7 глава. Ника.

Уже две недели Ника летала, как на крыльях. Даже мамино постоянное ворчание проходило мимо, не задевая и не обижая. Она его просто не замечала, как не замечала ничего вокруг, кроме переполнявших её собственных мечтаний и мыслей.

В феврале она часто виделась с Кириллом на улице. Он приехал на каникулы и ходил то в магазин за продуктами, то гулять, то в кафе с друзьями. Поэтому Ника могла изредка с ним встречаться на улице, здороваться, мило улыбаться. А Кирилл останавливался и всегда спрашивал, как идут дела. Однажды Ника набралась смелости и напросилась с ним в магазин, когда он спешил в ближайший супермаркет. Пришлось придумать, что её тоже послали за сметаной. Хорошо, что в кармане нашлась необходимая сумма, которую мама давала на школьные обеды, а Ника вот уже несколько дней в столовую не ходила. Разве возможно думать о еде, когда думается только о НЁМ. В тот раз они вместе шли из магазина, и Ника, не раз прокручивавшая разговор с Кириллом в голове во время бессонных ночных мечтаний, наконец смогла расспросить его и о сессии, которую он сдавал совсем недавно, и о родителях, и о фильмах, которые он посмотрел в кинотеатре 3Д. Кирилл с удовольствием рассказывал о трудностях изучаемых предметов, о преподавателях, придирающихся к каждой мелкой ошибке и занижающих оценки, о киношных новинках. С интересом смотрел на Нику, расспрашивал об учителях, которые ведут у неё уроки. Вспоминал забавные случаи из своей школьной жизни.

В общем, поход в магазин был сказочно похож на самое настоящее свидание. Но крылья у Ники выросли за спиной совсем по другому поводу. Накануне замечательного праздника 8 Марта, когда она возвращалась со школьной дискотеки, организованной мальчишками в честь всех представительниц прекрасного пола, на перекрестке недалеко от своего дома она встретила Кирилла. Он вышел из тёмного переулка справа от светофора, размахивая слегка поникшим букетом тюльпанов. Остановился, задумчиво огляделся по сторонам. Казалось, что он не совсем понимает, где сейчас находится. В этот момент он заметил Нику. Ей, уже несколько мгновений наблюдавшей за поведением Кирилла и даже замершей на месте от сладкого предчувствия какого-то чуда, показалось, что её специально здесь дожидались. Кирилл потряс головой, словно прогоняя навязчивые мысли или видения, широко улыбнулся и шагнул навстречу Нике.

– Ника, привет! Как хорошо, что я тебя встретил! Поздравляю тебя с праздником 8 Марта! Вот, – он протянул девушке слегка увядший букет, – это тебе.

– Мне? – Ника смотрела на Кирилла и старалась даже не моргать, чтобы не пропустить ни одного волшебного мига. – Эти цветы – мне? Ты не шутишь?

– Нет, не шучу. Я дарю эти цветы самой прекрасной юной девушке на свете. А это – только ты!

Ника недоверчиво взяла протянутые ей тюльпаны и опустила голову, разглядывая цветы. Нежно-розовые лепестки отливали серебром в свете уличных фонарей и казались сказочно-прекрасными. Всё ещё не веря своему счастью, Ника покачала головой и опять посмотрела на Кирилла, слегка наклонив голову и пытаясь заглянуть ему прямо в глаза, которые так часто снились ей в последнее время.

– Это же не может быть правдой? – не то сказала, не то спросила она.

– Почему? – Кирилл наконец ответил на её взгляд. Только сейчас он заметил космос, открытый ему навстречу. Ему самому показалось, что он тонет в глазах стоящей напротив него девушки.

Почти не осознавая, что делает, он поднял руки, обхватил её за плечи, наклонил голову и поцеловал открывшиеся ему навстречу губы.

