Высшие судебные инстанции

По утвержденному Отделом проекту, церковно-областной суд (задуманный в связи с планируемой реформой церковного управления и формированием митрополичьих округов) должен был состоять из трех епископов, четырех клириков и четырех мирян, избираемых областным собором на три года. Председателем этого суда должен быть архиерей, избираемый судом из числа своих членов. Особо был поставлен вопрос о составе суда в случае рассмотрения дела по обвинению епископа. Митрополит Сергий сделал замечание, что по канонам^[457] епископа могут судить только 12 епископов, и высказался за необходимость определения минимального числа для настоящего времени:

Епископа судят епископы всей области, и, во всяком случае, не менее 12 епископов. Тогда, может быть, было легко собрать такое число епископов, т. к. епископов было много. В настоящее время собрать 12 епископов трудно – препятствием послужит самое расстояние, мало и епископов, так что придется собирать епископов из разных округов^[458].

В результате Отдел счел минимально необходимым участие трех епископов в суде.

Наконец, Высший церковный суд должен был включать в свой состав четырех архиереев, трех клириков и трех мирян, избираемых Всероссийским Поместным Собором на срок до созыва следующего Собора.

Обсудив устройство судебных инстанций, Отдел стал рассматривать положения о духовных следователях. Напомним, что именно на институт духовных следователей архиереи в своих Отзывах возлагали надежды как на меру, которая должна улучшить работу суда. Однако в новых условиях создание этого института, требовавшего определенных денежных расходов, выглядело весьма проблематично. Согласно проекту, должность духовного следователя не должна была совмещаться ни с какими должностями по церковно-административному управлению и была выборной. Духовные следователи не должны были состоять членами суда, хотя проведение следствия могло быть поручено и члену суда. Было решено, что духовные следователи избираются на три года и должны иметь образование не ниже среднего. Обсуждался вопрос о материальном положении следователей. Здесь интересно мнение митрополита Сергия:

Пожелание, чтобы судьями были лица, совершенно независимые во всех отношениях, в частности и в материальном, признано не осуществимым, и поэтому Отделом допущено, чтобы судьи занимали места приходских священников, необходимо такую же уступку сделать и в отношении к духовным следователям^[459].

Завершение работы над докладом церковного суда

Далее Отдел перешел к рассмотрению положений о канцелярии судебных мест. Были рассмотрены главы, включающие отчетность по церковно-судебному управлению, порядок сношения церковно-судебных мест и должностных лиц, порядок выбора судей. Проект предусматривал положение о том, что судьи могут быть уволены только по суду. Обсуждались и статьи о правах и преимуществах судей, о надзоре за церковно-судебными установлениями и должностными лицами, об ответственности должностных лиц церковно-судебных установлений, о взысканиях дисциплинарных, о порядке дисциплинарного производства. Всего было рассмотрено 114 статей. Работа по рассмотрению проекта была закончена в декабре 1917 г. На Собор решено было вынести Общие основания, а не текст Устава в полном объеме^[460].

Работа по выработке доклада «Об устройстве церковного суда» была возобновлена в марте 1918 г., после рождественских каникул^[461]. Были определены докладчики: А.Г. Чагадаев, член Пермского окружного суда И.С. Стахиев, В.В. Радзимовский. 12 марта текст доклада был утвержден Отделом, 8 апреля 1918 г. Соборный Совет принял решение напечатать доклад и поставить на обсуждение Собора^[462].

Устав о церковных наказаниях (Церковно-карательный устав)

На заседаниях с марта по июнь Отдел рассматривал постатейно Устав о церковных наказаниях, в основе которого лежал документ, составленный А.П. Пилкиным в ходе работы Предсоборного Совещания^[463]. При составлении Устава А.П. Пилкин опирался на Устав духовных консисторий и Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, из которого Законом 14 марта 1906 г. были изъяты многие статьи, относящиеся к преступлениям против веры^[464]. Эти статьи, по которым государство уже не наказывало, были перенесены в новый Устав.

Устав давал перечень преступлений, по которым миряне и духовные лица подлежали церковному суду. Устав не содержал отсылок к церковным канонам, хотя многие положения Устава могли найти подкрепление в каноническом материале. Но некоторых видов преступлений каноны не знают, например, «открытый безнравственный образ жизни».

