Глава 1
Каноническое право в России
Сборники церковных канонов и развитие канонической науки

Всею силою и всею мощью должны суть архиепископи и епископи имети стражбу о священных правилех ‹…› Божественном бо правилом не сохраняемом, различная преступленья бывают: от того Божии гнев на нас и многи казни и последнии суд. Тому же всему повинни суть святители не бдяще, не стрегуще винограда, еже есть Церкви.

Русское поучение к епископам XIII в.^[6]

Особенности создания церковной организации на Руси

Принятие Русью христианства означало создание церковной организации в соответствии с нормами Православной Церкви и усвоение норм христианской жизни. Усвоение христианского закона шло несколькими путями:

– через представителей церковной иерархии, являвшихся носителями церковного уклада Нового Рима;

– через непосредственное обращение к тем источникам, которые составляли основу христианской веры, то есть церковным книгам;

– через усвоение церковной канонической традиции, то есть канонов Церкви, которые появились в течение тысячелетия существования Церкви, и законодательства императоров Нового Рима, которое регулировало жизнь христианского общества.

Важно отметить и то, что на Руси уже существовало обычное право, диктовавшее свои нормы поведения и суда за отступление от этих норм. Принятие христианства не отменило обычного права, закон «отний и дедний» продолжал существовать. Более того, он оказал влияние и на русское церковное право. Этот факт отразился в церковных княжеских уставах^[7]. Устав князя Ярослава устанавливал денежные штрафы в пользу Церкви. При этом размер денежных штрафов зависел от социального положения потерпевших^[8]. Древнерусские княжеские уставы в церковной области имели значение вплоть до петровского законодательства. Их активное переписывание в XVI веке и позднее было связано с борьбой Церкви за свой судебный иммунитет, а также против секуляризации церковных земель.

Церковные уставы определяли и объемы юрисдикции церковного суда (см. ниже, гл. 2). Исследователи различают три первоначальных области церковного суда:

– над всеми христианами по брачным делам и делам религиозным (ереси, язычество);

– над определенными группами населения («церковными людьми», огражденными ведомственным иммунитетом) по всем делам;

– над населением земель, принадлежавших Церкви («феодальный иммунитет»).

Создавая новые по сути нормы церковного права, русские церковные законодатели ссылались на древний, или «греческий номоканон»^[9]. Что же он представлял собой?

Церковно-каноническая традиция Византии сложилась в основном в эпоху Вселенских Соборов^[10]. Ее первичную основу составили правила, связываемые с именами апостолов^[11]. Целью этих правил было зафиксировать церковное устройство, определить нормы поведения членов Церкви и в первую очередь ее предстоятелей. Вопросы дисциплины занимали не меньшее место на Вселенских Соборах, чем догматические споры. Требования к епископу как к главе церкви были наиболее строгими.

Епископу принадлежал суд в церкви. Епископы не только сами судили, но имели право вмешательства при вынесении решения гражданского суда, если признавали его неправомерным. Новеллы Юстиниана, которые вошли в состав канонических сборников, предусматривали разделение дел между церковным и светским судом.

Трулльский Собор в 691 г. определил состав правил, принятых в Восточной Церкви:

Прекрасным и крайнего тщания достойным признал сей святый Собор и то, чтобы отныне, ко исцелению душ и ко уврачеванию страстей, тверды и ненарушимы пребывали приятые и утвержденные бывшими прежде нас святыми и блаженными отцами, а также и нам преданные, именем святых и славных апостолов осмьдесят пять правил.

Далее перечисляются каноны, принятые на Вселенских и некоторых поместных Соборах, а также имена святых отцов, правила которых тоже стали частью общецерковного законодательства. Завершается список предостережением:

Никому да не будет позволено вышеозначенные правила изменяти, или отменяти, или, кроме предложенных правил, приимати другия с подложными надписаниями, составленныя некими людьми, дерзнувшими корчемствовати истиною. Аще же кто обличен будет, яко некое правило из вышереченных покусился изменити, или превратити; таковый будет повинен против того правила понести епитимию, каковую оно определяет, и чрез оное врачуемь будет от того, в чем преткнулся^[12].

