Увы, подобные бредовые рассуждения находили отклик в людских сердцах. Все сильнее сгущались тучи над не готовой к такому повороту событий Европой. Третий рейх окреп, и тогда началось истребление людей по национальному признаку. Об участи евреев вы, конечно, слышали, – в период Второй мировой войны было уничтожено шесть миллионов человек, а в последующие несколько послевоенных десятилетий – все уцелевшие. Считается, что сейчас, как нации, евреев в Евразии не существует, но я не верю в это. Народ невозможно истребить полностью. Память сердца и зов крови всегда побеждают. Но я отвлекся. Кроме евреев были и другие народы, попавшие в число неугодных и также подвергшиеся гонениям и истреблению. Запредельная жестокость геноцида, как всегда, оправдывалась благими целями – благоденствием одной нации за счет истребления другой, неполноценной, якобы являющейся источником всех бед и несчастий. Замечу, что список неугодных народов корректировался гитлеровцами в зависимости от политической обстановки. Подход оказался достаточно гибким, ведь с самого начала было заявлено, что германский народ не образует своей расы, а состоит из представителей взаимосовместимых по крови рас. Наиболее абсурдно выглядела ситуация, сложившаяся вокруг цыган. С одной стороны, их признали недочеловеками, но в тоже время не могли отрицать их принадлежности к арийской расе. Поэтому их, в свою очередь, пытались разделить на группы по этническому признаку. Вообще, молодые люди, должен сказать, что нацистская идеология полна противоречий и как минимум не блещет логикой. Однако это не мешало и не мешает гитлеровцам убивать…

Небо за окном потемнело, подернулось облаками. Сумерки окутали гостиную и, несмотря на то, что до заката оставалась пара часов, Уилсон включил свет, словно хотел рассеять царивший в душах мрак.

– Вам интересно то, о чем я говорю? Или тема слишком сложна для восприятия?

– Пожалуйста, продолжайте, господин учитель! – голос Игора звучал взволнованно, он уже не считал Уилсона своим врагом, а, напротив, безгранично доверял каждому его слову.

– После войны, в конце 40-х – начале 50-х годов тайной полицией была проведена колоссальная работа по проверке родословных практически всех граждан оккупированной Европы. Те, у кого в роду в четырех поколениях имелись представители неугодных нацистам народов, психически больные, те, кто имел нетрадиционную сексуальную ориентацию или придерживался коммунистических взглядов, получили в наследство от истребленных евреев, желтые звезды на одежду. Население регионов, где сопротивление оккупантам не ослабевало, также было признано расово неполноценным, попав в категорию недочеловеков, как, например, случилось на нашей земле.

– Господин учитель, все, что вы рассказали – ужасно, но ведь если бы в войне победили коммунисты, было бы еще хуже. Дикие орды азиатов заполонили бы Европу, убивая всех подряд. Славяне – опасные, кровожадные дикари. Наверное, они еще хуже арийцев…

Взгляд Игора мог бы испепелить камень, но поглощенная раздумьями Ида не заметила его. Уилсон только вздохнул:

– Видишь ли, Ида, все, что вам говорят в школе, все, что я рассказываю на занятиях, – циничная ложь, не имеющая ничего общего с реальными историческими фактами. Я не разделяю коммунистическую идеологию, однако с уверенностью могу сказать – только идиоты могут сравнивать СССР с фашистской Германией, пытаясь поставить знак равенства между этими силами, а тем более утверждать, будто Сталин был хуже Гитлера. Сталин мог бы избавить мир от коричневой чумы, но чудовищная случайность или злой рок перечеркнули надежды миллионов на спасение. Ход войны изменился в последний момент. Победа русских была близка, но атомная бомба, сброшенная гитлеровцами на Москву в конце апреля 1945 года, решила все, – Гитлер победил во Второй мировой войне. Не буду углубляться в дебри геополитики, скажу лишь, что расстановка сил в мире стала такой – Европейский континент и Африка оказались во власти Германии, Китай и Юго-Восточную Азию захватила Япония, а Соединенным Штатам досталось все остальное. Гитлер так и не решился напасть на Америку, поскольку почти сразу после окончания войны американцам удалось создать атомную бомбу и восстановить паритет. Так начался период холодной войны. Германия и США обвиняли друг друга во всех смертных грехах, продолжая наращивать военную мощь. В это же время Германии удалось подчинить бывших союзников – Испанию и Италию, постепенно сконцентрировав всю власть в своих руках. Было сформировано единое языковое и экономическое пространство, а проще говоря – навязана единая общеевропейская валюта и введен запрет на использование в государственных учреждениях других, кроме немецкого, языков.

