Адриан осторожно спустился по ступенькам и вышел на рю Эглиз как раз напротив ворот старого кладбища. Приблизился к ним – да так и замер, увидев слабое бледно-зеленоватое мерцание около огораживающей кладбище стены.

Дэвэн Марсо писал, что Калиго Корней в урочный час подает о себе знак свечением, которое пробивается из-под земли. Но ведь Адриан еще не вошел на кладбище. Наверное, это обычный светлячок.

Не считается!

Адриан тяжело вздохнул, перехватил лопату одной рукой, другую просунул сквозь решетку калитки и поднял крючок, устроенный так, что калитку можно открыть и снаружи, и изнутри. Согнулся (со временем кладбищенская ограда вросла в землю, ну и калитка стала ниже, чем была лет триста назад!) и вошел в это обиталище усопших, досадуя на лунный свет и опасаясь, что из-за него не заметит сигнала. И тут словно по заказу луну прикрыло длинное облако. Но сколько Адриан ни бродил между замшелыми склепами, то и дело натыкаясь в темноте на старые могильные плиты, почти вросшие в землю, никакого свечения разглядеть не мог. Он разве что носом в землю не утыкался, чтобы лучше видеть – но все зря!

Ну конечно, ну что такое необыкновенное могло произойти на этом благочинном, благообразном кладбище Френа, где Адриан в детстве столько раз играл с соседскими мальчишками, пока их не прогонял сердитый Жан-Батист, старый сторож! Значит, Дэвэн Марсо, какой-то там прапрапредок, все-таки наврал…

Адриан уже не вспоминал, как ему только что было страшно и как он почти хотел, чтобы записи старого колдуна оказались выдумкой. Понурившись, волоча за собой лопату, он потащился к выходу, вышел с кладбища, запер за собой калитку и, заплетаясь ногой за ногу, побрел было к дороге – когда краем глаза заметил, что под самой стеной что-то мерцает.

«Светлячок еще не улетел», – подумал Адриан, оборачиваясь, и замер, изумленный, испуганный. Когда он проходил здесь в первый раз, на этом месте было всего-навсего бледное пятнышко, а сейчас… сейчас, казалось, из-под земли пробивается узкий, словно лезвие кинжала, огненный луч, острие которого окаймлено черной полосой. И этот трепещущий луч увеличивается на глазах!

Мгновение Адриан смотрел на него, а потом, потеряв от радости голову, бросился вперед. Дэвэн Марсо не соврал! Луч есть! Значит, есть и все остальное. Теперь осталось только исполнить обряд – и…

Глаза уже привыкли к темноте.

Острием лопаты Адриан нарисовал круг, разделил его на четыре сектора (север, юг, запад, восток) и встал в центр. Теперь надо медленно переступать, обходя подземный светильник против часовой стрелки, и читать слова магического заклинания.

Адриан сделал первый шажок и начал шепотом:

 
– Приди из-под земли, восстань и помоги!
Заклинаю тебя самым мрачным из всех имен,
Заклинаю самым вечным из всех имен – именем Смерти.
Свет кровавый, свет черный, свет губительный,
Открой мне то, что я желаю узнать,
Покажи то, что я желаю увидеть,
Исполни то, что я прикажу,
Отыщи для меня то, что я ищу,
Но спаси меня от силы ведьмовской,
Призови мне на помощь магический круг и…
 

Внезапно как раз там, где мерцал красноватый огонек, вспучилась и разверзлась земля.

Следующее слово застряло у Адриана в горле. Согласно наставлениям Дэвэна Марсо, нужно расширить яму лопатой, чтобы выпустить на свободу Калиго Корней, готовую повиноваться своему господину, однако из глубины самой по себе образовавшейся ямы резко пахнуло сырой гнилью, а потом оттуда взметнулись какие-то черные дурно пахнущие птичьи перья. Они закружились над ямой, и ветер, то ли поднятый их полетом, то ли налетевший невесть откуда, быстро развеял источаемое ими зловоние. В воздухе повеяло ароматом гиацинтов. На исходе зимы ими сладко благоухали все цветочные лавки Парижа, но сейчас аромат казался слишком густым, удушающим, гнилостным…

Тем временем перья вдруг свились, скрутились – и перед Адрианом оказалась черноглазая и смертельно бледная дама. Из ее черных волос тоже торчали черные птичьи перья.

Адриан был готов увидеть чуть ли не полуразложившийся труп или вообще скелет, покрытый ошметками сгнившей одежды, а потому всячески уговаривал себя не перетрусить до потери рассудка, не броситься бежать и вообще не хлопнуться в обморок, как хлопнулся некогда Гарри Поттер при встрече с дементором. Однако эта дама выглядела так, будто ее пять минут назад посадили в какой-то ящик, а теперь выпустили, поэтому она не только не разложилась – на нее даже комочка земли не налипло!

Калиго Корней (а это, конечно, была она!) смерила Адриана пристальным взглядом и, с трудом выговаривая слова, словно губы и язык отвыкли шевелиться, хрипло проговорила:

– Быть того не может… Неужто я слышу заклинание, которым запечатал мою волю Дэвэн Марсо после того как убил меня и зарыл под кладбищенской стеной?! И вот теперь его потомок явился, чтобы заставить меня – сделать что? Неужели найти мой след на плите у воды? Ну, говори! Почему же ты молчишь? Почему не произнесешь заклинание до конца? А может быть… может, ты забыл его? – В голосе ее вдруг зазвенела надежда, и Адриан вздрогнул, почувствовав опасность. Не зря Дэвэн Марсо требовал, чтобы заклинание было прочитано до конца!

