Рыбнинск
20 июля 2018 года
В кабинете, несмотря на настежь распахнутые окна, было душно, а из коридора тянуло запахом краски. В старинном, но крепком здании, где разместился Следственный комитет, вовсю шел ремонт – перестилали полы, меняли износившуюся с годами проводку, обновляли стены. Готовые к установке кондиционеры, на которые с вожделением смотрели сотрудники, не успевшие уйти в отпуск и изнемогающие от жары, громоздились в подсобке. Завхоз грозился на следующей неделе вызвать монтажную бригаду. А пока приходилось спасаться видавшим виды вентилятором и сквозняками.
– Ну что, товарищ майор! – Мой помощник Слава Курочкин захлопнул папку и с удовольствием потянулся. – Будем считать эту рабочую неделю успешно завершенной? Дело по разбою в Калитовке я подготовил, в понедельник передам в прокуратуру. А нас ждет отличная рыбалка и мамины фирменные пирожки. С капустой и яблоками…
Улыбаясь в предвкушении домашних деликатесов, Славка взлохматил свои и без того непослушные, торчащие во все стороны вихры. А ведь совсем недавно, накануне квалификационной аттестации, я гонял его в парикмахерскую подстричься, чтобы предстать перед комиссией в приличном виде. С Курочкиным мы работали вместе почти два года. Внимательный и вдумчивый, несмотря на свой несерьезный вид, он все схватывал на лету и проявлял смекалку, которую и у более опытных коллег не всегда встретишь. Поэтому, когда начальство представило меня на повышение, я настоял, чтобы Слава после внеочередной аттестации из стажеров перешел в полноценные следователи, оставаясь в моем подчинении. В нашем деле важно, чтобы в команде были слаженность и доверие.
– Ты как кот в предчувствии сметаны, смотри не лопни от удовольствия, – подтрунил я над юношей.
Хотя давно запланированная поездка на дачу к его родителям на выходные меня тоже вдохновляла. Психологи, наверное, сказали бы, что общением с Курочкиными я подменял отсутствие собственного семейного гнезда и оборванные раз и навсегда отношения с близкими родственниками. Но я действительно любил и Петра, и Лидию, и самого Славку как родных и отдыхал у них душой и телом. Со своими родителями я практически не общался со времени окончания школы. Слишком сильна была обида из-за неблаговидного поступка отца, который, противясь моим занятиям в секции по борьбе, написал кляузу на тренера. Я даже уехал подальше от родного города, чтобы не пересекаться с ними.
После давнего развода, случившегося еще в юности, мои связи с противоположным полом, как правило, были недолгими и необременительными. С последней пассией, Миланой, я расстался месяц назад. Вообще-то по паспорту она была Людмила, сокращенно – Мила, но предпочитала, чтобы ее звали более звучным именем. Роман с ней я закрутил от безысходности, из желания вызвать ревность у той, в которую был безнадежно влюблен. И рассчитывал просто на приятное времяпрепровождение, хоть и понимал, что это несколько эгоистично с моей стороны. Как всякий мужчина, который всего лишь притворяется влюбленным, я старался радовать девушку милыми пустяками, таскался с ней по вечеринкам, что удавалось редко, учитывая характер моей работы. Но Мила оказалась хваткой и всеми силами пыталась затащить меня в загс. Не думаю, что она действительно испытывала ко мне столь трепетные чувства, скорее видела шанс обрести статус замужней дамы – и для этого сочинила себе историю о взаимной любви. В итоге все закончилось скандалом в духе водевиля – со слезами, разбитой посудой и проклятиями в мой адрес. Я даже испытывал какую-то вину перед Миланой, которая строила серьезные планы на мой счет. Но, увы, я сразу понимал, что у нас ничего не сложится, и действительно, вытравить чувства к другой не получилось. Разлука только усиливала их, превращая в затяжную болезнь, которая свила прочное гнездо в душе. Так что моя семья на сегодня состояла из одноглазого и бесхвостого кота, подобранного как-то зимой на улице и названного в честь известного адмирала – за живучесть и боевой характер.
– Так, давай сейчас заскочим ко мне, покормим Нельсона и захватим вещи и удочки. Ты же знаешь, мой питомец строг и привередлив, сидеть один дома без вкусняшек не станет.
С этими словами я поднялся из-за стола, распрямляя затекшие от долгого сидения плечи. И в это время зазвонил стационарный телефон, обшарпанный, с кнопочным набором и треснувшим в двух местах корпусом. Именно по нему в отделение обычно звонил дежурный, сообщая об очередном происшествии, или начальство – тут диапазон причин был непредсказуем. И хотя Курочкин жестами и гримасами призывал меня не брать трубку, я все же ответил:
– Майор Савельев слушает.