Учитель умолк, подошел к окну, и после небольшой паузы заговорил вновь:

– Вот так сложилась история. Иногда я начинаю думать, как бы мы жили, если бы победил Советский Союз. Сколько бы людей уцелело… Впрочем, хватит праздных рассуждений! СССР нет, но, якобы сохранилась коммунистическая угроза, и теперь коммунисты, они же красные террористы, они же приспешники дьявола, играют роль, которую прежде исполняли «ведьмы», негры или евреи. Сопротивление действительно существует, однако, его масштабы преувеличены в разы. Власти нужно создать образ врага, чтобы иметь возможность преследовать, пытать и убивать неугодных людей, оправдывая репрессии борьбой с терроризмом. Раньше врагов рейха уничтожали, не заботясь о соблюдении формальностей, но сейчас не сороковые года XX века, и в моду вновь вошли такие понятия, как демократия и фундаментальные права человека.

Не так давно Евразия подписала соответствующую декларацию, обязующую не применять пытки, ввела мораторий на смертную казнь и даже пошла на такой шаг, как ограничение прав тайной полиции. Если раньше гестапо арестовывало без судебного постановления, то теперь – исключительно по решению суда. Есть только один нюанс – с момента задержания до встречи с судьей проходит несколько суток, в течение которых задержанный находится в полной изоляции, и по умолчанию в это время с ним могут делать все, что угодно.

Все изменения законодательства были сделаны из-за соперничества с США – державы спорят, кто из них демократичней, стараясь перещеголять друг друга на этом поприще. Естественно, на словах. Хамелеоны! Впрочем, ныне властям приходится быть более изощренными в поводе для репрессий. Кстати, из-за постоянной критики со стороны США разговоры о недочеловеках теперь предназначены для внутреннего употребления. Желтые звезды остались, однако это не мешает построению «демократического, свободного» общества в Евразии. Сейчас оккупационные власти предпочитают говорить о терроризме, ведь это «универсальная ценность» и для Германии, и для США. Если государству угрожает чудовищное зло коммунистического терроризма, приходится в чем-то ограничивать права граждан ради их же блага. А чтобы граждане не забывали о страшной угрозе, довлеющей над ними, власти часто идут на провокации, поддерживая созданный ими миф. На какие только жертвы не пойдешь ради всеобщего спокойствия! Вы видите, что происходит вокруг. Но попробуйте заявить об этом публично, выступить в защиту политзаключенных, вас схватят, обвинят в связях с бандподпольем и будут пытать до тех пор, пока вы не признаетесь в отсутствии пыток.

– Но почему это происходит в мире? – впервые после долгого молчания задал вопрос Игор. – Почему нет людей, способных противостоять злу? Почему во времена инквизиции не нашлось достойных сильных мужчин, которые защитили бы женщин? Почему люди позволяют негодяям творить эти гадости, почему не объединяются, вступив в борьбу? Ведь хороших все равно больше, чем плохих, и потом – правда на их стороне. Почему они не побеждают?

