– Давай закончим с ней поскорее и уберемся отсюда, – прохрипел второй и перехватил чужачку за шею. – Ненавижу эти гнилые болота и всю эту дрянь. Вдруг прилив начнется, вообще будет не выбраться.

– Какой прилив, Нирнат?! – оскалился второй. – До него еще ночей пятнадцать! Но я тоже не хочу здесь торчать.

Он замахнулся рукой, наливающейся светом. Валерия закричала и зажмурилась, но удара не последовало – она лишь ослепла от яркой вспышки и вселенная вокруг дернулась. Девушка снова обнаружила себя на мокрой и обжигающе холодной траве. Двое сакаринских магов тоже были отброшены в сторону, но ловко вскочили на ноги. Теперь их лица окрасила настороженность. Второй, явно старше первого, длинноволосый и почти седой, метнул в ее сторону фиолетовую волну, но та будто обогнула Валерию с обеих сторон и с треском повалила растительность за ее спиной. Тогда другой открыл рот и из него вырвался темный рой. Девушка закрылась руками, продолжая кричать, но через несколько мгновений поняла, что сгустившиеся над ней магические насекомые будто бьются в невидимый купол, одно за другим падая в высокую траву.

– Что за дерьмо?! – заорал маг. – Мы так не договаривались!

– Проклятые иномирцы! – ревел второй. – Давай просто бросим ее тут! Все равно она долго не протянет на болотах стопы³³.

Сквозь кишащий вокруг черный рой чужачка видела, как начал подниматься полупрозрачный купол, край которого горел все тем же холодным огнем. Под ним оказался корабль, стоящий на четырех мощных лапах. Чуть вытянутая кабина, на которую будто плеснули расплавленное стекло, вспыхнула и над ней разошлись в четыре стороны высокие балки, держащие лопасти. Аппарат, забрав магов, со свистящим шумом поднялся в воздух и, полоснув светом по болотам, умчался куда-то в бесконечно высокие горы, окружавшие небольшое плато.

Пока пленившие Валерию магические твари постепенно иссякали, девушка сидела, обхватив руками колени, и судорожно соображала, что делать дальше. Ее трясло от холода. Воздух был влажный, трава резала ноги. Плотную темноту уходящего далеко вверх ущелья разбавляли лишь какие-то слегка светившиеся растения. Наконец она встала и попыталась стереть с себя куски мокрой грязи, от которых, как ей казалось, становилось еще холоднее. И вдруг заметила, что на шее как ни в чем не бывало болтается подаренный Бернаром амулет. Только он, с его неведомой силой, прошел сквозь портал.

– Если когда-нибудь повезет снова выбраться на Адаламен, упаду в ноги Бернару, – пробормотала она и зажгла маленький огонек на ладони. Каково же было ее удивление, когда тот внезапно приобрел тот же фиолетовый оттенок, что и магия рогатых? Хотя… трансформация магии после перехода волновала чужачку сейчас гораздо меньше, чем парализующий тело холод. Она осмотрела полегшие от ударной волны растения. Некоторые имели широкие и плотные листья, ворсистые с внутренней стороны. Она попробовала обернуть ими ноги и обвязать сверху гибкой лозой, но конструкция держалась плохо. Немного поприседав и попрыгав, пытаясь согреться, девушка заметила, что один из давно вывороченных кем-то, сильно подгнивших пней имеет длинные гибкие корни. Валерия кое-как оторвала несколько и, связав ими пучки длинной травы, получила что-то вроде юбки, только надела ее не на бедра, а на плечи. Стебли царапали кожу, она горела от холода и чесалась от мелких ранок. На согреться эта одежда, конечно, не тянула, но ее хватило, чтобы начать хоть как-то соображать. Остальные корни и кора с пня тут же превратились в небольшой костер. Повиснув над ним, чужачка пыталась успокоить себя мыслью, что главное – дотянуть до утра, а там она найдет дорогу к ближайшему поселению. Ведь если Вилдьер говорил правду, то любые ветви и лучи, будучи горными трещинами, должны сужаться с одной стороны и расширяться с другой. А оазисы располагались именно на расширениях.