В этот момент Ника поняла, что означает выражение «земля уходит из-под ног». Если бы Кирилл не держал её так крепко, она, скорее всего, просто упала бы, или растворилась в неверном вечернем сумраке, в свете розоватых фонарей, в этом поцелуе, который длился целую вечность. Вселенная вращалась вокруг. Спешили безразличные ко всему запоздалые прохожие. Слепили фарами проезжающие мимо автомобили. Сияла огнями навязчивая реклама. Все было, как всегда. Только для Ники жизнь сделала крутой поворот. Теперь ничего не будет по-прежнему. Ведь есть на свете Кирилл. Кирилл, который дарит ей – самой прекрасной юной девушке! – замечательные цветы, целует её на виду у всего города и ничего не боится.

Внезапно Ника почувствовала холод. Стало холодно плечам, рукам, губам. Казалось, холод проник в самое сердце. Слегка качнувшись вперёд, она открыла глаза. Оказалось, что это Кирилл опустил руки и теперь просто смотрит на неё. Внезапно Ника поняла, что он не здесь, а где-то далеко-далеко, возможно, на самом краешке той Вселенной, которая всего мгновение назад, вращалась только для них двоих.

– Кирилл! – Ника почти выкрикнула самое дорогое для неё имя, пытаясь вернуть любимого из немыслимой дали, в которой он сейчас оказался.

Он медленно повернул голову, посмотрел по сторонам, передёрнул плечами.

– Пойдём, я провожу тебя, – голос звучал по-прежнему ласково, только чуткое ухо влюблённой девушки уловило напряженные интонации в голосе.

– Что случилось? Тебе не понравилось? – робкий вопрос развеселил юношу.

– Ты ещё совсем глупышка! – Кирилл поднял руку и легонько щёлкнул Нику по носу. – Ну что ты такое говоришь, маленькая?

На лице появилась знакомая ласковая улыбка, глаза засветились.

– Никакая я не маленькая! – сердито воскликнула Ника. – Мне уже четырнадцать лет исполнилось. И паспорт есть!

– Пойдём, пойдём! А то тебе, такой взрослой, я знаю, дома попадёт за позднее возвращение! А я тебя в лучшем виде доставлю до самого порога!

Кирилл потянул Нику за руку, весело закружил её вокруг себя, увлёк по направлению к дому. Сердитые слова выскочили у Ники из головы. Стало легко и просто.

Жаль только, что дом оказался слишком близко. Ника всё ещё весело смеясь, остановилась у калитки. Кирилл ещё раз обнял её и поцеловал. А она решилась обхватить его руками за шею и прижалась крепко-крепко.

«Ты мой, только мой! Я так люблю тебя, Кирилл!» Мысли не смогли вырваться наружу, потому что Ника уже открывала калитку своего дома, а Кирилл уходил вдоль улицы.

– Кирилл! – горло перехватило, и Ника смогла только прошептать имя.

Кирилл, конечно, ничего не услышал. Он был уже довольно далеко и шёл не оборачиваясь. Ника смотрела ему вслед до тех пор, пока силуэт не растворился в вечернем сумраке и даже фонари уже не в силах были помочь его рассмотреть.

Постояв у открытой калитки ещё минут пять в надежде, что вдруг Кирилл вернётся, Ника медленно поплелась к дому. Света не было ни в одном окне, значит, родители уже легли спать. «Хорошо, мама не станет ворчать, что я поздно вернулась. Только бы пройти аккуратно, чтобы ничего не задеть и ничем не загреметь! Хотя сегодня мне невероятно везёт! Значит, всё будет теперь у меня нормально!»

Ника тихонько открыла входную дверь, аккуратно сняла ботинки и пальто, на цыпочках прокралась на кухню, налила в вазу воды из-под крана. Почти беззвучно прошла по коридору, затаив дыхание, открыла дверь в свою комнату. И, только прикрыв её за собой, выдохнула. Поставила вазу на стол. Поцеловала каждый цветок, подаренный ей любимым. Подсвечивая себе мобильником, разобрала постель, сняла нарядное платье, в котором была на дискотеке. Мимолетно подумала, что это самое счастливое платье, которое только есть на свете. Легла на кровать и мгновенно уснула.

8 глава. Полина.