– Эх, Игор… Справедливость не может противостоять силе. Даже если ты тысячу раз прав, тебя раздавят, как букашку, и никакой бог, никакая высшая сила не спасет тебя от расправы. Знаешь, есть такая легенда о Минотавре. Ее придумали очень давно в Древней Греции. Минотавр – это монстр, наполовину человек, наполовину бык. Он жил в подземном лабиринте, и каждый год ему в жертву приносили семь юношей и семь девушек. В отличие от реальных событий, послуживших ее основой, у этой легенды благополучный финал, как, впрочем, почти у всех легенд. Любовь оказалась сильнее смерти, и благодаря предусмотрительности любимой девушки герой сумел убить монстра и выбраться из лабиринта. Но в нашем случае важно не это, а понимание образа самого Минотавра, – он…

– Простите, господин учитель, а что было на самом деле? – не удержался от вопроса любопытный Игор.

– На самом деле жители славного острова Крит, где и происходили эти события, ежегодно забивали дубинками семь парней и семь девушек, приводя их к идолу, изображающему Минотавра. Никаких чудесных избавлений не было. И я заговорил о Минотавре потому, что он – символ безжалостной силы, уничтожающей невинных. В лабиринте Минотавра нет справедливости. Минотавру нужны жертвы – чистые, безгрешные. Таких обрекают на смерть именно потому, что их души безупречны, и так будет всегда, пока существует род людской. Минотавр – символ человеческого закона, правящего миром. Ничего нельзя изменить, нет никакой высшей справедливости, есть только черный зловонный лабиринт Минотавра, усеянный костями детей. И лучшее, что может сделать каждый, – выжить, суметь избежать смерти, не стать жертвой Минотавра. Нельзя играть с огнем и бросать вызов тому, кого не сможешь победить. И это уже не философские рассуждения, а конкретный совет тебе, Игор, и тебе, Ида. Иначе вас бросят на растерзание Минотавру, придут однажды на рассвете, как пришли за Яном. Смиритесь…

– Как можно смириться, когда Яна сейчас, в эти самые минуты, пытают?! Кто ему поможет, кто его защитит?!! Смириться… Но он же был вашим учеником, неужели вы забыли его, господин учитель? Как можно отсиживаться по углам, прятаться, отворачиваться, закрывать глаза? Мы все трусы, и у нас у всех нет совести, поэтому Яна сейчас пытают! А у него и так рука сломана. И гестаповцы подвесят его за эту руку, потому что они всегда так делают, всегда бьют по больному месту. И все это знают. Все, кто стоял во дворе, когда его уводили.

– Я говорю с тобой именно потому, что Ян был моим учеником. Я не сумел уберечь его, не рассказал рассказанного тебе. Пойми, Игор, то, что молодежь называет борьбой, – на самом деле самоубийство. Никто не может противостоять Минотавру. Невинных всегда будут сжигать на костре. Справедливости нет, а борьба с властью бессмысленна. Власть всегда побеждает. А если хочешь бросить ей вызов – выживи вопреки всему. Женись, заведи детей, много детей, воспитай их так, чтобы они тоже сумели выжить, продолжили твой род на Земле. Жизнь – это победа над Минотавром. Живи за себя и за Яна, лови каждый миг счастья, наслаждайся дарованной тебе свободой!

– А Ян в это время будет кричать от боли или задыхаться в пластиковом пакете на голове?!

– Все… – учитель, до того возбужденно меривший шагами комнату, опустился на диван. – Ты действительно плохой ученик, Игор. Ты не понял сути урока. Но здесь я бессилен, каждый сам выбирает свой путь. А я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы тебя не исключили. Надеюсь, ты тоже хотя бы немного постараешься. Если вылетишь из школы, тебя возьмут на заметку, начнут подозревать в связи с Сопротивлением. Не привлекай к себе внимания, старайся выглядеть, как все. Молчи, молчи… довольно. Я не люблю идущие по кругу разговоры. И еще… Надеюсь, вы оба понимаете, что не следует болтать посторонним о нашей беседе. Промолчите, если сможете. И помните главное, может быть, это вам пригодится, – с Минотавром нельзя бороться – от него можно только спрятаться.

