Глава 6

Дядя Ваня участковый на следующий день приехал в больницу сам, как и обещал. Вошел в палату, где их с Никиткой разместили и, кивнув на спящего мальчика, спросил шепотом:

– Ну, как он? Сильно напугался?

– Время покажет. Сейчас вот пообедал и уснул.

– Ириш, пойдем в коридор, поговорим?

– Давайте здесь, дядь Вань. Боюсь, что Никитка проснется и испугается. Боится меня отпускать, даже до туалета со мной ходит, стоит под дверью.

– Хорошо, давай здесь, – участковый кивнул, – скажи, вам есть куда уехать?

– Если только в город, ко мне в общежитие, – Иришка вздохнула, – Вы же знаете, что никого у нас больше нет.

Участковый кивнул.

– Дядь Вань, а что с ними? – Иришка не стала уточнять, о ком именно спрашивает, да участковый и сам понимал, о ком она говорит.

– Их нашли, одного в кровати, другого сидящим за столом. Отец в комнате, что за печкой, Женька за столом. Не знаю уж, кто там из них последний дрова в печь подбрасывал, наверное, все-таки, твой брат, раз уж он еще не ушел спать. Похоже на то, что не закрыл он до конца дверцу, дрова с сучками у вас, могло стрельнуть одно полено, уголек выпал, а дальше занялось все как спичка. Эксперт так, на вскидку, так сказать, сказал, что на столе самогон был разлит, так что занялось знатно. Вас с Никиткой спасло то, что спали вы с ним в самой дальней от пожара комнате.

– Она же самая ближняя к выходу, – Иришка сказала это машинально и поправила одеяло на спящем мальчике.

– Дядь Вань, мои-то документы со мной, а как с Никиткиными быть? Сгорели ведь там. Все сгорело.

– В паспортный стол надо идти. Новые делать.

Иришка кивнула:

– А еще у него ведь теперь нет никого, кроме меня. А у меня – кроме него.

И только проговорив это, Иришка поняла, осознала, что случилось сегодня ночью. Часто задышала, закрыла рот ладошкой и уставилась на участкового глазами, полными горя и осознания всего и сразу. Слезы из глаз полились сами. Участковый, который по возрасту годился ей в отцы и даже был чуть старше его, притянул девушку к себе и, обняв, погладил ее по голове:

– Ты поплачь, поплачь, девонька. Так-то вот… Да…

Иришка плакала, уткнувшись в грудь дяди Вани, плакала почти беззвучно, боясь разбудить спящего мальчика. Слезы высохли так же, внезапно, как и полились. Она теперь должна быть сильной, на ней теперь ответственность за ребенка.

Девушка отстранилась от участкового, села с прямой спиной, вздохнула полной грудью и уже спокойно произнесла:

– Я должна их опознать?

– Должна, но там нечего опознавать. Ты уж прости старика, но я сам документы подписал. Не надо тебе этого видеть. Я взрослый мужик, и то чуть в обморок там не грохнулся. Хоронить их будут в закрытых гробах.

Иришка кивнула, а участковый полез в карман и вытащил мятый конверт, протянул его девушке со словами:

– Ириша, мы вот тут с соседями собрали для вас. На похороны и вообще. Там еще сельсовет обещал помочь с организацией.

– Спасибо, – Иришка кивнула и взяла протянутый участковым конверт. Подержала в руках, затем, будто очнувшись, потянулась к тумбочке, открыла ее, расстегнула сумку, стоящую там, и сунула конверт на дно сумки. Конверт она так и не открыла.

Участковый, увидев это, лишь вздохнул. Иришка ему нравилась. Сейчас, взрослая, она была очень похожа на свою мать. Иван помнил маму девушки вот такой же молодой и худенькой. Впрочем, худенькой Татьяна всегда была. Только ростом гораздо ниже. Иришка вот взяла от матери эту стройность, а ростом в отца пошла.