Еще пару часов она занималась тем, что пыталась найти сухие дрова, и обнаружила, что вокруг действительно болота, густо заросшие совершенно незнакомыми растениями. Пытаясь выкрутить из хлюпающего грунта какой-то колючий ствол, девушка услышала чересчур массивный «плюх» в воде. Мысль о зубастой многоножке, пытавшейся отгрызть ей ногу в прошлый визит на Сакарин, заставила Валерию замереть и создать потрескивающий молниями шар. От потраченных на магию усилий ее начинало мутить. Вряд ли она сможет создать больше двух-трех таких снарядов… Вокруг снова все замерло. Еще через час огнеголовая была вынуждена признать, что проводит в поисках сухих дров больше времени, чем у костра, и уходит все дальше. Стало быть, смысла в нем не так много. А пламя мешает глазам привыкнуть к темноте и ориентироваться в пространстве без магии.

Она дождалась, пока остаток дров прогорит, собрала букет из колючих веток со слабо фосфоресцирующими ягодами и, оценив ужасно далекую полоску неба, пошла в ту сторону, которая показалась ей чуть шире. Конечно, это могло быть временное расширение. Но куда-то в любом случае нужно было идти.

На родине Валерии было много болот. Настоящих, огромных, простирающихся на многие километры. Именно на них можно было насобирать здоровенных грибов или спелейших ягод, потому что не каждый рискнет туда сунуться. В детстве неприлично худая, Лера была достаточно легкой, чтобы не проваливаться сразу. Этих нескольких секунд хватало, чтобы почувствовать, как огромный пласт перепутанной травы начинает постепенно уходить вниз, и заметить кочки и островки вокруг небольших деревцев, которые остаются неподвижными или тонут медленнее. Прыгая по ним, можно было уйти очень далеко. Неподвижность и разнообразие болот всегда казались ей красивыми. Раньше. Но в данный момент она не была рада вспомнить былые ощущения, когда земля, булькая и потрескивая, проседала под босыми ногами, погружая ее в ледяную воду минимум по щиколотку, а то и до колена. Глаза так и не привыкли к темноте достаточно, чтобы различать кочки, стоящие дальше, чем в метре-двух. Букет тоже пришлось выбросить, ибо требовалось две руки, чтобы цепляться за растения. Наконец девушка добралась до изогнутого дугой дерева и села на нем отдышаться.

– Заклинание следования! – аж вскрикнула она. – Точно! Вот что мне нужно, я как раз хотела попробовать сделать его перед приходом Мирады…

Образ наемника, лежащего в неестественной позе там, в кривом санорском переулке, тут же растворил ее радость.

«Следование» лучше всего было создавать из воспоминаний привязанности и гордости. С учетом того, что несколько часов назад она потеряла все, с привязанностью проблем не было. А вот над воспоминаниями гордости пришлось потрудиться. Сложно почувствовать что-то подобное, сидя вымазанной черти в чем посреди болот и не зная, сожрут тебя в следующий момент или ты сама набросишься на любое живое существо оттого, что желудок от голода давно прилип к позвоночнику.

«Чтоб я еще когда-нибудь решила, что поем потом!» – ругала она себя в шутку.

Наконец Валерия выудила из памяти старые издевки и подтрунивания Андре. Это было как раз то, что нужно. Ей плохо давался символический алфавит, буквы казались слишком похожими друг на друга, поэтому чужачка просто усилием воли создавала образ, а потом как бы натягивала его на эмоциональные переживания. В определенный момент появлялось ощущение, что ни то, ни другое уже полностью тебе не принадлежит. Когда-то в разговорах с Марко она приводила в пример игрушечный кораблик, пущенный по реке. Тот момент, когда чувствуешь, что уже вода держит его, а не ты. И отпускаешь пальцы. Благодаря этому образу магия отсоединялась от ее сознания и выходила в реальность. И вот перед ней задрожал небольшой шар света. Девушка подвинула его выше над головой и провела незримую мысленную нить от левого плеча к нему. И стоило ей подняться, огонек послушно взмыл вверх тоже.

