Те трое замерли в довольно нелепых позах. Принимать стойку «руки вверх!» команды не прозвучало, а самим этак-то позориться не хотелось, поэтому они замерли на полусогнутых, несколько растопырив чуть приподнятые руки, словно готовились ловить кур. Роль куры предстояло сыграть ей… однако кура оказалась довольно хищная, этого троица не ждала и пребывала в полной растерянности. Очевидно, столь активный resistance не предусматривался теми, кто их послал, не был, так сказать, заложен в их программу, и теперь они не знали, что делать.

Ну, значит, придется им подсказать.

– Сваливали бы вы отсюда, ребята, – сказала она почти дружелюбно. – Интим, как говорится, не предлагать: нет у меня нынче настроения к близкому, а тем паче – к тесному общению! Может, с другой барышней больше повезет, сговорчивей окажется.

Она ни за что не хотела, чтобы они догадались о ее подозрениях. Тем паче, может, и в самом деле ошибочка вышла, и это обычные искатели незамысловатого дармового трахен-бахена.

В любом случае – ее совет был принят.

– Ладно, – сказал второй «кожан», и она подумала, что именно этот тип у них, пожалуй, главный, а вовсе не болтливый гнусавый. – Гуляй пока.

Пока?.. Это могло значить очень многое, а могло быть простой обмолвкой и не значить ровно ничего.

Она стояла, держа их на прицеле, водя стволом от одного к другому, в любое мгновение готовая выстрелить, однако все происходило вполне корректно: «кожаны» сели в свой внедорожник – в марках автомобилей она не разбиралась совершенно, даже в эмблемах путалась, кроме, конечно, самых общеизвестных, однако все же могла отличить внедорожник от городской модели, – развернулись очень лихо, ну просто-таки на одном колесе (она предусмотрительно отступила за дерево, однако никакой подлянки при развороте не последовало). И в это мгновение в сете фар проехавшего мимо автомобиля она увидела номер машины нападавших. И… и даже горло перехватило, так потрясло ее то, что она увидела…»

«Что же она там могла такое увидеть?! – озадаченно подумала Алена Дмитриева, ставя последнюю точку в многоточии. – Да ладно, какая разница, потом что-нибудь придумаю. И кто такая – эта она, и почему за ней гнались три охломана, даже охлобуя, можно сказать, и откуда у нее вообще взялось разрешение на ношение оружия… или у нее нет разрешения?.. Нет, это все потом. Сейчас главное – отправить файл. Отправить – и собираться на милонгу!»

Если кто еще не знает… а неужели кто-то, знакомый с Аленой Дмитриевой, этого еще не знает?! – ну, предположим, нашелся такой человек, и вот нарочно для него поясняем: милонга – это такая вечеринка, где танцуют только аргентинское танго. Алена была страстной поклонницей… да что там – фанаткой этого танца, занималась им истово и не пропускала ни одной милонги, и не только не пропускала, но даже никогда не опаздывала на них, а это, согласитесь, показатель особого интереса к предмету! По-хорошему, Алене уже пора было бы начинать рыться в ворохе платьев, юбок с разрезами и без, блузочек с люрексом и без, черных колготок – в сеточку и просто ажурных, а также подбирать к платью серьги и туфли (танго-туфли… о, танго-туфли!!! Впрочем, это отдельный разговор!), – так вот, ей уже следовало бы заниматься всеми этими приятностями, однако ее задерживала суровая проза жизни. Издательство «Глобус», которое печатало детективные романы Алены Дмитриевой (а она была, вообразите, писательницей, и под таким именем миллионы, не побоимся этого слова, читателей знали ее, и даже, вообразите, находились среди этих миллионов единицы, которым ее книжки очень нравились!) срочно затребовало для рекламы ее творчества главку из очередной нетленки. К сожалению, нетленка пока еще вызревала в буйном воображении нашей героини, но не вызрела настолько, чтобы облечься словами и быть превращенной в роман. Однако отказывать издательству ведь немыслимо! Поэтому Алена немедленно упала за компьютер и быстренько – профессионализм ведь не пропьешь, тем паче, что она вообще практически не пила, – настукала одиннадцать тысяч знаков, четверть авторского листа: как раз такой объем требовался для рекламы. Теперь осталось только переслать текст по электронной почте.

Алена открыла «Outlook express», составила сообщение своей редактрисе, загрузила файл, кликнула на «Отправить сообщение», однако система почему-то тормозила. Спустя минуту на экране появилась информация об ошибке номер какой-то.

Ну, всякое бывает, Интернет штука настолько загадочная по сути своей, что, пожалуй, более логично удивляться, когда он вообще, в принципе, работает, а потому Алена сначала ничуть не озаботилась и пошла переодеваться-краситься, рассудив, что повторит попытку через пять минут. Она ее повторила и через пять, и через десять, и через пятнадцать… в общем, полчаса, отведенные на сборы, пролетели мелкой пташкою, а сообщение так и застряло в папке «Исходящие» и нипочем не хотело перемещаться в «Отправленные». Нет, что-то тут было не то, раньше «Outlook express» столь надолго никогда не зависал. Неужели что-то случилось в сети? Совершенно машинально Алена потянулась к телефону, сняла трубку… тот молчал.