Адриан уже открыл рот, чтобы выговорить последние слова, как вдруг дама громко хрипло крикнула – можно сказать, каркнула как ворона:

– Из круга выйди, силу свою потеряй, мою мне верни, слова защиты забудь!

Адриан где-то читал, что, колдуя, ни за что нельзя выходить из магического круга, чтобы силы зла не могли до тебя добраться. Однако сейчас ему так хотелось оказаться как можно дальше от этой страшной дамы, что он одним прыжком выскочил из круга. Теперь эту жуткую особу ограждает магическая черта, и выбраться наружу, переступив черту, она не сможет.

Однако напрасно Адриан надеялся! Черные волосы женщины встали дыбом, затрепетали… нет, это перья в ее волосах сделались черными воронами, которые захлопали крыльями, взвились, подняли ее над землей и… перенесли через магическую черту!

И вот она уже парит на крыльях своих птиц-волос совсем близко от Адриана и злобно хохочет, словно каркает:

– Ты забыл заклинание! Ты его забыл и никогда не вспомнишь! Теперь берегись!

Значит, Калиго Корней, Калиго Ворона, и есть та самая ведьма, о которой идет речь в заклинании и от которой надо спастись, но Адриан как дурак забыл слова!

А может, удастся сбежать от нее?..

Ведьма загораживала дорогу к дому, поэтому Адриан кинулся в кладбищенскую калитку. За спиной послышались разъяренное карканье и пронзительный свирепый визг: очевидно, вороны со своей повелительницей застряли в узкой и низкой калитке. Это дало возможность Адриану, перебежав кладбище, перевалиться через каменную ограду и, путаясь в стеблях каких-то посаженных здесь растений, промчаться по краю поля и скрыться в лесопосадках, отделяющих поле от проезжей дороги.

Опустив ведьму на землю, птицы принялись шнырять между деревьями, разыскивая беглеца. Адриан подобрал на кромке поля ком земли, запустил как можно дальше между деревьями, а еще один швырнул в другую сторону.

Как он и ожидал, птицы заметались туда-сюда, а Адриан тем временем вынырнул из лесопосадок и, в несколько прыжков одолев узкую полосу пахоты, перемахнул через каменный забор школы верховой езды. Подскочив к закрытым на ночь деревянным воротам конюшни, он плюхнулся на землю, прополз под ними и заметался между денниками^[8].

Все они были заняты. Лошади спали: какие-то – свесив голову через загородку, другие – упершись в стенку лбом, некоторые – улегшись на охапку сена. Когда Адриан ворвался в конюшни, несколько животных вскинулись и принялись нервно перебирать ногами. Крепче всех спал серый конек, на загородке которого висела табличка с его именем: «Бруйяр».

Адриан, снова рухнув на пол, прополз под загородкой в этот денник и шмыгнул в задний угол. Вообще-то подходить к лошади сзади опасно: может испугаться и так садануть копытом, что если и не убьет, то сильно зашибет, но честное слово: Адриан предпочел бы сейчас получить удар копытом, лишь бы избавиться от жуткого преследования. Впрочем, на всякий случай он замер и даже старался дышать как можно тише, чтобы не спугнуть конька, названного Бруйяром, похоже, из-за его серой масти^[9].

«Над воротами конюшни птицы не пролетят, ворота высокие, а снизу, по земле, они ведьму не потащат!» – отчаянно уверял себя Адриан… но когда раздался гулкий, частый, упорный стук в ворота, а потом они со скрипом разошлись, сердце его сжалось.

«Это клювы стучали! Вороны клювами вытолкнули задвижку!» – догадался Адриан, и его бросило в дрожь.

Теперь все кони топтались в денниках и громко, тревожно ржали; серый Бруйяр тоже проснулся и размахивал хвостом, иногда задевая Адриана по лицу, но тот ничего не чувствовал, а только молился, чтобы на шум прибежали сторожа, прогнали ворон и эту ужасную ведьму! Но никто не прибежал…

И вдруг на мир обрушилась полная тишина, словно не только кони, но и вообще все вокруг замерло, перестало дышать. В этой тишине раздался шум крыльев, а потом над загородкой денника, в котором прятался Адриан, появилось бледное лицо с огромными черными глазами и искривленным в жуткой улыбке ртом, и как Адриан ни вжимался в стенку, как ни пытался спрятаться за крупом неподвижно стоящего серого коня – этот взгляд и эта кривая улыбка неумолимо его настигали.

– Значит, хочешь найти мой след на плите? – прокаркала Калиго Корней. – Ну что ж, поищи. Но округа велика, не так просто ее обойти. Дай-ка я тебе помогу! – Она протянула левую руку, указывая длинным пальцем с острым черным – черным! – ногтем то на Адриана, то на замершего Бруйяра, потом простерла обе руки… пальцы скрючились как птичьи когти, изо рта вылетело черное облачко и словно прилипло к лицу Адриана… Он почувствовал, что задыхается, а потом его резко шатнуло к Бруйяру, и он ударился о коня так, что заныла каждая косточка. Ноги подкосились, Адриан начал падать и услышал резкое, короткое, испуганное ржание Бруйяра… потом страшно закружилась голова, боль скрутила тело, словно Адриана тащили за руки, за ноги и за голову в разные стороны, да еще при этом били молотком между лопатками. В глазах потемнело от боли и страха.

Кажется, он потерял сознание.