилы вдруг дошло: Настя с ним что – флиртовала?! Ведь хитрый блеск в ее глазах, который пробивался сквозь иллюзию кротости, был признаком того, что Терехова знала ответы на свои вопросы. «Я была хорошей девочкой?» Вспомнила, значит, что вытворяла! Мегера. А еще посмотрела видео, в котором Данила ведет себя, как петух, готовый разложить добычу на том самом столе, где она отплясывала свой шаманский танец.

«Что, Настенька, решила подразнить Цербера в его же берлоге? Поняла, что он на тебя запал? Так ведь я не тупой озабоченный Артем. Решила отомстить за раненое самолюбие? Ну-ну, давай повеселимся. Будет даже интересно».

Возбуждение схлынуло под напором эмоционального отрезвления, и Летов уже мыслил спокойно, возвращаясь в гостиную, где благодаря кондиционеру было не настолько душно, чтобы захотеть искупаться голышом во льдах. И как он сразу не понял, с первой фразы, что она издевается?!

В руках он держал любимую растянутую футболку с принтом Дарта Вейдера из «Звездных войн», которую в прошлом году купил на Комик-коне в Штатах. На ней оставил автограф Хейден Кристенсен. Настя сразу поймет, что это его любимая вещь. Да-да, у него настолько мозг переклинило, что он отдает Аиде самое дорогое.

– Держи, – протянул он одежку. – Помочь?

Она не сдержала ехидную ухмылку. Кобра.

– Не стоит, просто не смотри.

Уверена была, что отвернется он к зеркальной стене кухни, а не, например, к окну. Ладушки, Цербер не жадный, подыграл, но стоило увидеть в отражении стройную спину, как горло снова свело спазмом. Так и заболеть можно, воспалением сексуальной неудовлетворенности. Он закрыл глаза и взлохматил волосы, чтобы отвлечься.

– Спасибо, – мило поблагодарила Настенька.

«Не за что, эгоистичная ты кошка».

Данила медленно повернулся, улыбнулся ласково, как блаженный, и сказал:

– Больше ничего не нужно? Может, домой отвезти? – Он подошел к ней вплотную, давая насладиться легкой победой, и отвел с ангельского лица светлые пряди. – Смотри-ка, порвалась футболка-то.

Летов склонился к Насте еще ближе, чтобы она почувствовала на себе его дыхание, и девушка затрепетала. А что так, детка? Ты ведь именно щенячьего поведения и ожидала.

Данила очертил пальцами надорванную вдоль выреза ткань и бережно сжал хрупкое плечо. Настя до одури хорошо смотрелась в его футболке.

«Что молчишь, красавица?» Будто услышав его не произнесенный вопрос, она наконец отмерла и продолжила флирт. Провела ладонью по его груди и пролепетала:

– Домой я в своей карете доеду. Не беспокойтесь, босс.

Она ласково улыбнулась и посмотрела ему в глаз с такой непривычной и правдоподобной растерянностью, что у Летова разом вышибло все мысли об играх и о том, кто первый начал и зачем. Бум-бум-бум, грохотало сердце, отдаваясь болью в висках и выкручивая суставы.

«А вдруг я придумал то, чего нет? Действительно ли она дразнит меня? Пожалуй, стоит проверить. Да, я должен убедиться…»

– Мне п-пора, – сбивчиво прошептала Аида, а потом, будто загипнотизированная, перевела горящий взгляд на его рот и затаила дыхание.

В мире произошло замыкание, и Цербер внутри сорвался с цепи.

***

– Домой я в своей карете доеду. Не беспокойтесь, босс. – Настя решила, что на сегодня достаточно. Оказалось, она не готова к штурму крепости: слишком мало опыта имела в соблазнении мужчин и потому сама незаметно стала поддаваться чарам. У нее кружило голову от близости Летова, но она стойко держалась… До того момента, как переборщив, провела ладонью по его груди. Горячей, твердой, в которой слишком быстро стучало сердце. Так же быстро, как ее собственное.

В голове ревела серена, предупреждая, что мышке пора бежать с тонущего корабля. Но вместо этого она шагнула прямо в мышеловку. Заглянула Летову в глаза – и пропала.

Господи, сколько в его взгляде было желания. Янтарные свет казался расплавленным золотом, и, поддавшись импульсу, Настя закусила губу, чтобы сдержать дрожь.

«Как же близко он стоит, как хочется почувствовать под руками его сильные плечи, спину, чтобы удостовериться, что не показалось… Да-да, мне нужно убедиться, что я ему действительно нравлюсь…»

Она посмотрела на едва заметную темную щетину на щеках, на красивый рот – и больше ни о чем не думала.

Они потянулись друг к другу одновременно, торопливо, почти грубо, и Настя протяжно застонала, когда Цербер с нажимом потерся своими губами о ее губы и запутался пальцами в ее волосах, сжимая их в кулак. Помедлил, будто засомневавшись, но сразу же сдался и запустил вторую руку под мягкую футболку; коснулся обнаженной талии и притянул Настю к себе.

