Цитаты из книг автора «Елена Дженкинз»

поболтала ложкой суп в тарелке, притворяясь, что все еще ем, а правую руку опустила вниз и положила на любезно подставленную ладонь Максима, переплетая наши пальцы. Мы держались за руки, и я млела, ожидая, что вот-вот открою в себе птицу Феникс и стану пеплом. Я снова выпила воды, а потом потянула за глухой ворот платья, чтобы вдохнуть.

Максим до боли сжал мои волосы на затылке, но на этот раз не для сопротивления. Он, наоборот, слегка повел бедрами и притянул меня ближе. Он дышал глубоко и больше не разговаривал с Советом. Я тоже перестала прислушиваться, увлеченная куда более необычным делом. Максим оперся одним локтем о стол и не двигался. Пытался не потерять выдержку, бедолага. Я

Максим шумно втянул воздух и взял ручку со стола, постучал по дубовой столешнице и швырнул подальше. Не удержавшись, положил ладонь мне на затылок, безуспешно и не слишком настойчиво оттаскивая назад за волосы. Я улыбнулась, осторожно сжала твердый член у основания, скользнула ладонью вверх-вниз и коснулась губами. Не так уж и страшно… Не зря обучающие видеоролики смотрела перед сном. Самообразование – сила

Верунь, ты… – Максим не договорил. Забирая у меня смартфон, он увидел мою полуобнаженную грудь и застыл, в шоке на нее глядя. – Господи, помоги, – пробормотал он и отключил звонок. Но к столу все же подвинулся.

Вдруг меня подняло в воздух, и я забарахталась, визжа. Но над ухом раздался злой голос: – Не вырывайся, сумасшедшая!

«Сердце направляет, а разум помогает».

В конце концов, мы учимся понимать жизнь, когда постигаем и прощаем своих родителей.

Лиза даже не успела подумать как следует, снедаемая ревностью. Выхватила звезду из-под браслета и на одном резком выдохе метнула в пенопласт, едва не угодив в голову Марку. Раздался короткий визг, но завизжал не композитор, а его спутница, которая пискнула и проглотила язык, застыв несовершенным изваянием

Все будет хорошо. Прорвемся», – подумала она и бросила быстрый взгляд сквозь широкую стеклянную дверь в гостиную, где бабушка рисовала акварелью, стоя за мольбертом. Рисовала она отвратительные абстракции, но умудрялась продавать работы в разные страны мира, а заодно приторговывать советскими плакатами, которыми был забит шкаф в гостиной

Что, даже когда у тебя ничего не осталось, тебя невозможно было унизить. Его слова отскакивали от тебя, как щебенка от бампера.