Иногда мучители давали небольшую передышку и занимались «душеспасительными» беседами, пытаясь убедить узника в ложности христианской веры. В такие дни хотя бы можно было поесть и немного передохнуть от пыток.

– Тебе оставят жизнь, только если ты будешь покорным, – говорил во время таких бесед Юсуф-бей. – Твой брат вырос и скоро станет претендентом на трон Валахии. Ты оказался не у дел. У тебя есть совсем немного времени, чтобы опередить Раду. Если ты согласишься принять ислам, принесешь клятву верности, ты сможешь рассчитывать на власть. Иначе – тебя ждет смерть.

– Трон Валахии принадлежит моему отцу, затем его унаследует Мирча. Я никогда не пойду против них. Сначала вы убеждаете отречься от веры, затем выступить против отца. Что вы предложите завтра?

– А если бы престол был свободен?

– Но это не так. Мой отец заключил с вами новый договор, неужели султану этого мало? Почему он хочет, чтобы сыновья пошли против отца?

Юсуф-бей так и не ответил на эти вопросы. Ушел. А вскоре камеру, где находился Влад, посетил еще один гость.

– Влад!

– Раду?!

Это действительно был Раду, но брат не узнал его в первый момент. За время разлуки парень вырос, стал еще красивее, но был одет в турецкое платье и от этого казался чужим. И все же это был любимый маленький братишка Влада. Они обнялись, сели рядом и только тогда Влад заметил печать горя на его хорошеньком, почти детском личике.

– Что случилось?

Но Раду уже не надо было отвечать на этот вопрос. Дракула вспомнил вчерашний разговор с Юсуф-беем и почувствовал, как холодеет от предчувствия страшной беды.

– Отец? – спросил он, не узнав своего голоса.

– И отец… и Мирча…

Влад воспринял весть со странным спокойствием, только гладил брата по волосам, успокаивая его, а потом Раду рассказал о самом страшном.

– Трансильванский воевода был разгневан тем, что отец заключил мир с нами…

Он так и сказал «с нами», но Влад не стал поправлять его, понимая, что Раду и душой и телом принадлежал султану, да сейчас это не имело значения.

– Хуньяди организовал карательную экспедицию с одной только целью – сместить отца. Около Тырговиште был бой, Мирча погиб, прикрывая отступление отца, отцу удалось бежать, но Хуньяди настиг его где-то в районе Снагова, и он погиб…

– Убит?

– Точно не известно. Говорят, сгинул в болотах. Но то, что он мертв, не вызывает сомнений.

Тоска пришла позже, она навсегда поселилась в сердце, но в первый момент Влад не чувствовал ничего. Это была сухая констатация фактов, признание очевидного.

– Влад, прими ислам. Мы братья, мы должны быть вместе. Больше у нас никого не осталось.

– Тебя за этим и послали сюда?

– Влад!

– Прости. Ты прав, Раду, нашей семьи больше нет. Но скажи, кто будет молиться за души отца и Мирчи? Кто будет молить Господа с миром упокоить их? Если я отрекусь от православия, я предам отца, который воспитал меня в этой вере, предам брата.

– Но тебя же убьют!

– Значит, я встречусь с ними на небесах.

– Ты плохой! Плохой! – он набросился на брата с кулаками, осыпая градом ударов и рыдая в голос. – У меня только ты есть! Я только тебя люблю! Я все время о тебе думаю! Не бросай меня! Мне страшно здесь! Плохо!

Влад не мог говорить. Раду рыдал, уткнувшись в его плечо, он тоже хотел плакать вместе с ним, но слез не было, только пустота в груди, словно от него самого осталась только оболочка – еще живая, но уже лишившаяся души. Вскоре Раду выбежал из камеры, и, глядя ему вслед, брат подумал, что видит его последний раз в жизни.

Но предчувствие обмануло. Дракула вновь встретил брата через несколько месяцев в Адрианополе, при дворе султана. Колесо фортуны повернулось, предвещая удачу, гнев сильных мира сего сменился на милость… Измученного узника доставили во дворец, нарядили в парадные одежды, стали обращаться с почтением, вновь величая «дорогим гостем». Влад встретился с братом, и вскоре они предстали перед Мурадом II, в то время вернувшим себе турецкий трон. Правитель империи неожиданно сообщил, что отныне сыновья Дракула свободны и вольны поступать, как им заблагорассудится. Раду немедленно изъявил желание остаться при дворе, а Влад не знал, что делать дальше. На родину возвращаться было нельзя – ставленник Хуньяди, князь Владислав II, убил бы его, как убил брата и отца, а оставаться в Турции Влад не хотел, да и не мог. Он отстоял свое право на веру отцов, а христианин не мог рассчитывать на карьеру при дворе султана.