Раскатистый бас полковника Чудакова был слышен на весь кабинет:
– Рад, что застал тебя на месте, Савельев. Давай-ка бегом ко мне.
Все еще надеясь, что вызов к начальству – просто досадное недоразумение, я бросил Славе ключи от своей машины и поспешил на ковер, стараясь не задеть свежепокрашенные стены и не споткнуться об оставленные рабочими ведра и стремянки.
Но строгий и одновременно извиняющийся взгляд полковника из-под очков в тонкой металлической оправе не предвещал ничего хорошего.
– Понимаю, Игорь Анатольевич, что конец недели, да и профиль не по вашему отделу, но дело такое, деликатное. Украдена картина, какая-то семейная реликвия. Мне уже из мэрии звонили, из областного министерства здравоохранения. Просили нас пособить местному УВД, разобраться, совет правильный дать. Потерпевший – известный врач, мэру нашему какую-то мудреную операцию весной делал на ноге. Вот к нему и внимание повышенное. Да и свидетели там тоже не простые люди. В общем, сгоняй по-быстрому, посмотри, что да как. Знаю, что вы с Курочкиным на дачу собирались, так это вам по пути. – Виктор Ильич сверился с блокнотом и вырвал из него листок. – Деревня Леськово, километров сорок отсюда, на берегу водохранилища. Вот, держи адрес и телефон дознавателя. Там тебя ждут. Они уже первичную работу провели, вроде даже подозреваемые есть. Проверишь и отзвонишься мне с места, а потом езжайте на свою рыбалку.
Что ж, приказы начальства не обсуждаются, особенно если ты только что получил очередное звание и должность старшего следователя по особо важным делам. Полковника, опытного сыскаря и хорошего руководителя, я уважал и понимал, что по пустякам он гонять своих сотрудников не станет. Несмотря на то что уже второй год Чудаков собирался выйти на пенсию (но достойную замену ему, видимо, в верхах пока не могли подобрать), он ко всему относился по-прежнему с профессиональной хваткой, а о подчиненных заботился как о членах одной большой семьи. Поэтому его приказы исполнялись всеми беспрекословно и четко. Уже в дверях я услышал, как за спиной раздался телефонный звонок. Эх, не к добру…
– Савельев, вернись, – окликнул меня Чудаков. – Это из Леськово, туды их в качель. Как раз по твою душу. У них там труп одного из подозреваемых в краже всплыл…
– Как всплыл?
– В самом прямом смысле, из воды всплыл. А почему – вот вы заодно и разберетесь. Час от часу не легче…
И мой начальник тяжело вздохнул, понимая, что выходные его тоже ждут неспокойные.
Гугл-карта показывала, что нужная деревня действительно была недалеко от дома Славкиных родителей. Так, небольшой крюк километров в десять-пятнадцать. Поэтому мы с Курочкиным хоть и повздыхали, но отправились выполнять неожиданное задание, еще не зная, какую цепочку самых непредсказуемых встреч и событий это за собой потянет.
Рыбнинск
2 июля 2018 года
За окнами мастерской, выходящими на Крестовую улицу, вязким маревом растекался полуденный зной. Прохожие спешили перейти на ту сторону, где легкая тень от малоэтажных отреставрированных зданий создавала иллюзию спасения от слепящего солнца. Их было немного, так как все, кто мог, уехали на дачи, разбросанные по берегам водохранилища, а отдельные счастливчики и вовсе на южные моря. Переносить небывалую жару в городе становилось все труднее. Оставшиеся же в любую свободную минуту тоже тянулись к воде, на набережную и городской пляж.
Бросив последний взгляд на привычную картину, я опустила жалюзи, задумчиво провела пальцем по металлическим пластинкам и, стряхнув оцепенение, повернулась к Ниночке, терпеливо стоявшей в дверях.
– Кир, ты как будто навсегда уезжаешь. – Подруга тряхнула светлыми кудряшками, обрамлявшими ее круглое улыбчивое лицо. – Хватит уже прощаться со своим обиталищем. Я бы, например, все сейчас отдала за возможность пожить на природе, у реки! А то в квартире духота, как в печке. Никак не уговорю мужа установить кондиционер. Ему все недосуг. Увы, не всем так повезло с работой, как некоторым талантливым дизайнерам.
Ниночка задорно засмеялась и, подхватив меня под руку, потащила в прихожую, где стояли собранные в дорогу сумки и этюдник.
Я невольно залюбовалась этой миловидной блондинкой с соблазнительными формами, в модном сарафане с цветочным принтом, словно сошедшей с картин Кустодиева.
– Сейчас Аркаша подъедет. – Девушка посмотрела на часики на запястье, потом сверилась с большими настенными часами. – Обычно он точен, если опять не задержался по делам своего совета. У него же теперь прибавилось забот после открытия костела.