Эти правила были собраны в определенные сборники: одним из наиболее ранних был сборник L титулов Иоанна Схоластика (VI в.), а в IX в. появился Номоканон XIV титулов. Традиция приписывает составление Номоканона XIV титулов современнику Кирилла и Мефодия патриарху Фотию. В этом новом сборнике был расширен состав канонов (были добавлены каноны VI и VII Вселенских Соборов, Константинопольских Соборов 881 и 879 гг.) и появился указатель, в котором правила были систематизированы в порядке 14 тематических разделов (титулов).

Уже в деятельности апостола славянства святителя Мефодия видно стремление донести до славян нормы церковных канонов. Исследователи считают, что св. Мефодий перевел Сборник в L титулах Иоанна Схоластика. Церковные каноны были расположены тематически, по 50 главам. Перевод Мефодия сохранился в двух русских рукописях XII и XVI вв. и представляет собой почти втрое сокращенный свод, хотя возможно, что сокращение принадлежало и не самому Мефодию^[13].

Сборник XIV титулов был также переведен на славянский язык и получил широкое распространение на Руси. Данная редакция была издана В.Н. Бенешевичем по списку XI–XII вв. с параллельным греческим текстом по списку X в.^[14]

В XII в. сборники канонов получили толкования. Наиболее известные толкователи – Алексей Аристин, Феодор Вальсамон, Иоанн Зонара. Основная цель этих толкований – объяснить, какие каноны имеют силу, а какие оставлены и почему.

Уже в XIII в. появляется новая редакция канонов – Кормчая книга, пришедшая на Русь из Болгарии, но созданная трудами св. Саввы Сербского. Кормчая св. Саввы (в русской научной традиции она называется Сербской редакцией) представляет собой свод, в котором каноны находятся в усеченном виде (из Синопсиса Стефана Эфесского), но снабжены толкованиями Аристина, а в отдельных случаях и Зонары. Древнейший русский список – Рязанская Кормчая 1284 г. В настоящее время в Сербии осуществлено факсимильное издание древнейшего неполного Иловицкого списка 1262 г.^[15]

На Руси Сербская и Древнеславянская редакция были объединены – так возникла новая Русская редакция, которая включала и статьи русского происхождения: уже известные нам церковные княжеские уставы, а также ответы русских иерархов по различным каноническим вопросам. Княжеские уставы определяли сферу суда епископов и митрополитов и устанавливали размеры наказаний в виде денежных штрафов, распространяя на церковный суд нормы обычного права.

Русская редакция включила в себя поучение к епископам, возлагавшее на них обязанность следить за соблюдением церковных канонов^[16]. Мысль о неизбежности наказаний от Бога за несоблюдение заповедей повторяется во многих русских поучениях и в определении Собора 1273 г., на котором была утверждена новая редакция Кормчей.

На Руси был составлен и сборник «Мерило Праведное» (древнейший список датируется XIV в.), в котором содержались наставления князьям и судьям о праведном суде и законодательство византийских императоров и русских князей. Эти памятники поставлены в один ряд после Божиих заповедей и церковных канонов, хотя они и отражали совершенно разные судебные нормы. Этот юридический сборник характеризует своеобразие русской рецепции византийского права^[17], которое воспринималось не столько как реальные законы, регулирующие жизнь общества, сколько в качестве поучения о нормах христианской жизни. Сборник интересен пониманием места князя в обществе. По сути, на князя возлагаются функции епископа, не случайно он получает название «кормчего».

Развитие византийской канонической традиции не остановилось; в XIV в. были созданы новые редакции канонических сборников – Алфавитная Синтагма Матфея Властаря и Эпитоми Константина Арменопула. Оба этих сборника отличает тенденция к сокращению как самого текста канонов, так и их числа, а также стремление к четкой систематизации. По-видимому, к XIV в. относится и создание на Афоне епитимийного Номоканона, известного в XVI в. в русской традиции как Номоканон при Большом Требнике^[18]. Тенденция к созданию сокращенных канонических сборников наблюдалась в XIV в. и у южных славян.