Мурад неожиданно приказал всем покинуть зал, пожелав остаться наедине с Владом. Вышли все, включая Раду и Мехмеда. То, как Мехмед посмотрел на Раду, не оставляло сомнения в том, что они были близки. Ненависть к человеку, превратившему Раду в свою игрушку, снова вспыхнула в сердце, но Влад подавил ее. Ненависть была роскошью тех, кто обладал реальной силой…

– Я очень недоволен, что ты не перешел в истинную веру, – негромко заговорил Мурад. – Но я вижу перед собой человека, пусть и заблуждающегося, однако сильного духом и способного служить своему благодетелю. Буду с тобой откровенен. Я полностью доверяю Раду и рад был бы видеть его на престоле Валахии, он уже знает, что ему обещан трон. Увы, сейчас он слишком мал, а ребенок не может бороться за власть. Но ждать нельзя! Твой отец был неважным союзником, он петлял, как лисица, метался между двух огней, из-за своей слабости не решаясь сделать окончательный выбор. Все это так, но Дракул был моим вассалом, а нынешний валашский князь служит Хуньяди. Баланс сил сместился в сторону Венгрии, и это начинает беспокоить меня. Ты проявил несгибаемую волю, а теперь настало время продемонстрировать разум. Молись своему Христу, но обещай служить мне, и тогда я помогу захватить власть в Валахии. Ты законный наследник престола, и большинство бояр поддержит тебя. Готов ли ты принять помощь из моих рук?

Дракула согласился, не раздумывая. Отец учил его, что власть надо добывать любым путем, даже получив ее из рук врага, но в тот день Владом руководили совсем другие мотивы.

Он понимал, что получил реальный шанс отомстить убийцам, и было бы преступлением отказаться от него.

Так в 1448 году Влад Дракула стал турецким кандидатом на престол Валахии. Ему дали офицерский чин и полную свободу. Пришло время ожидания. Османская империя не хотела вступать в лобовое столкновение с Венгрией и вводить на территорию Валахии свои войска, поэтому претенденту самому предстояло найти удобный случай для захвата власти и действовать самостоятельно. А пока юноша жил в Адрианополе, пытаясь налаживать связи с теми из валашских бояр, кто, как он знал, поддерживал его отца. С Раду они почти не встречались. Фаворит султана избегал брата, да и сам Влад не стремился к этим встречам.

Удобный случай представился осенью сорок восьмого года, когда Владислав II отправился в новый крестовый поход, организованный Яношем Хуньяди. Войска князя ушли из Валахии, и можно было без кровопролития занять ее трон. Бей Никополя одолжил Дракуле небольшой отряд, во главе которого, он и должен был вступить в Тырговиште. Впрочем, рассчитывать претенденту приходилось не столько на военную силу, сколько на поддержку бояр, недовольных усилением венгерского влияния в княжестве.

Перед отъездом из Адрианополя Влад простился с Раду. Их встреча была короткой и сухой. Хотя Раду исполнилось только тринадцать, он уже прекрасно понимал, что между братьями разорвалась последняя связь родства. Случилось то, о чем когда-то говорил их отец, и они превратились в конкурентов, борющихся за власть. Детство кончилось, наивные привязанности и любовь остались в прошлом…

Расчеты оказались верны, Дракула без боя вошел в Тырговиште, занял дворец, где прошло его детство. Большинство бояр покинуло город, отправившись в крестовый поход вместе с Владиславом II, а оставшиеся приняли появление нового воеводы спокойно. Князя избирали на собрании бояр, осенью сорок восьмого не было кворума, но Влад все же провозгласил себя правителем княжества, и никто не оспаривал его решения, ведь на стороне Дракулы находился отряд, данный беем Никополя, и на тот момент это была единственная военная сила, присутствовавшая в Тырговиште.

Возвращение домой оказалось мучительным. Когда новоявленный князь вступил в столицу, его переполняла радость победы, но как только он оказался в жилых покоях дворца, тоска железными клещами сжала сердце. Здесь все было связано с Мирчей. Здесь братья играли, учились, здесь, под старым дубом, принесли клятву верности. Казалось, брат был рядом, его звонкий голос мог в любой момент нарушить тишину старого сада, но лезвие смерти отсекло прошлое, нанеся глубокую рану, и оставалось лишь уповать на то, что когда-нибудь ее исцелит время.

Могила Мирчи находилась в кафедральном соборе, Дракула часто приходил туда, молился, но никак не мог представить, что его брат лежит под этой каменной плитой. Тогда воевода еще не подозревал, какую чудовищную тайну она скрывает… В соборе нашли последний приют много славных князей из рода Басараба, но здесь не было могилы воеводы Дракула. Сознание этого тяжелым камнем лежало на душе, ведь долг сына состоял в том, чтобы придать тело отца земле в соответствии с православными канонами. Когда Влад думал, что его отец остался лежать где-то в болотах, то чувствовал горечь и злость. Сын должен был найти место гибели своего отца! И должен был отомстить его убийцам!