На этих словах Ниночка запнулась и виновато посмотрела на меня. Ей явно не хотелось лишний раз напоминать о трагических событиях, случившихся со мной в начале прошлого лета, которые, собственно, и послужили сейчас мотивом для отъезда – пусть и временного – из дома.
Год назад здесь, в старинном купеческом особняке, в моей мастерской была убита молодая соседка, приходившая поливать цветы в мое отсутствие, а потом и на меня было совершено покушение. В мою спокойную и размеренную жизнь вихрем ворвался красавец – поляк Борис Левандовский, вскруживший мне голову. Увы, он оказался не ученым, а охотником за ценностями, похищенными из костела, в котором я как раз реставрировала витражи. Старинный клад был тесным образом связан с историей моей семьи, а Борис, спасая меня при очередном покушении, трагически погиб [6].
– Нинуль, все нормально, мы же не раз говорили, что жизнь продолжается, что мне пора переключиться и сменить обстановку. Эти стены стали на меня давить. А заказ доктора Круглова пришелся как нельзя кстати, не дал раскиснуть.
Я взяла сумку с ноутбуком и этюдник, бросив последний взгляд в зеркало. Отражение было вполне удовлетворительным – я немного поправилась и перестала напоминать ходячий скелет, волосы, коротко состриженные после нападения на меня, давно отросли и позволили вернуться к прежнему образу, хотя в легком хлопковом комбинезоне я все равно походила на подростка. На фоне румяной и пышущей здоровьем Нины мои бледность и худоба выглядели болезненными, а потухший взгляд выдавал все еще подавленное состояние. Телесные раны зажили, а душевные продолжали саднить. Еще и человек, которого я искренне считала близким другом и на чью поддержку надеялась, неожиданно исчез из моей жизни, что выглядело как предательство.
И все же Нина права – мне очень подфартило с этим заказом, который почти весь год отвлекал меня от грустных мыслей, а теперь давал возможность покинуть душный и пыльный город и переселиться в дачный поселок у реки.
Мой клиент, преуспевающий врач-ортопед Олег Круглов, прошлой весной приобрел загородный дом. Само строение из финского бруса было эффектным, добротным и не требовало очень серьезных переделок. С основными строительными работами закончили к концу осени. А вот интерьер заказчик хотел видеть особенным, индивидуальным, отвечающим его с женой вкусам и потребностям. Хозяева задумали воссоздать атмосферу провинциальной русской усадьбы, такой, как ее представляют в книгах русских классиков – Чехова, Бунина, Тургенева. Идея мне понравилась, я люблю в проектах следовать традициям, не занимаясь исторической реконструкцией, а придавая настроение – материалами, деталями, правильно подобранной мебелью и аксессуарами.
Кругловы меня не торопили, и мы решили зиму посвятить согласованию общей концепции и отдельных эскизов, подбору основных материалов. Тем более что глава семейства то и дело уезжал на всякие симпозиумы и конференции. Отделочные работы заняли всю весну и близились к концу, впереди был волнующий этап декорирования и обстановки. И тут мы столкнулись с одной небольшой проблемой. Договор с заказчиком предусматривал мой регулярный авторский надзор за всем процессом воплощения проекта в жизнь. Весной мы вместе наведывались на объект еженедельно, а теперь Олег и Ирина настаивали, чтобы контроль был постоянным, и, дабы я не проделывала ежедневно сорокакилометровый путь туда и обратно, сняли мне дачу по соседству со своим новым домом. Тот факт, что они отказались вычесть стоимость аренды из моего гонорара, объявив это необходимым «бонусом», и жара, делавшая жизнь в городе утомительной и некомфортной, убедили меня в разумности переезда.
– Вот и правильно, – пропела подруга. – Возвращайся к нормальной жизни. Хватит сидеть затворницей и питаться бутербродами. Будешь там творожок деревенский брать, молочко парное, бульончик, опять же, из свежей курочки, ягоды разные – расцветешь. И мы с Аркашей к тебе наведываться станем по выходным. А то после свадьбы никуда еще не выезжали, все дела-заботы.
Хоть что-то в прошлогодней истории было радостным – это знакомство руководителя студенческого клуба, а теперь заведующего культурным центром в старинном костеле Аркадия Мельникова с моей школьной подругой, волонтером «Красного Креста» Ниной Остапенко. Мгновенно вспыхнувший между ними огонек перерос в настоящее чувство, и уже через полгода мы гуляли на их свадьбе, а Ниночка наконец сменила бесконечные разъезды по горячим точкам на более спокойный образ жизни, занялась обустройством семейного гнездышка в нашем городке. Так судьба снова свела нас, москвичек, друживших с первого класса, в небольшом Рыбнинске.
– Нин, ты не жалеешь, что осталась здесь, в провинции? Не скучаешь по прежней жизни?
О проекте
О подписке