Она проснулась, но глаза открывать не спешила. Сегодня начались весенние каникулы. Радости нет. Только боль, спрятавшаяся глубоко в груди. Кажется, что мощный насос выкачивает постоянно жизненные силы из каждой клеточки тела. От этого постоянно полусонное состояние и ставшая уже привычной боль. «Может, это сердце болит?» Полина слегка повернула голову и приоткрыла глаза, надеясь сориентироваться, сколько сейчас может быть времени. Шторы задёрнуты, сквозь них не пробивается никакого света. «Наверное, сейчас еще ночь… Надо спать, а я уже не хочу.» Полина протянула руку и взяла мобильник. Нажала кнопочку сбоку. Экран засветился голубоватым светом, услужливо показывая время. Два часа. «Совсем ночь… Надо засыпать». Вечером Полина быстро провалилась в сон. Ничего не смогла делать, даже ужинать не стала. А теперь что? Лежать с закрытыми глазами и пытаться заснуть? Надо попробовать. Как только она попыталась заснуть вновь, сознание, как назло, начало прокручивать невесёлые картинки. Завертелись мысли, от которых захотелось убежать. Или спрятаться под подушку. Или закричать громко-громко, чтобы вытеснить этот кошмар из головы. Полина вспомнила страшную правду. Поэтому мозг и отказывался вчера работать, видимо, пытался защититься от шока. В последний день перед каникулами объявили оценки за третью четверть. Классная руководительница выставила оценки в дневники, расписалась и теперь раздавала дневники с комментариями, что и у кого получилось и почему. У Полины по геометрии вышла четверка. Получив свой дневник, она долго смотрела на колючую цифру, просто не веря своим глазам. Кажется, что отказали и слух, и зрение. Подняв голову и посмотрев на учительницу, Полина поняла, что совсем её не слышит. Губы у Галины Петровны шевелились, как в замедленной съёмке, а звук отключили. Потом перед глазами замелькали совсем посторонние картинки: мама капает в чашку успокоительное, папу увозит «Скорая»… Что же она наделала? Как могла так опуститься? Четвёрка в четверти! Как теперь идти домой? Как смотреть в глаза родителям? Мысли кружились в голове, никак не стыкуясь с окружающей реальностью. Толчок в бок вывел Полину из ступора. Люся смотрела на неё, делая «страшные» глаза.

– Полин, – сквозь почти сжатые губы еле слышно проговорила она, – ты чего на вопросы не отвечаешь? Классная тебя уже два раза переспросила.

– Что? – Голос у Полины сорвался в крик и прозвучал надрывно, переходя в какой-то всхлип.

Галина Петровна внимательно посмотрела на лучшую ученицу класса поверх очков. Все знали, что такой взгляд ничего хорошего не сулит.

– … так что, вызывать родителей?

Видимо, она, действительно, задавала вопрос не в первый раз. Полина замотала головой. Всё сейчас у неё получалось как-то слишком сильно. Вот и теперь голова моталась из стороны в сторону. Полина даже испугалась, что она может совсем оторваться и даже порадовалась этому. Тогда не придётся рассказывать родителям о своём позоре. Четвёрка! Господи, как это пережить?

– Ты хорошо себя чувствуешь? – Галина Петровна оказывается уже стояла рядом. Придерживая ученицу за плечи одной рукой, второй остановила качающуюся из стороны в сторону голову. – Может, врача вызвать? Что с тобой, Полина?

Голос учительницы смягчился и звучал обеспокоенно.

– Или родителям сообщить? Пусть за тобой приедут, заберут. Я же вижу, что тебе плохо совсем. Ты сама до дому не дойдёшь!

– Я дойду, – губы почему-то одеревенели и перестали слушаться.

– Я её провожу. Можно? – Это Люся кинулась, как всегда, на помощь. – Мы живём недалеко друг от друга.

– Тогда собирайтесь и идите, – Галина Петровна облегчённо вздохнула. – Не переживай так, Полина. Исправишь ты четвёрку. Мы же все знаем, как ты всегда стараешься. Просто, видимо, устала. Отдохнёшь за каникулы и исправишь.