С первого же дня пребывания у власти Влад Дракула начал расследовать обстоятельства гибели семьи. Помимо Хуньяди, в заговоре участвовали члены семьи Данешть, и прежде всего захвативший престол Владислав, а также поддерживавшие его бояре, многие знатные жители Тырговиште. Новый князь хотел честного суда, но вину сваливали на отсутствующих – тех, кто сопровождал Владислава II в походе и находился вне досягаемости правосудия. Только по прошествии времени Дракула понял, какую совершил ошибку в первый, короткий период своего правления, – он следовал велению сердца вместо того, чтобы руководствоваться разумом. Ему надо было заниматься укреплением власти, а он все силы отдавал поискам справедливости. Это рвение и стало одной из причин поражения. Знать Тырговиште боялась расследования и справедливого возмездия, а потому попыталась сместить «глубоко копавшего» князя.

Ночами Влад просматривал бумаги своего отца и князя Владислава, пытаясь понять как вести государственные дела, что значит – управлять страной. Особенно трудно было разобраться с документами, связанными с торговлей. Пошлины, налоги, разрешения и запрещения на хождение различных денежных знаков в стране, – молодой правитель и представить себе не мог, что все это входит в компетенцию князя. Ведь в юности казалось, что главная задача воеводы состоит в охране границ, создании сильной армии. Но для всего этого требовались деньги…

Время перевалило далеко за полночь, комнату освещала только одна свеча, а Дракула читал и читал бумаги – черновики писем, по которым он пытался восстановить политику своего отца. Внимание привлек один из листов, черновик письма к старейшинам Брашова. На нем не стояло даты, но было понятно, к какому времени он относился. Отец писал твердо, уверенным почерком, его рука ни разу не дрогнула, когда выводила безжалостный приговор: «Пожалуйста, пойми, что я позволил убить своих маленьких детей ради христианского мира. Для того чтобы оба: и я, и моя страна, могли продолжать существовать как вассалы императора».

Листок упал на стол. Отец приносил сыновей в жертву, прекрасно понимая, что своей поддержкой Венгрии обрекает их на смерть. Влад всегда подспудно чувствовал это, и письмо только подтвердило самые мрачные догадки. Оставшиеся до восхода солнца часы прошли трудно, но с рассветом, как тучи за окном, сомнения рассеялись. Влад понял – он не должен судить своего отца, что бы тот ни делал, как бы ни распоряжался судьбами сыновей. Отец имел на это право, ведь именно он даровал им жизнь.

А известия, присланные гонцами, были тревожными. В битве на Косовом поле, которая длилась целых три дня, Мурад II разбил армию крестоносцев, нанеся ей сокрушительное поражение. Судьба Яноша Хуньяди первое время оставалась неизвестной, трансильванского воеводы не было ни среди живых, ни среди мертвых, а его армия оказалась полностью разгромлена. Сам же султан после похорон своих погибших устроил пир на поле боя и три дня пировал среди непогребенных тел христиан. Победа турок давала Дракуле больше шансов удержаться у власти, но он испытывал не радость, а гнев. Душою князь принадлежал к стану побежденных, это были его единоверцы, над телами которых глумились неверные.

Дальнейшие события ноября сорок восьмого складывались угрожающе и для нового валашского воеводы. Когда Владислав II узнал о том, что узурпатор захватил власть в стране, он собрал остатки венгерской армии и вместо того, чтобы прийти на помощь попавшему в сербский плен Хуньяди, отправился в Валахию. Дракуле предстояло вступить с ним в сражение, чтобы на деле доказать, кому принадлежит власть в княжестве. Битва должна была состояться недалеко от Тырговиште и стать боевым крещением Влада. Ночь накануне сражения прошла неспокойно. Дракула приобрел хорошее военное образование в Турции, но полученные им знания пока оставались теорией. До рассвета он представлял все возможные варианты боя, пытался предсказать действия противника, свой ответ на них. На стороне Владислава было численное превосходство, но и он, и сам Дракула командовали чужими воинами. Прежний князь возглавлял остатки венгерской армии, новый – турецкий отряд. Испытывал ли Дракула страх перед первым в своей жизни сражением? Он не знал и сам. Его волнение и неопытность скрывались за чрезмерными расчетами, превращавшими грядущий бой в запутанную шахматную партию.