Исправления, внесенные Отделом в проект, носили преимущественно редакционный характер^[465]. В необходимых случаях привлекались и члены других соборных отделов. Так, при рассмотрении 23 июля 1918 г. отделения, посвященного преступлениям против монашества, присутствовали представители Отдела о монашестве епископ Старицкий Серафим (Александров), епископ Охтенский Симон (Шлеев) и В.Г. Добронравов.

Проблема лишенных сана

В связи с рассмотрением Устава о церковных наказаниях 29 мая 1918 г. обсуждалась тема о восстановлении в священном сане лиц, лишенных сана по суду. В дискуссии принимали участие и члены Отдела о церковной дисциплине.

Были поставлены следующие вопросы: если решение суда о лишении сана состоялось, может ли оно быть отменено? Можно ли вернуть сан раскаянием, и что делать в случаях судебной ошибки?

Профессор Пермского университета Н.Н. Фиолетов предложил обсудить,

что является существенным в акте лишения сана – преступление или приговор суда как распоряжение власти. Если признаем, что приговор суда лишает сана, то тогда трудно установить признаки снятия сана, т. к. приговор может быть ошибочным. Поэтому, как будто приходится признать, что само преступление разрушает благодать полномочия священника^[466].

Такую постановку вопроса счел недопустимой профессор МДА И.М. Громогласов. Он считал необходимым выяснить, изгладима ли благодать священства и отменяется ли ее действие решением суда. Председатель, в свою очередь, выступил против рассмотрения такого вопроса, поскольку вряд ли он может быть решен с определенностью, кроме того,

едва ли Поместный Собор правомочен решать догматический вопрос о изгладимости или неизгладимости благодати^[467].

По мнению митрополита Сергия, обсуждению подлежал вопрос о запрещении в церковном служении. При такой постановке

легко разрешается вопрос, когда была ошибка в приговоре суда. Что касается тех случаев, в которых наблюдается раскаяние в совершенном преступлении, то к ним можно подходить не с догматической точки зрения, а с точки зрения церковной экономии или душеспасительства. Эти случаи в церковной практике разрешаются отрицательно^[468].

Однако профессор Громогласов настаивал, что вопрос не может быть решен без ясного понимания изгладимости или неизгладимости священства:

Если разделим католическое учение, что благодать священства неизгладима и признаем, что лишение сана только связывает проявление благодати, то тогда остается решить вопрос о том, возможно ли вновь даровать право действования по благодати священства лицу, в котором эта благодать приговором духовного суда была лишь связана. Если же признали, что благодать священства изглаживается по приговору о лишении сана, то тогда неизбежно приходиться решать вопрос о допустимости вторичного рукоположения, что является актом неслыханным.

Нельзя допустить, что сан снимается преступлением. Конечно, является вопрос, лишается ли священник благодатных полномочий, когда допущена судебная ошибка. Нужно признать, что формально он лишается сана, хотя реально может быть нет^[469].

И.М. Громогласов предлагал рассмотреть вопросы: 1) изгладима ли благодать; 2) возможно ли возвращение сана; 3) что происходит в случае ошибочного решения суда. Он подтвердил, что в церковной практике не найдется обоснования восстановления сана после раскаяния священника. Следовательно, речь может идти только о том случае, когда лишение сана произошло в результате судебной ошибки.

И.С. Стахиев и законоучитель из Саратовской епархии священник М.Ф. Марин настаивали на том, что лишение сана – дело рук человеческих, не является таинством и может быть отменено.

Громогласову поручили подготовить доклад по вопросу о неизгладимости священства, который был заслушан на 33 заседании Отдела и обсуждался в марте 1918 г. на 35 и 36 заседаниях.

Докладчик указал, что положение о неизгладимости священства было сформулировано на Тридентском соборе, провозгласившем анафему тем, кто говорит, что духовное лицо может быть мирянином. Далее он сделал обзор православной литературы, а также привел те тексты, которые говорят о неизгладимости священства. Так, в Исповедании Восточных Патриархов 16-й член содержит утверждение: «Налагает же крещение и неизгладимую печать, как и священство»^[470].