Это уж потом, вернувшись из армии с женой Галиной, он узнал, что ждала Татьяна его, дурака слепого, из армии. Она ждала, а он с беременной женой приехал. И Татьяна через два месяца вышла замуж за Константина. Была ли она с ним счастлива? Наверное, да, была. Двух детей вот они в браке родили. Галина же ему только одного сына родила, не хотела больше рожать, а он так дочку хотел. Сын вот их с Галиной, вроде и его, родной, а ничегошеньки не взял от отца, вылитый мать получился.

Татьяна, дааа… Участковый крякнул смущенно, вспомнив давний эпизод из их общего с Татьяной прошлого, когда уж оба семьи свои имели. Дурак был. И как только не видел, что сохла она по нему? Чего уж теперь-то об этом вспоминать? Татьяны нет почитай уж 10 лет.

– Ириша, ты дай мне адрес своего общежития в городе. Буду в городе, заеду, навещу.

Девушка потянулась за телефоном, быстро написала адрес и отправила в сообщении. У участкового пиликнуло входящее сообщение, он крякнул и полез за телефоном в карман.

– Дядь Вань, это я Вам написала.

– А, хорошо, – он смущенно усмехнулся, – и еще, Ириш, мы вот тут подумали с моей Галиной, пока похороны и все остальное, можете у нас пожить. Вам ведь даже переночевать сейчас негде. Не в больнице же вам с Никиткой жить.

– Спасибо, дядь Вань, – Иришка кивнула.

Отца с Жекой хоронили, как и сказал участковый, в закрытых гробах. Хоронили на том же кладбище, где была похоронена мама. Иришка, увидев маму на фотографии памятника, не расплакалась. Она теперь не могла позволить себе быть слабой. Ей еще Никитку надо растить!

На похороны пришла почти вся деревня. И не потому, что так уж сильно любили этих двух пьющих мужчин, люди пришли, чтобы поддержать Иришку. Подходили, говорили дежурные слова, девушка кивала. Слез у Иришки не было. Не могла она заставить себя поплакать. Умом она понимала, что остались они с Никиткой вдвоем, а слез все равно не было. Где-то была еще мать Никитки, но где, Иришка не знала. А ведь надо ее как-то найти. Но как? Может, дядя Ваня поможет по своим каналам?

Поминальные столы были накрыты в столовой школы, но заставить себя съесть хоть что-нибудь Иришка не могла. Пила сладкий морс и следила, чтоб Никитка кушал. Мальчик все эти дни не отходил от Иришки. Если она отпускала его ладошку, держался за ее куртку.

Потом, вечером, в доме участкового и его жены, включив Никитке в большой комнате телевизор и заверив мальчика, что она здесь и никуда не уйдет, Иришка ушла на кухню к хозяевам. Дядя Ваня пил чай из большой кружки, Галина хлопотала у плиты.

– Ириша, я тут борща наварила. Будешь? – повернулась женщина к вошедшей девушке.

В животе у Иришки раздалось голодное урчание и она только сейчас почувствовала, что голодна.

– Буду, – кивнула и застыла, не зная, что делать.

– Вот и молодец, – обрадовалась Галина, – а то ты же за целый день и не съела ведь ничего. Давай-ка, присаживайся вот сюда. На-ка, вот хлебушка тебе, сметанки домашней. Совсем отощала: одни глазищи на лице остались.

Неожиданно для себя Иришка съела целую тарелку наваристого борща.

– Спасибо. Вкусно! – поблагодарила Галину и встала из-за стола с грязной тарелкой, шагнула к раковине, поставила.

– На-ка вот чаю еще сладкого! – Галина поставила на стол кружку с ароматным чаем. – Да варенье из черной смородины. Тебе сейчас силы нужны, тебе парня еще поднимать.

Услышав звуки концерта, Иришка только сейчас поняла, вспомнила, что послезавтра Новый год. У людей праздник, а тут они со своими проблемами и горем.

– Дядь Вань, теть Галь, спасибо вам за все! Мы завтра с Никиткой уедем в город. Я отпуск на работе брала, планировала Никитке в городе каникулы устроить да одежки прикупить.