Люся сложила подружкины книжки и злополучный дневник в рюкзак. Ручка одиноко покатилась по столу и с пластмассовым стуком упала на пол. Полина этого даже не заметила. «Надо идти, – отстранённо подумала она. – Ноги переставлять». В душе поднялась паника, она забыла, как делать такие простые движения. Люся всё поняла, подхватила подругу под руку, прижала её локоть к своему боку, зацепила второй рукой оба рюкзака и буквально потащила Полину к выходу из класса. Увлекаемая настойчивостью Люси, та сделала один шаг, второй. Потом начала более уверенно переставлять ноги, и пошла более-менее самостоятельно.

Девочки вышли из класса, преодолели коридор и лестницу. На свежем воздухе Полине стало немного лучше. Судорожный комок в горле рассосался, и она смогла связно выразить свои мысли.

– Люсь, я не представляю, как мне домой идти с такими результатами. Четвёрка! Уму непостижимо! Пойдём, походим где-нибудь? Мне вроде, на ходу легче становится.

Девочки, всё ещё держась под руки, медленно свернули в сторону городского парка. Здесь на дорожках снега уже не было, но между деревьями оставались белые островки. Хотя и белыми их уже можно было назвать очень условно. Чёрные точки, оттаявший мусор, обрушившиеся и подтаявшие края ясно свидетельствовали о том, что смерть этих зимних сугробов уже не за горами. Скоро они совсем исчезнут, а на их месте пробьются из чёрной влажной земли остренькие иголочки новой зелёной травки. Она постепенно наберёт силу и покроет всю почву между деревьями ярким сочным ковром, на который так и хочется упасть, раскинуть руки и долго-долго смотреть в синее весеннее небо, разговаривая с пролетающими птицами и облаками. Только всё это случится немного позже. А пока между деревьями небольшими заплатами темнеют проталинки, а по дорожкам текут осторожные ручейки, кажется и сами неуверенные в том, что уже действительно пора.

– Да ладно! Перестань! Ну, подумаешь четвёрка! У меня вон, и троек полно, и ничего, не убили дома. Ну, покричит тётя Таня. Так не убьёт же! Правда? Меня раз мама за трояк знаешь, как тетрадкой по лицу отходила? Чуть углом от обложки глаз не выбила. Помнишь, я «фонарём» светила? В прошлом году?

– Ой, я даже не знаю, что бы со мной из-за тройки стало. У папы, понимаешь, сердце слабое. Он чуть что, сразу волноваться начинает. Боюсь даже говорить, что за оценки принесла.

– А ты не говори. Сейчас погуляем, придём. Ты скажешь, что устала сильно, уйдёшь в свою комнату, закроешься и ляжешь спать. Уже почти вечер. Твои родители не удивятся, они же понимают, как ты устаёшь. А завтра с утра, ты им расскажешь. Что их вечером волновать? Пусть спят спокойно. Утро вечера мудренее. Моя мама всегда так говорит, когда надо трудное решение принять. А завтра ты, может, такие слова найдёшь, что они и ругаться не будут. Ты же у нас самая лучшая ученица в классе. Чего тебе переживать так?

– Ты не понимаешь, Люсь! Они ругаться не будут. Они будут волноваться! А это значительно хуже! Я ж тебе говорю – у папы сердце слабое. Заволнуется, «Скорую» вызывать придётся. И мама будет волноваться, знаешь, как она чуть что переживает? Прямо места себе не находит!

– Да глупости всё это! Так из-за четвёрки переживать! Моя мама вон, на двух работах работает, и отец уже два месяца в больницах лежит, никак диагноз поставить не могут. И то – ничего. Держимся. А тут – четвёрка! Не понимаю, как вообще о такой ерунде переживать можно.

– Не понимаешь, так и не говори! – Голос Полины сорвался на крик. – Отдай мой рюкзак! Не понимает она! Зато я понимаю! Ты о своём отце волнуешься, а я о своём! Иди, я сама дойду!

– Полин, ты чего? Совсем с катушек съехала? – Люся постаралась говорить как можно спокойнее, хотя слова подруги и задели её за живое.

– Никуда я не съехала, – уже спокойнее проговорила Полина. – Спасибо, что проводила и погуляла со мной. Мне получше стало. Иди, я хочу одна побродить. Не волнуйся, со мной всё в порядке.