И.М. Громогласов отмечал, что среди православных канонистов не существует единства по этому вопросу: В.И. Экземплярский писал о неизгладимости священства, отсюда он делал вывод, что виновный может быть повергнут только пожизненному запрещению. Н.К. Соколов считал, что преступление уничтожает действие хиротонии. А.С. Павлов различал лишение сана и запрещение в священнослужении. Епископ Никодим (Милаш) также различал пожизненное запрещение и окончательное лишение сана. Н.С. Суворов трактовал запрещение и лишение сана как совершенно разные наказания: запрещение в священнослужении мера исправительная, которая может быть ослаблена, а извержение – очистительная, крайняя мера наказания.

Каноны говорят как о лишении полномочий (Анкир. 1, 2), так и запрете в священнослужении (Ап. 62; Ант. 31; VI Всел. 21).

На основании изучения канонической литературы И.М. Громогласов делал вывод о том, что можно говорить о двух формах церковного прещения – лишении сана, которое бесповоротно, и запрещении (пожизненном).

Лишенный сана утрачивает его навсегда и безвозвратно, и этим лишение сана отличается от запрещения в священнослужении, хотя бы пожизненного^[471].

Докладчик также отметил, что церковное право допускает возможность обжалования приговора о лишении сана в высших инстанциях:

Отсюда, если мы можем посмотреть на синодальные решения как на решения первой инстанции, а на Собор, как на высшую инстанцию, то формально все будет ясно. Но тогда мы должны будем допустить, что до Собора лишенные сана были еще в неопределенном состоянии, т. е. в ожидании утверждения приговора. Кроме того, если мы станем на такую точку зрения, то должны будем указать определенный порядок обжалования, т. е. указать и ту инстанцию, приговор которой будет считаться окончательным^[472].

При обсуждении доклада И. Громогласова митрополит Сергий познакомил Отдел с мнением митрополита Филарета (Дроздова) по делу епископа Феофилакта (Лопатинского)^[473]. Святитель Филарет писал, что благодать – изгладима, но низложение по неправильному суду недействительно^[474].

И.М. Громогласов, А.Г. Чагадаев и Ф.Г. Гаврилов предложили отметить, что приговор духовного суда, неправильный по существу, признается недействительным и дело о лишении сана может быть пересмотрено присутствием Высшего церковного суда. В проекте определения по вопросу об отмене решения о лишении сана говорилось:

Лица, лишенные сана правильно по существу и по форме приговорами духовных судов, ни в каком случае не могут быть восстановлены в сане.

Приговоры суда о лишении сана, неправильные по существу или по форме, могут быть пересмотрены и признаны подлежащими отмене.

Впредь до принятия Св. Собором положения об устройстве церковного суда дела о признании недействительными утвержденных Св. Правительствующим Синодом приговоров о лишении сана подлежат по уполномочию Священного Собора рассмотрению Св. Синода, который и направляет дело к новому рассмотрению, если найдет основания к отмене приговоров.

По введении в действие новых церковно-судебных установлений, указанные ‹…› дела подлежат по уполномочию Св. Собора ведению Особого присутствия Высшего церковного суда, состоящего из 3 епископов-членов сего Суда, и 9 епископов, приглашаемых по жребию Высшим Церковным Судом из числа всех архиереев Российской Церкви^[475].

Доклад был вынесен на Собор 26 июня 1918 г. Докладчиком выступал И.М. Громогласов. Доклад не вызвал бурной дискуссии, так как епископ Старицкий Серафим (Александров) предложил не обсуждать вопрос о «неизгладимости хиротонии», а понимать данный вопрос как пересмотр неправильного решения суда^[476]. П.И. Астров предложил уточнить срок, в который может быть обжалован приговор, в результате чего появилась поправка, предполагающая особое решение Собора о сроке подачи ходатайств о пересмотре^[477].

15 августа 1918 г. Собор вынес Определение «О возможности восстановлении в священном сане лиц, лишенных сана по суду», которое соответствовало первым трем пунктам решения Отделов. Согласно 2 пункту Определения,

приговоры суда о лишении священного сана, признанные Высшим церковным судом неправильными по существу или по форме, подлежат пересмотру и могут быть отменены за признанием их недействительными.

Лишенным сана до открытия Священного собора предоставлялось право