Период московской автокефальной митрополии

У вас же убо, святителей, бояре и дияки, и тиуны и десетинники, и недельщики судят и управу чинят непрямо, и волочат и продают с ябедники с одного. А десетинники попов по селам продают без милости, и дела составливают с ябедники. И церкви от десетинников и от их великих продаж стоят многие пусты, без пения, и попов нет.

Стоглав. Гл. 5. Вопрос 7^[19]

С середины XV в. начинается период в истории русской Церкви, принципиально новый именно с канонической точки зрения – период отделения от Константинополя московской кафедры (1448), в связи с отказом Москвы принять Флорентийскую унию. Если в 1451 г. Москве удалось присоединить и западнорусские епархии, то с 1458 г. началось разделение с Киевской митрополией, которая после 1467 г. вновь подчинилась Константинопольскому патриарху.

Захват Константинополя турками (1453) окончательно закрепил московскую автокефалию и привел к тому, что в русской церковной литературе великий князь начал занимать место православного царя. Это изменило и статус великого князя по отношению к Церкви: он выступает инициатором церковных Соборов, и очень быстро решающая роль в выборе кандидата на пост митрополита переходит к нему. Назначение епископов в другие города происходит уже по воле митрополита и великого князя. Новгород теряет право избрания владыки – новгородские архиепископы назначаются в Москве с 1483 г.

XVI в. был переломным в истории Церкви и канонического права. В Европе Лютер торжественно сжег римский Corpus juris canonici; с другой стороны, протестантские ученые начинали издавать памятники «греко-римского» или «византийского» права, как светского, так и церковного.

Споры о церковных канонах велись как в Московской, так и в Киевской митрополиях^[20]. Предметами полемики являлись положение вдовых попов, поставления «на мзде» (симония), преследования еретиков, монастырское землевладение, положение московских митрополитов. Ученик Нила Сорского Вассиан Патрикеев был осужден за попытку создания сокращенного систематического свода канонов, а его судья – митрополит Даниил, создатель новаторского свода канонов, провозгласил неизменность состава Кормчих^[21].

Необходимо отметить, что митрополит Даниил уравнивал церковные каноны и практику. Судебные процессы первой половины XVI в. положили конец попыткам систематизации канонов.

Особое значение для развития русского канонического права имел Собор 1551 г., получивший название Стоглава^[22]. Стоглав коснулся практически всех сторон церковной жизни: богослужения, церковного суда, церковного управления, монастырских порядков, жизни мирян.

По поводу решений Стоглава о церковном управлении и о церковном суде Е.Е. Голубинский писал:

Та откровенность, с которою он (митрополит Макарий. – Е. Б.) признает и высказывает эти недостатки и злоупотребления, и те ревность и решительность, с которыми он стремится к их искоренению, представляют нечто такое, что настоятельнейше могло бы быть рекомендовано всему последующему времени вплоть до нынешнего нашего. Если бы узаконенное Макарием в Стоглавом Соборе относительно церковного суда сохранилось после него, то его узаконения были бы величайшим благодеянием для низшего духовенства и вместе для мирян, насколько эти вторые подлежали церковному суду. А узаконенное им относительно надзора над низшим духовенством могло бы до некоторой степени служить примером и для нынешнего времени^[23].

В целом, Стоглав больше ориентировался на церковную практику, чем на каноны^[24]. Исследователи отмечают стремление Стоглава аргументировать положения не столько постановлениями Вселенских Соборов, сколько церковными памятниками местного происхождения. Целые разделы были заимствованы составителем из Сводной Кормчей.

Новаторским является включенный в Стоглав трактат о допустимости изменения канонов, приписанный Иосифу Волоцкому (гл. 79). Цель этого трактата – показать, что в канонах есть противоречия и что одни каноны заменялись другими по требованию времени. Трактат должен был также обосновать запрещение служить священникам-вдовцам.

В решениях Стоглава ясно видится цель отстоять церковный суд и церковное землевладение от посягательств верховной власти. Дальнейшее государственное развитие, однако, свидетельствует, что государство последовательно устанавливало свой собственный контроль над церковным богатством, ограничивая его рост путем запрета земельных вкладов в монастыри, а также изымая монастыри из-под власти епископов.

