Цитаты из книги «Полюбить Ареса»

Саша, ты мой смысл, понимаешь? Я тонул, а ты коснулась меня своим смехом, и я пошел не ко дну, а утонул в тебе. Ты мой дом, маяк… Он покрыл легкими поцелуями ее руку, прижался губами к запястью, такому тонкому в его большой ладони, и сказал: – Я ведь тоже тебе ничего не говорил. Надеялся, сама ко мне придешь. Но ты ведь приходила. И сразу после знакомства. И потом, перед Новым годом, а я снова оттолкнул тебя… черт, прямо под пули толкнул… Потом думал тысячу раз: лучше бы засунул свою гордость подальше и любил тебя всю ночь. Была бы сплошная польза и для моего здоровья, и для твоего.

Саша, ты знала, что я бредил тобой? – спросил он, и она замерла. Сердце защемило от сожаления и раскаяния. Слезы снова навернулись на глаза и потекли по щекам, смываемые струями теплой воды. – Прости меня… А Стас словно решил добить ее: – Я сошел с ума в самый первый день, когда увидел тебя, услышал твой смех. Ты была ангелом, который спустился ко мне, чтобы спасти. Я

Э-это… моя рубашка? – Теперь моя. Стас умел быть нежным, но от захлестнувшей эйфории его переклинило. И когда Саша тихо, с безумной тоской прошептала: – А я твоя… –

Скажи, что ждала меня. – Я ждала тебя. – Могла бы позвонить хоть раз. – Ты просил не звонить. – Могла бы не слушаться. – Привыкла. – Так и знал. Вредные привычки во всем виноваты. Взгляд вдруг упал на лейбл на воротнике рубашки, «Stas». Ему когда-то подарили эксклюзивную партию от Ральфа Лорена. Стас опешил.

Казалось, он потерял дар речи от неожиданности и не может вспомнить, как дышать. А Саша тем временем выудила из тесного кармана помятое изображение охранника, который ослепительно улыбался ей, и впечатала в грудь его живому оригиналу. – Знакомьтесь, Стас Юрьич, – сказала она. – Это мужчина, с которым я прожила последние три года. Прошу не осуждать за плохое обращение, сожительство с фотографией под статью не подпадает. Он отнял снимок от своей рубашки, и только сейчас Саша заметила, как сильно у Ареса дрожат руки. И какие сбитые у него костяшки… По щекам Стаса текли слезы, поглощая искусственный свет фонарей. Затаив дыхание, она провела пальцами сверху-вниз по его лбу с небольшим новым шрамом, по ресницам, когда Стас с тихим вздохом

Я люблю тебя, я тебя очень, очень люблю, – сказала она, облизав сухие губы. – Саша… Господи, ну почему ты не сказала?! – У тебя был серьезный, важный этап. Я не хотела навязываться. – Знаешь, светлая моя, между навязчивой женщиной и навязчивой идеей – большая разница, – упрекнул он. – А я для тебя навязчивая идея? – внаглую спросила она, наслаждаясь возможностью просто быть рядом с ним. Они осторожно трогали друг друга, едва касаясь кончиками пальцев, заново узнавая.

Саша, я не могу так больше. Скажи мне, соври, если надо. Скажи мне, я прошу тебя, умоляю, – требовал он сбивчивым шепотом, и она зажмурилась от всплеска эмоций, задыхаясь от близости, от аромата сентября и Ареса.

Не хотела, чтобы я был рядом? – Не… Нет! О боже, нет, конечно, не поэтому! Стас, я же мешала тебе жить. – В смысле, мешала? – спросил он со злостью. – Я хоть раз давал тебе повод так думать?! – Миллион раз. Ты со мной полгода почти не разговаривал, я выводы сама делала. – И ты сделала вывод, что… мешаешь мне жить? – тихо, недоверчиво спросил Стас. Он тяжело сглотнул и начал хлопать себя по карманам; нашел зажигалку и пачку сигарет. Вытянул одну и щелкнул зажигалкой. – Арес, ну зачем ты куришь? Это очень вредно. – Мне жить вредно. Как я вообще бизнес построил, если мозгов кот

Отгадай загадку. Как наказывают девочек, которые не слушают свое сердце? Стас мгновенно напрягся и уточнил опасливо: – Не знаю, я не девочка. И как же? – Забирают это самое сердце на три года в Калифорнию. Туда, где теплее.

Второго – Цербер Аресович, в честь Цербера. Третьего – Николай Аресович, в честь ББ… Стас рассмеялся, а она продолжала рассказывать, как станет заплетать косы их шестой, самой младшей дочке, которая, конечно же, будет ужасно избалованной. И они все вместе табором поедут в «Диснейленд», скупив оптом билеты. – …а потом мы повезем детей на Тибет. Не одной же твоей актрисе с тобой туда ездить… И мы расскажем им о смысле бытия, а они будут втихаря жевать конфеты, пускать слюни и посмеиваться, нас совершенно не слушая… – И правильно сделают, – засмеялся Стас. – Смысл у каждого свой. Мой, например, сидит у меня на коленях, и все, о чем я могу думать, что у твоих губ вишневый не только цвет, но и вкус. И об этом явно известно