Люся пожала плечами, закинула свой рюкзак на плечо, развернулась и пошла в обратную сторону. «Подумаешь! Ну и пусть одна тут ходит! У меня хлопот невпроворот, надо ещё ребят из садика забрать. Лучше я с ними дома повожусь и ужин приготовлю. Маме помогу». Люся пошла по дорожке, осторожно переступая между бойкими ручейками. Ботинки уже давно протекали, ноги были постоянно мокрыми, а на новую обувь денег просто не было. Тут на продукты хватает впритык, где уж такие траты на семейный бюджет вешать. Ботинки! Да ладно, можно и в этих походить. Везде асфальт, сохнет быстро. Если бы сегодня в парк с Полинкой не потащилась, то и ног не замочила бы.

Полина пошла дальше по дорожке, тоже обходя ручьи и небольшие лужицы. Хотя и делала это скорее из простой привычки к аккуратности. Ходьба постепенно успокоила и придала другое направление мыслям. Ладно! Оценку в этой четверти уже не исправить. Как она могла так запустить геометрию? Ведь учила постоянно. Надо ещё к репетитору добавочно походить, может что-то недопоняла? А на каникулах она сама позанимается. Сначала всё за третью четверть прорешает. А потом начнёт дальше решать и теоремы учить. Может, так легче будет? А если не справится? Что тогда делать?!

Паника вновь начала накатывать, и Полина пожалела, что поссорилась с Люсей. Хоть бы она отвлекла от грустных и непродуктивных мыслей и страхов. Быстро заморгав глазами, чтобы не расплакаться от жалости к себе самой, она повертела головой по сторонам, стараясь зацепиться за что-нибудь взглядом и отвлечься. Увидела скамейку, присела на краешек и стала наблюдать за стайкой воробьёв. Они шумно делили добычу – кусочек белого хлеба. Громко чирикая, один, видно самый боевой, воробей, тянул лакомство на себя, пытаясь при этом взлететь. Кусок был размером почти с него самого, к тому же намок в мелкой лужице, скопившейся около дальней ножки скамейки. Поэтому пернатому герою никак не удавалось взлететь. Остальная братия, воспользовавшись моментом, отщипывала маленькие кусочки от большого куска. Каждый по очереди отлетал в сторону с небольшой крошкой, проглатывал её и, чирикая, подлетал вновь. Наконец размокший хлеб развалился в клюве у бойкого воробья. Он, получше перехватив оставшуюся прочную горбушку, наконец смог взлететь и, с трудом взмахивая крыльями, полетел к соседней скамейке. Остальные птицы налетели на развалившийся на несколько частей кусок.

Наблюдая за птичьей суетой, Полина просидела на скамейке больше часа почти без движения. Очнулась только тогда, когда поняла, что сильно замёрзла. Спрятала руки в рукава куртки, пытаясь согреться. Однако, холод проникал, кажется, через каждую клеточку кожи. Зябко поёжившись, поднялась, поправила сбившийся рюкзак и, еле переставляя ноги, побрела домой.

Никогда она так долго не шла до своего дома. Казалось, что тело просто физически сопротивляется этому движению. Мысли перескакивали с одного на другое, ни на чём конкретно не задерживаясь. Она действительно поздно пришла домой, сняла верхнюю одежду, пробормотала, что очень устала и ужинать не будет. Закрыв дверь своей комнаты, стянула с себя жилетку и юбку и, прямо в колготках и форменной блузке, забралась под одеяло, пытаясь отогреться после такой длительной прогулки.

И вот теперь – бессонница посреди ночи. Никак не заснуть. Полина поворачивалась с боку на бок, считала бестолковых овец, которые лезли ей в голову вместе с мыслями о том, что говорить утром родителям. Воскресенье. И мама, и папа будут дома. Что им сказать? Как это лучше сделать?

Как и всё в этом мире, беспокойная ночь закончилась. Полина продолжала лежать в постели, хотя так и не заснула, а родители уже встали и ходили по кухне на цыпочках, чтобы не разбудить дочку.