Судьба московских митрополитов оказалась в руках царей: Иван Грозный расправился с митрополитом Филиппом (хотя при этом и был устроен судебный процесс), без суда был смещен митрополит Дионисий. Иван Грозный расправлялся с епископами и лицами священнического сана без святительского суда.

Период патриаршества

Второе бысть предложение: что о книгах греческих печатних и древних рукописях, их же святии греческии патриарси и вси священници, во всяком священнослужении употребляют, держати годствует – суть ли праведно и достоверно?

Собор 1666 г.^[25]

Учреждение патриаршества в Москве в 1589 г. актуализировало проблему взаимоотношений с Константинопольской патриархией. Обоснование необходимости московской автокефалии основывалось на идее отступления греков от православия. Учреждение патриаршества не только повысило достоинство московского митрополита, но и означало признание главенства Константинопольского патриархата.

Основной тенденцией в жизни Церкви этого периода можно назвать централизацию управления и создание приказов по образцу светских, активно происходившее в правление патриарха Филарета. Государственному аппарату оставалось только взять на себя руководство этими приказами, что и имело место в создании Монастырского приказа. Соборное уложение 1649 г., подписанное также иерархами, уничтожило все судебные привилегии Церкви.

Печатное издание Кормчей книги появилось спустя столетие после появления на Руси книгопечатания. Это позднее появление столь важного текста нельзя признать случайным, а, по-видимому, можно объяснить снижением актуальности церковных канонов для русского общественного сознания.

В 1620 г. был издан в Киеве с предисловием Памвы Берынды, а затем переиздавался с редактированием и дополнениями в 1624, 1629 и 1646 гг. Номоканон, который представлял собой свод епитимийных правил. В его основе лежал, как считал издатель и исследователь памятника А.С. Павлов, Номоканон Иоанна Постника, хотя и значительно переработанный и отредактированный. В 1639 г. этот Номоканон был переиздан в Москве как приложение к Требнику (после этого он был переиздан в 1651 и 1658 гг. со значительными сокращениями). Правила в этом Номоканоне имеются только в переработанном и сокращенном виде и имеют почти исключительно епитимийный характер.

Только в 1650 г. в Москве было подготовлено при патриархе Иосифе издание Кормчей. Нельзя не отметить, что московские книжники перед возникшей необходимостью издания Кормчей проявляют определенную беспомощность, не получившую должного объяснения в научной литературе. Для печатного издания Кормчей не был сделан новый перевод с греческого и не был взят авторитетный список русской редакции, а был использован поздний (1604) список сербской редакции, имевшей распространение преимущественно в западнорусских землях. Выбор в пользу этой редакции можно рассматривать как свидетельство о недоверии к русской канонической традиции. Патриарх Никон в 1653 г., внося добавление к Кормчей – Сказание об учреждении патриаршества в России, следовал традиции новгородских и московских сводов. В послесловии к печатному изданию, однако, утверждалось, что текст был сверен с греческими образцами:

Кормчая книга переиздавалась неоднократно. Ее издания выходили почти без изменений в 1787, 1804, 1810, 1816, 1827 и 1834 г. Эти повторяющие друг друга издания породили представление об устойчивом и неизменном составе Кормчей^[26]. В XVII в. были сделаны новые переводы церковных канонов. Знаменитый переводчик, келарь Чудовского монастыря Евфимий перевел Кормчую с толкованиями Вальсамона, а Епифанию Славинецкому принадлежал перевод Эпитоми Арменопула, но они остались в рукописях и не получили распространения.

Отмена Собором 1667 г. постановлений Стоглава и Собора 1620 г. сделала очевидным кризис русского церковного права. Решения Собора 1667 г. не означали обращение к канонам, они представляли собой смену ориентации: отныне образцом становилась практика греческой Церкви. Обсуждения, насколько эта практика соответствовала канонам, не было. Об этом свидетельствуют вопросы, которые были поставлены архиепископам на Соборе 1666 г.: православны ли восточные патриархи и правильны ли их книги^[27].

Положительные ответы на эти вопросы означали, что необходимо отказаться от русской богослужебной практики, не совпадающей с греческой и принять новоисправленные книги.