– Отлично! – похвалила сама себя огнеголовая и двинулась дальше.

Вспомнить бы, когда она последний раз так радовалась первым признакам зари. Наверное, где-то солнце уже высоко, но в такое глубокое ущелье оно полноценно заглянет ближе к полудню. Однако уже сейчас можно было заметить, что на горе есть множество выступов и некоторые из них вполне сойдут за тропинки. Еще немного рассветет – и можно попробовать подобраться ближе.

– Вот животные же понимают как-то по запаху, что можно есть, а что нет, – рассуждала Валерия вслух. То ли ей становилось спокойнее от звука собственного голоса, то ли где-то пряталась надежда, что ее могут услышать. – Вот бы и у людей не до конца атрофировались эти рефлексы!

Девушка остановилась на более-менее широком участке суши и отыскала вездесущие кусты, мерцающие зеленоватым светом. Хотя бы потому, что их найти было проще всего. Раздавив пальцами одну из ягод, она попробовала синеватую студенистую мякоть кончиком языка и тут же начала отплевываться. От жуткой горечи язык онемел. Пришлось зачерпнуть воды из собственного недавнего следа и прополоскать рот. Вторая попытка была немногим лучше. Плотные стебли, казавшиеся такими сочными, на вкус напоминали мыло. В конце концов то, что действительно воспринималось аппетитным, отыскалось именно по запаху. В широких листьях полутораметрового растения прятались плоды, по две-три штуки в ряд. Темно-коричневая кожура была скользкой и плотной, но даже камень поддался бы упорству чужачки. Зернистое и чуть сладковатое содержимое с мелкими косточками напоминало переваренную картошку, но пока огнеголовая ела, казалось, что планета под ее ногами перестала вращаться.

Снова наклонившись к земле, чтобы попить, девушка краем глаза заметила шевеление веток. Прислушавшись и присмотревшись, она убедилась, что внизу ветра нет. Сильно выше – да. Но не здесь. Слишком низко и плотная растительность. Валерия встала и сделала несколько аккуратных шагов в сторону, чтобы лучше рассмотреть это место. И тут ее словно кипятком окатило. Обросший мхом кривой и толстый ствол, из которого расходились три голые ветки, вдруг развернулся и посмотрел на нее недружелюбными ярко-зелеными глазами. Огнеголовая чужачка закричала – и болотное чудовище, словно отражение в зеркале, точно так же открыло рот и вскинуло вверх конечности. Только вот рот этот мог без труда заглотить табурет, а конечностей было как минимум шесть. Еще сколько-то явно оставались под водой.

Валерия бросилась бежать в сторону горы, чувствуя, как приподнимается под ногами грунт вместо того, чтобы уходить вниз. Скоро стало понятно, почему. Гигантский червь пронырнул под толщей растений и, с треском разрывая поверхность болота, снова возник на ее пути. Сама поражаясь своей скорости, девушка швырнула в клацающую желтыми зубами морду жужжащий молниями шар и, не глядя на результат, продолжила удирать. Ближе к каменистому склону переломанные деревья лежали буквально друг на друге, видимо, они росли выше и падали вниз. Бежать по ним было менее удобно, но появился шанс забраться выше по склону – и надежда, что омерзительный житель болот за ней не полезет. Но разъяренный ударом червь поднялся на несколько метров из воды и обрушился на скопление поваленных деревьев, по которым, торопясь изо всех сил, карабкалась Валерия. Гнилое дерево затрещало под его весом и начало оседать. Однако чужачка успела вцепиться в свисающий кустарник. Упираясь ногами в скалу, она подтянулась и забралась на небольшое плато.