– Ириша, мне тут бабы на работе собрали одежду для него. У него ж совсем ничего нет, – Галина кивнула на пакет с одеждой, стоящий в углу, – завтра глянь, может, подойдет что.

– Спасибо! – Иришка кивнула.

– Тут не много, но на первое время, – оправдывалась Галина.

– Правда, спасибо! – Иришка улыбнулась одними губами и продолжила:

– Не могу больше смотреть на это! – Иришка кивнула в окно в сторону своего дома. В свете уличного фонаря обгоревшие стены выглядели совсем уж удручающе.

– Ириша, а может с нами, стариками отпразднуете, а? – предложил участковый.

– Нет. Уедем. Я обещала Никитке. Там сейчас красиво. И город украшен, и в магазинах переливается все. Он же не видел никогда.

– Ну, да. Ну, да, – участковый покивал соглашаясь.

– Дядь Вань, Вы это, – Иришка кивнула на обгоревшие стены их дома, – я не знаю, разровняйте, что ли. Вам ведь тоже любоваться на это пожарище не очень, наверное, приятно.

– Разберемся, Ириша, – участковый кивнул, – ты точно хочешь завтра в город уехать? – он задал свой вопрос еще раз.

– Да. Точно. Уедем. Пора и честь знать, – Иришка произнесла это уверенно. Она заметила, как замирала каждый раз Галина, ожидая ее ответа. Заметила и то, как Галина вздохнула, услышав ее решительный отказ.

– Ну, раз ты так решила, z отвезу вас, – решительно произнес участковый, – тебя в общежитие-то твое пустят с дитем?

– Придется договариваться, – вздохнула Иришка, – надеюсь, что смогу уговорить. Я никого туда не водила, с вахтерами не ругалась, может, пойдут мне на уступки. Соседка моя по комнате сейчас съехала, так что места нам с Никиткой хватит.

– И отвезу, и если надо – поговорю, – повторил свою мысль участковый. – И еще, Ириш, тебе надо документы на мальчонку оформлять. Я тут, конечно, помогу, чем смогу, но…

– Дядь Вань, мне бы Дарью найти.

– Кукушку-то эту? Ну, да, надо, – согласно кивнул участковый, – ладно, я сделаю запрос. Найдем, коли еще жива.

– Ха! До что с ней будет-то? Такие, как она, долго живут! – высказалась Галина.

– Спасибо вам за все! – Иришка смущенно улыбнулась и вдруг неожиданно широко зевнула.

– Давайте уже укладываться спать! Все за сегодня устали! – скомандовала Галина.

– Я помою! – Иришка подскочила и, собрав со стола грязную посуду, шагнула к раковине.

– Еще не хватало! Кыш, спать! – шикнула на девушку хозяйка. – Сама тут все уберу. Вон Никитку уже сморило, неси, укладывай!

Иришка послушно ушла, а Галина, вздохнув девушке в след, проговорила:

– И за что девке такая судьба выпала? Нет же никогошеньки у нее на всем белом свете. Ни родителей, ни мужа. Да и кто ее теперь, с дитем то, замуж возьмет?

– Цыц! Раскудахталась тут, что наседка! – одернул Иван жену. – Как же нет никогошеньки? У нее теперь Никитка есть. И всегда был! Сама знаешь, что родному отцу он не нужен был. Хорошие же трактористы были! И сам Женька, и отец его, да вот что водка с людьми делает!

Галина покивала головой, соглашаясь с мужем, но закончила свою мысль:

– Только вот не дадут ей одной, без мужа, Никитку усыновить.

Иван встал, махнул рукой и ушел спать.

Галина лишь покачала головой и принялась мыть посуду, думая о своем. Приближались праздники, того и гляди, сын на все праздники им внука подкинет. И то, что Иришка с Никиткой завтра уедут, только радовало женщину. Сейчас они жили в комнате сына, а, ну, как свои, родные, приедут, тогда как быть?