Боже… Она зажмурилась, неспособная перевести дыхание, окутанная знакомым ароматом, от которого всегда сносило крышу и сейчас тоже снесло. Данила прихватил зубами ее нижнюю губу и сразу же нежно поцеловал, словно извиняясь за грубость, и стало совершенно не важно, кто они и где. Он нетерпеливо надавил языком, раскрывая ее рот шире и завладевая ею жестче, до боли, будто выплескивая отчаяние, которое копилось слишком долго. Внутри кипела настолько невыносимая жажда, что Настя, не задумываясь, подняла руки вверх, помогая стащить с себя футболку. Казалось, она убегала от пожара и опаздывала, и нужно было как можно скорее избавиться от этого огня.

– Я сам, – Цербер отвел ее руку, когда она попыталась расстегнуть молнию на юбке. – Весь день об этом думал.

Юбка была сдернута, и Настя осталась в кружевном белье и черных чулках. Данила собрался что-то сказать, но вместо этого рванул ее на себя и подхватил под ягодицы, заставляя обвить его талию ногами. Они будто завершали сейчас то, что начали в пятницу в клубе.

Возбуждение душило, мешая дышать и думать о последствиях; вообще ничто не имело значения, кроме единственного способа, которым можно потушить пожар внутри и спасти собственную планету.

Длинная темная челка упала Летову на глаза, сиявшие безумным светом, когда он пронес Настю через комнату и впечатал в стену у открытого окна. Шума улицы Аида не слышала, поглощенная голодом, которым не умела управлять. Добравшись до нижнего края мужской майки, дрожащими пальцами потянула вверх, чтобы потом отбросить в сторону.

Данила дернул вниз чашечку бюстгальтера и, подхватив ладонью грудь, медленно обвел сосок языком, а затем грубо втянул в рот. Настя ахнула и укусила Цербера в плечо, заставив зарычать и выше приподнять ее под бедра. Он не позволял ей двинуться, взяв в плен, лаская большими пальцами обнаженную кожу над резинками чулок, и Настя плавилась от возбуждения.

Она отказалась прийти в себя и всхлипнула, когда он шире развел ее ноги и толкнулся вперед, продолжая разглядывать и касаться. Ей хотелось гораздо большего, и она, одурманенная, потянулась к ширинке на джинсах, но Данила явно решил помучить ее: перехватил за запястья и с силой прижал их к стене. Сердце к сердцу, глаза в глаза – и ни капли былой холодности в прикосновениях.

Настя испугалась, что Цербер отстранится, но он нежно поцеловал ее в шею, губы, и, заставив приоткрыть рот, начал ритмичные движение языком в такт бедрам, будто выбивая свое клеймо; они оба дрожали от напряжения и жажды разрядки. Данила освободил ее руки, и она обняла его за шею, припав ко рту с такой страстью, что ощутила вкус крови. Настя царапала ногтями широкую спину, цеплялась за плечи и горела, горела…

Но несмотря на сумасшествие, именно Аида очнулась первой, когда Летов нетерпеливо опустил ее ладонь на свой возбужденный член, который она чувствовала все это время между ног через ткань своих влажных трусиков и грубую ткань его джинсов. Ее вдруг накрыло волной страха, который сумел пробиться через лихорадку. Настя рухнула с небес на землю и замерла в шоке. Шалость зашла слишком далеко.

Данила уловил эту перемену; закрыв глаза, он шумно выдохнул и уткнулся носом в изгиб ее шеи, продолжая ласкать. Настя выводила пальцами узоры на его рельефной спине, пока Цербер обнимал ее и касался губами плеч и груди, будто запоминая. Они еще долго стояли, не решаясь отпустить друг друга. Данила как будто осознал, что чуть не взял дочку босса прямо у стены, и искал в себе силы посмотреть Насте в глаза.

– Мне… пора, – жалобно произнесла она и взмолилась, чтобы Цербер не стал препятствовать.

– Да, конечно. – Он отпустил ее, лишив тепла; подал футболку и юбку, а сам быстро натянул майку. – У меня… Знаешь, у меня давно не было женщины, а тут ты… в этой чертовой блузке. Если не будешь мелькать передо мной в таком откровенном виде, то обещаю, что больше не трону. Ты… в порядке?

В его голосе была такая же мольба, как и в ее собственном, и Настя не только не обиделась на несусветную чушь, которую вылил на нее Цербер, но была ему несказанно благодарна.

Во-первых, он подтвердил, как легко Аида может довести его до ручки; во-вторых, сделал вид, что ничего не произошло. Прекрасно! Можно со спокойной совестью составлять план игры на два месяца, которые покажутся ему пыткой.

«Не сможешь ты вечно прятаться за трюком с шалавой, Данечка. Ох и помучаешься еще, козлина».

Несмотря на то, что Настю все еще потряхивало от возбуждения, она надела блузку и юбку, оставив церберскую футболку на диване, и умудрилась выдавить улыбку.

– Ну что ты, все в порядке. У меня просто… вибратор сломался. И мужика давно не было. Папа против секса в моей жизни, но ты ведь понимаешь, я не железная. А еще ты тут полуголый… Только не говори Большому Боссу о моих связях, ладно? А то совру, что первым у меня был ты. Вместе ко дну пойдем… Ну, пока.

У Цербера был такой охреневший вид, когда она выходила из берлоги, что Настя не перестала улыбаться до самой ночи, когда, страдая от бессонницы, уснула под звуки расслабляющей музыки.

***

Данила еще долго приходил в себя, восстанавливая сбитые в хлам мысли. Что она сказала? Да всей Москве известно, что она девственница. Летов лично изучал биографию любого кровососа, который пытался за ней ухлестывать.