Конечно, у нее была выделенная линия, то есть такое подключение к Интернету, которое позволяет выходить в сеть, не занимая телефон, однако при неисправностях на телефонной станции Интернет, увы, тоже отключался. Алена схватилась за мобильник – и спустя минуту узнала у своего провайдера, что в ее районе авария на подстанции, обещают исправить в течение суток… завтрашних суток, потому что сегодня выходной.

И в самом деле – сегодня был выходной, воскресенье заканчивалось. Завтра – то есть в понедельник… Но Алена обещала, что текст будет на столе у редакторши в понедельник к моменту ее прихода на работу, то есть к девяти утра.

А если неполадки устранят только к обеду? Или вовсе к вечеру? Звонить по мобильному в издательство и объяснять ситуацию? Но кто поверит в такое нелепое оправдание? Милая дама, которая занималась книжками Алены Дмитриевой, начитавшись криминальных романов сверх меры, воленс-ноленс сделалась несколько недоверчива и, конечно, решит, что писательница просто ничего не написала и этак вот по-детски отвирается. Сама Алена именно так и решила бы!

Ну, на самом деле в наш век развитых технологий ничего невозможного нет. Существует такая штука, как интернет-кафе. Можно зайти туда по пути на милонгу и отправить сообщение с их компьютера, заплатив какую-то незначительную денежку.

Алена мысленным взором окинула окрестности. Интернет-кафе было в «Этажах», но вместо него теперь какой-то пивной ресторан. Было на Ошарской – закрыли на ремонт. На почтамт ехать неохота, это такой крюк. Стоп… что-то мелькало в переулке сбоку от Белинки, совсем недалеко от дома… точно, вывеска у входа в какой-то подвальчик – «Интернет-кафе», а ниже сообщение о том, что заведение работает круглосуточно.

Алена скопировала свое сообщение на флэшку и глянула на часы. Да, сегодня она, к сожалению, изменит своему правилу не опаздывать на милонги, но, конечно, отправка почты задержит ее не более чем на десять-пятнадцать минут, ну никак не более!

Спустя четверть часа она печально подумала, что жизнь ее, увы, так ничему и не научила: ну вот сто раз говорила себе, что никогда нельзя загадывать наперед…

Из газеты «Пролетарий связи – за социалистическую связь», Профиздат, № 1, 1933 год.

«Связи – большевистские темпы!» – такова задача.

Выполнить эту задачу можно только путем немедленного и решительного осуществления шести исторических условий тов. Сталина.

Итак:

а) Выходит, таким образом, что нельзя уже рассчитывать больше по-старому на самотек рабочей силы. Чтобы обеспечивать промышленность рабочей силой, надо ее набирать организованным порядком, надо механизировать труд. Думать, что можно обойтись без механизации при наших темпах работы и масштабах производства, – значит, надеяться на то, что можно вычерпать море ложкой.

б) Выходит, далее, что нельзя больше терпеть текучесть рабочей силы в промышленности. Чтобы избавиться от этого зла, надо организовать зарплату по-новому и сделать состав рабочих на предприятиях более или менее постоянным.

в) Выходит, дальше, что нельзя больше терпеть обезличку в производстве. Чтобы избавиться от этого зла, надо по-новому организовать труд, надо расставить силы таким образом, чтобы каждая группа рабочих отвечала за работу, за станки, за механизмы, за качество работы.

г) Выходит, далее, что невозможно больше по-старому обходиться тем минимумом старых инженерно-технических сил, который мы наследовали от буржуазной России. Чтобы поднять нынешние темпы и масштабы производства, нужно добиться того, чтобы у рабочего класса была своя собственная производственно-техническая интеллигенция.

д) Выходит, дальше, что нельзя по-старому валить в одну кучу всех специалистов и инженерно-технические силы старой школы. Чтобы учесть изменившуюся обстановку, надо изменить нашу политику и проявить максимум заботы в отношении тех специалистов и инженерно-технических сил, которые определенно поворачивают в сторону рабочего класса.

е) Выходит, наконец, что нельзя по-старому оборачиваться на старых источниках накопления. Чтобы обеспечить дальнейшее развертывание промышленности и сельского хозяйства, нужно добиться того, чтобы пустить в дело новые источники накопления, ликвидировать бесхозяйственность, внедрить хозрасчет, снизить себестоимость и поднять внутрипромышленное накопление.

Таковы новые условия развития промышленности, требующие новых приемов работы, новых приемов руководства хозяйственным строительством.

(Сталин)

* * *

Тесное, темное (светились только мониторы, озаряя отрешенные от всего земного лица унисекса, запутавшегося во Всемирной паутине) помещение было прокурено до такой степени, что Алена закашлялась уже в дверях. Она просто люто ненавидела такие душегубки. Первым побуждением было двинуть отсюда на главпочтамт, но она просто не успела бы: по воскресеньям там закрывали в семь, а было уже без четверти. Конечно, можно завтра встать пораньше и сбегать на тот же главпочтамт к открытию, но тогда она опоздает на шейпинг, а это еще хуже, чем опоздать на милонгу. Алена не ведала, что в это мгновение судьба давала ей шанс избегнуть очень крупных неприятностей, однако этот шанс наша героиня упустила. Да ладно, чего дергаться, потерпи минуту, сказала она себе, начисто игнорируя призывы своих взбунтовавшихся бронхов, легких и трахей, а также носоглотки, зато дело будет сделано.

Подошла к утонувшему во мраке прилавку, за которым, по идее, должен был сидеть