Двое медленно шли по дороге, не глядя друг на друга. Говорить не хотелось. Груз несправедливости и бессилия давил на детские плечи, и хотя перед глазами расстилались океанские просторы, для обоих мир сузился, выцвел, превратившись в поблекшее фото без перспективы, с нарисованным горизонтом.

– В голове не укладывается, – наконец произнесла Ида, так и не подняв глаз на своего спутника, – как можно убивать женщин только потому, что они женщины? Как можно истреблять целые нации только потому, что они чем-то отличаются от других?! Неужели на Земле никогда не было хорошо, и все эти ужасы начались с тех пор, как появились первые люди? Почему мир так несправедливо устроен? Почему хорошие страдают, а плохие наслаждаются жизнью? А может быть, Уилсон все просто преувеличил, желая нас припугнуть, ведь не может быть такой беспросветицы?! Правда, не может, Игор?

Он не ответил, молча вышагивая рядом. Нежное лицо мальчика было серьезно, искренняя улыбка, обычно озарявшая его чудесным светом, исчезла, а серьезность преобразила, сделав взрослее. Игору и Иде давно пора было возвращаться в поселок, но оба, не сговариваясь, сошли с дороги, повернув к океанскому берегу Видеть других людей, разговаривать с ними о повседневных проблемах они не могли, – их души искали одиночества, а океан – бесконечный, вечный, всесильный, дарующий жизнь и несущий смерть, притягивал к себе и ждал.

Обрывистый берег, зеленые, покрытые легкой дымкой горы, подступающие к самой кромке воды, золотая полоска пляжа где-то далеко под ногами. Простор, от которого захватывало дух, а к горлу неожиданно подступали слезы. Бескрайний мир… свобода… вечность…

Двое застыли на краю обрыва, их взгляды были устремлены в дальнюю даль. Кричали чайки. Резкий ветер дул в лицо, безжалостно трепал волосы, а океан исподволь возвращал надежду. Игор смотрел вдаль, его глаза наполняли слезы, но не горе, не сильный ветер заставляли его плакать. Все внутри трепетало от странного, необъяснимого чувства, внезапно охватившего его. Душа взбунтовалась, отвергая несправедливость жестокого мира, и мальчику страстно захотелось жить, жить, вопреки всем бедам и несчастьям, жить, наслаждаясь каждым вздохом, каждым мгновением дарованных ему лет. Волшебная сила океана обратила скорбь в радость, сияющую радость бытия, заполнявшую весь мир… А рядом стояла Ида, такая прекрасная, нежная, светлая, и ветер играл ее вьющимися волосами.

– Посмотри вокруг, Ида, мир прекрасен, – взволнованно заговорил Игор, едва справившись с нахлынувшими чувствами. – Мир прекрасен, и невозможно, чтобы в нем торжествовало зло. Он слишком прекрасен для этого. Мы будем жить, вопреки всем бедам, будем смотреть на океан, бегать по песку у самой кромки воды и слушать, как шумят сосны. Мы будем любить. Знаешь, только сейчас я понял, как люблю здесь все, каждый клочок земли, каждую каплю дождя, каждое дерево, каждую травинку! Это не отнять и не уничтожить, это с нами – и в душе, и вокруг. Смерти нет. Мы будем жить, мы будем возрождаться снова, здесь никто не умирает, потому что мы слишком любим эту землю, и она так же сильно любит нас. Все плохое проходит, его сдувает соленый ветер. Я верю, счастье есть и мы будем счастливы. Мир прекрасен, прекрасна жизнь, и ты прекрасна, Ида, так прекрасна!

Порывистым движением Игор обнял девочку и неловко, впервые в жизни, поцеловал в губы. Для Иды это также был первый поцелуй, она смутилась, но почти сразу поняла, что хочет продлить волшебный миг, однако залившийся краской Игор уже разомкнул объятия. Он что-то сказал, но слишком тихо, – шум волн заглушил слова, а Ида так и не решилась переспросить его.