Девушка бросилась прочь от края, куда-то через валуны и кусты, и бежала, пока дыхание от усталости не стало невыносимо болезненным. На небольшом пятачке с удивительно мягкой и невысокой травой Валерия упала на колени и, откашлявшись, замерла. Ее сознания коснулся звук, показавшийся таким странным на фоне всего происходящего… Она не сразу поняла, что странность заключалась в мелодичности и красоте. Где-то выше, на одном из выступов скалы, пела птица.

Чужачка почувствовала, как кружится голова. То ли усталость начала брать верх, то ли не выдерживали нервы, но вдруг эти прекрасные звуки заставили ее смириться и принять происходящее. Она легла в траву и, тяжело дыша, просто слушала птичьи переливы, такие сладкие и мирные. В детстве ей хотелось уснуть в лесу под пение птиц, но кто пробовал сделать это, знает, как много насекомых тут же вылезают из травы, начинают щекотать тебя везде или, того хуже, кусать. Сейчас же никто не кусался и не ползал. Или замерзшее и ободранное со всех сторон тело уже не чувствовало этого.

Она закрыла глаза и провалилась в липкие сны о далеком лете, пахнущем земляникой и травинкой, которую держишь во рту.

Николас с восхищением смотрел в темно-коричневые глаза Камариса – хадау, который обычно нес Андре. А зверь с интересом заглядывал в черные, как он сам, глаза мальчика. Руки Ники скользили по лоснящейся шкуре. Он видел хадау в далеком детстве, помнил их особенный запах. Его сложно было определить как «вкусный» или «невкусный», но сейчас он казался приятным, навевая воспоминания о матери. Конечно, пираты сняли с пойманных животных все украшения, и те, стоя на привязи, желали драки, а не общения. Мальчику было тогда меньше, чем сейчас Ивари. Мама сняла с шеи собственные деревянные бусы и протянула зверю. Она просила не гневаться на них, и хадау позволил маленькой детской ручке потрогать его вытянутую морду. Она была теплой и пахла точно так же…

– Какое твое любимое украшение? – спросил Николас.

Зверь задумчиво приподнял голову к затянутому облаками небу и потом опустил ее так низко, чтобы мальчик смог разглядеть крошечное колечко на самом конце угольно-черного рога. Чистейшее серебро было инкрустировано редкими темно-синими камнями, поверхность кольца покрывал сложный, полный изящества рисунок.

– У меня никогда не было ничего столь красивого! – искренне признался Ники. – Но однажды я вырасту и смогу дарить такие подарки. Господину Андре, Рине или тебе.

Камарис коротко выдохнул воздух, этот звук очень напоминал беззлобную усмешку.

– Хочешь поехать с нами? – раздался сзади голос темного.

– Конечно! – просиял мальчик. Сильные руки тут же подняли его вверх, усаживая на загривок зверя. Маг сел сзади, и они снова тронулись в путь.

– Почему вы хотите помочь Гуннару? – наконец осмелился спросить Николас.

– Потому что он невиновен. Хотя есть и другая причина, по которой мы едем на Север. В ящиках, что везет караван, спят наши друзья. Как бы то ни было, любой из этих причин достаточно, чтобы не повернуть назад.

– Шаманка считает, что все в мире – сделка. Никто ничего не делает просто так. Она убедила меня, что корысть – это как инстинкт, мы рождаемся с ней, чтобы выживать. Что я не просто так хотел помочь Филиппу, а желал стать как он, желал лучшей жизни, лучших возможностей. И скорее всего, это правда… – Он опустил глаза и машинально погладил Камариса по движущейся при беге шее. – Чего же хотите вы?