И вот, наконец, пришло холодное серенькое утро решающего сражения. Влад вскочил в седло, бодро отдал последние перед битвой распоряжения. Молодому воеводе хотелось держаться уверенно, но мысль о том, что он в сравнении со своими людьми желторотый юнец, не проливший еще ни одной капли крови, смущала его. Может быть, потому Влад слишком рьяно рвался вперед, демонстрируя свое бесстрашие, теряя всю картину боя в целом, а может быть, потому, что действовал в строгом соответствии с канонами военного искусства, очень скоро он понял, что сражение проиграно. Если бы Дракула напал на противника несколькими часами раньше, среди ночи, воспользовавшись темнотой и неразберихой, он, возможно, нанес бы ему серьезный урон. Но история не знает сослагательного наклонения, в то серенькое утро случилось то, что должно было случиться, и Дракула с остатками отряда оставил поле боя, бежав из окрестностей столицы.

Этот провал послужил хорошим уроком. Сын Дракона понял, что всегда должен нападать первым и действовать неожиданно. Говорят, будто человек навсегда запоминает первого, кто был убит им, и это событие во многом меняет отношение к жизни и смерти. Но Дракула так и не обратил внимания, кто первым пал от его руки, чьей кровью он впервые обагрил свой меч. Бой был коротким и яростным, а потом последовало бегство, во время которого некогда было думать о вечном и приходилось заботиться только о спасении собственной жизни. Это избавляло от бесплодных раздумий.

Путь изгнанника лежал в Турцию. И хотя проигравшим редко оказывали снисхождение, Влад все же вернулся в Адрианополь. Султан Мурад II был разгневан, однако не отдал распоряжения о немедленном аресте не оправдавшего его чаяний кандидата на валашский трон. Несколько дней прошли в полной неизвестности и тревоге. Бездействие было мучительно. Влад не мог сидеть на одном месте, вышел прогуляться по городу. Обычно многолюдные улицы были пустынны, – народ собрался на очередную казнь, проходившую на одной из площадей. Юноша задумчиво брел по какой-то грязной улочке, когда его едва не сбил с ног подбежавший сзади человек. Он был закутан в темный плащ и очень спешил – должно быть, на казнь, боясь пропустить самую зрелищную часть действа. Влад оттолкнул в сторону не пожелавшего даже извиниться незнакомца, но тот вцепился ему в плечо холеными, украшенными драгоценностями пальцами.

– Осторожно, Влад, за нами могут следить.

Это был Раду! Его появление оказалось таким неожиданным, но радостным. Лежавшая между ними пропасть исчезла – братья снова, как в детстве, действовали заодно. Влад и Раду долго плутали по запутанным переулкам Адрианополя, пока, наконец, не убедились, что за ними нет слежки.

– Тебя хотят бросить в тюрьму, – торопливо заговорил Раду.

– Это все Мехмед. Его отец был склонен простить тебя, но Мехмед настоял на своем. Он говорит: «Мы вырастили опасного врага империи. Мы дали ему знания, он знает, как мы ведем войну, секреты нашего военного искусства, но мы не сломили его волю, только внушили ненависть. Такому человеку нельзя оставлять жизнь. Ошибкой было доверять ему, но эту ошибку еще не поздно исправить». А еще… – нежные щеки Раду залились краской. – Еще Мехмед любит меня и хочет расчистить мне дорогу к власти. Он тоже говорил это Мураду. Я подслушал их разговор… Султан согласился с Мехмедом, сказал, что бросит тебя в темницу. Но Мехмед добьется своего и непременно тебя убьет. Ни в коем случае не возвращайся во дворец! Ты не выйдешь оттуда живым. Уезжай немедленно, не задерживайся, пока не поздно!

– Спасибо, брат.

Влад хотел обнять брата, но он выскользнул из рук золотой рыбкой. И увернувшись от объятий, начал поспешно снимать свои кольца:

– Больше у меня ничего нет, только это. Возьми, Влад, тебе нужны деньги. Нет, только ничего не говори! Возьми и беги. Теперь я больше ничего тебе не должен. Слышишь, Влад, теперь я свободен? Моя совесть чиста? Ты отпускаешь меня? Отпускаешь?

– Да.

Кольца жгли ладонь, как раскаленные уголья. Дракула смотрел на этого мальчика, которого жизнь сделала взрослым не по годам, и понимал, что сейчас, в один миг обрел и навсегда потерял брата.

– Прощай, Раду.

– Прощай, Влад, – со слезами в голосе выкрикнул он и побежал по грязному переулку.

Венгрия, королевский дворец в Буде

Свет в библиотеке горел допоздна. Король часто засиживался над фолиантами почти до рассвета, и в это время никто не смел беспокоить его. Так должна была пройти и эта ночь. Молодой монарх бережно достал с полки свое главное «сокровище» – стопку документов, посвященных разоблачениям и казням закоренелых грешников. Положив ладонь на листы бумаги, Матьяш медлил, представляя, что именно ему предстоит увидеть. Сердце забилось громче, дыхание стало прерывистым. Предвкушение наслаждения было даже более волнующим и приятным состоянием души, нежели созерцание самих гравюр. Время остановилось, реальность отступила, давая простор порочным, извращенным фантазиям…