– Большинство живут и мыслят в той системе координат, в которой привыкли. Выход за эти границы кажется невозможным. Ум легко подбирает любые объяснения, лишь бы не преступать пределы устоявшейся удобной модели. Это, ммм… энергозатратно. А мой пример не уложится в систему Изры. Я не знаю, за чем именно духи ведут меня. Помощь друзьям, бесспорно, порадует сердце, но может стоить жизни другим друзьям. Однако я бросаю то, чем был занят, и иду…

Мальчик умолк, размышляя над услышанным. У него не было оснований верить магу, но в течение всей истории их знакомства господин Андре будто каждый раз давал ему взаймы, не спрашивая, когда тот вернет долг. И вскоре такая возможность обязательно подворачивалась. Они познакомились, когда темный спас Ники жизнь, что чуть не стоило ему своей. Но если бы мальчик не помог пришедшим на спасение друзьям мага, тот до сих пор бы оставался погребенным заживо. Похоже на сделку – и вместе с тем нет. Возможно, Ники когда-нибудь поймет, почему этот темный опять возник на его пути так вовремя, а те, кто торопились к предавшему лидов шаману, – опоздали.

– А что вы делали около Тонгамар? – снова задал вопрос Ники, немного выждав для приличия.

– У подножья находится вход в еще один огромный мир. Такой же большой, как и наш. И там живет некто Альхан, он заставляет умирать земли Адаламена. Отравленные ветра – одно из его творений. Я ищу способ остановить его.

– Тогда почему вы планировали повернуть назад, не дойдя до горы?

– С нами к Тонгамар шел еще один воин. Древнее творение дома Ксар. – Черные глаза спутника восхищенно блеснули. – Через него с нами на связь вышел мой старый враг и учитель. Он служит Альхану, но жаждет предать его. Вилдьер рассказал, что ждет нас по ту сторону огненной горы, и предложил сделку. Они с Изрой из одного теста… Это его слугам шаман вашего племени продавал «вечный сон».

– И вы хотите довериться ему?! – изумился Николас.

– Ну вы же согласились взять в союзники шаманку, оценив свои шансы. Мы тоже оценили свои и поняли, что для победы нам потребуются сильные союзники. Осталось только выяснить, каковы его условия.

Ники подумал, что северные степи, еще недавно такие опасные и неприветливые, кажутся куда уютнее, когда за спиной кто-то столь сильный, как господин Андре. Это добавило убедительности словам мага.

– А где это создание дома Ксар? – полюбопытствовал мальчик.

– После того как мы закончили беседу, мой старый друг уничтожил его.

Рина, ехавшая впереди, заставила своего хадау сбавить темп и, поравнявшись с магом, сообщила, что чувствует запах дыма по ветру. Это значило, что впереди сделал стоянку достаточно большой караван, которому потребовалось несколько костров.

Друзья остановились и собрались в круг. Николас присел на небольшой плоский камень и обвел всех взглядом. Ива, как обычно, залезла белой кайре на колени и увлеклась изучением пуговиц ее плаща. Молчаливый Кит, сложивший лапы на груди, стоял у сестры за спиной. Марко, чуть сутулый, вечно с бардаком на голове, потому что не имел привычки собирать волосы в прическу, оперся на посох, который теперь носил с трепетом и достоинством. Отражение Изры спустилось с волчицы и застыло, уставившись отрешенным взглядом в пустоту. Хейя же улеглась, положив морду на сильные лапы. Мальчику казалось, что она то ли грустит, то ли чувствует неладное.

– Почему мы остановились? – спросила Рина. – Разве нам не стоит поторапливаться, чтобы обойти стороной караван и добраться до Гуннара раньше их?

– Помощь Гуннару заключается в том, чтобы остановить караван, идущий по его следу. Сам он для этого не требуется.

Лица присутствующих вытянулись.

– Отряд моих отражений спешит на помощь караванщику, лидам, а не участвовать в твоей сомнительной игре, темный! – прохрипела Изра.

Андре снял со спины своего хадау дорожную сумку и начал что-то в ней искать. Не отвлекаясь от своего занятия, он ответил: