– Ты даже не представляешь что натворила. – грозно сказал он и захлопнул дверь, усаживаясь в машину. Кровь с его тела не переставала сочиться. И только сейчас я заметила, что рана распространяется и на грудь. – Будем считать, что ты уже получила свой урок за содеянное.

Мы ехали обратно, и я заплакала, как ребенок, укрывая лицо ладонями. Когда Лука заставил меня делать ему минет, было страшно и унизительно, но не так больно, не физически. Я никогда не испытывала такой боли, не могла ничего сделать с этой накатившей истерикой.

Лука затормозил, обернулся ко мне и притянул к себе, прижимая к груди. Он запустил нос в мои волосы, шумно вдыхая запах, он не в первый раз так делал и мне это нравилось. Я оказалась в его руках, словно ребенок у матери.

– Успокойся. – приказал он. – Я никому не позволю сделать тебе больно.

– Кроме тебя? – прошептала, зарываясь лицом в его грудь, чувствуя запах силы, который успокаивал. Этот запах так быстро нашёл меня, окутал, и переломал кости обидчиков. И я была благодарна, даже не чувствуя ненависти к нему.

Он усмехнулся и, подняв мою голову, поцеловал как тогда в ванной. Я замерла, открываясь на встречу, нуждаясь в этой защите, ласке. Поцелуй был жарким, передающим мне его силы, даря умиротворение. Усадив меня обратно, он двинулся дальше. А я чувствуя стыд за то что в стрессе постоянно желаю интимной близости с ним. Ненавижу его, хочу убить, но стоит Луке на долю мгновения дать мне кусочек ласки, как мне тут же хочется погладить его стальное тело, ощутить колкость бороды, увидеть его глаза не холодными, а теплыми и ласковыми.

– Меня тошнит.

– Скоро приедем.

Ворота уже были почти как новенькие. Во дворе никого не было и я заметила, как Лука нервничает. Он вылетел из машины навстречу Захару, голову которого украшали внушительные шишки и кровавый бинт. Я не решилась выйти, вжимаясь в сиденье и успокаивая себя тем, что с тем человеком мы квиты, потому что он приставлял к моей голове дуло пистолета.

Захар что-то говорил и Лука облегченно выдохнул. Его тело тут же расслабилось, и он запустил пальцы руки в бороду, слегка слипшуюся от пыли и крови. Он зыркнул на меня, и я поняла, что пора выйти, и мне, ой как, не хотелось злить этого человека. Послушно вылезла и направилась к нему, глядя на мышцы рук, которыми он буквально пятнадцать минут назад скрутил здоровым мужикам шеи, как петухам. Я шла как щеночек, которого подобрали, это удручало.

– Иди в ванну в моей комнате, я сейчас приду. – его голос стал мягче, но глаза не обещали ничего доброго. Я молча пошла, не споря. Не было сил. Захар смотрел на мои ноги.

В ванной я быстро стащила остатки одежды, презирая, что её касались те твари. Да и она была грязной, пропитанная блевотиной и кровью. Оставшись в трусах и лифчике я села на пол, притягивая ноги к себе и обхватывая их. Меня трясло и тошнило от страха, не покидающего меня.

Какое-то время назад у меня был хороший муж, может не идеальный, но он лечил меня, когда я болела, поддерживал мои решения, был рядом. У меня были подруги… Интересно, они вспоминают обо мне? Ищут меня? Моя мама умерла от рака, а папа женился во второй раз, посвящая себя новой семье. И теперь я сидела в ванной у Дьявола, не имея ничего и никого. Меня мог каждый схватить за шиворот и размазать по капоту…

Лука пришел ко мне, предварительно сняв рубашку, в его коже ещё топорщились осколки. И мне стало больно, глядя на это. Как он мог двигаться, не морщась, делая вид, что все в порядке?

– Я могу достать их. – Он посмотрел на меня задумчиво, прикидывая в голове варианты – буду ли я выкручивать их в его теле, чтобы доставить боль. – Я аккуратно.

Сама не поняла, как это сказала, но Лука поверил. Молча достал аптечку и поставил меня на ноги. Он подал пинцет, так и не сказав ничего. Я взяла холодный предмет дрожащими руками, прикоснулась пальцами его руки, горячей и сильной. Стала вынимать осколки, один за одним, рассматривая руку, на которой уже были мелкие шрамы.

– Что значит твоя татуировка? – мне хотелось нарушить тишину, давящую на уши.

– Это Отче наш на библейском иврите. – я удивленно подняла глаза, не веря услышанному. Никогда бы не подумала, что он верующий. Дьявол, клейменный молитвой. И кто наносит на тело молитвы на иврите? Я приоткрыла рот, глядя прямо в глаза, желая чтобы он снова поцеловал меня, прижал к себе и поделился защитой. Только на сегодня. Но Лука не пошевельнулся, не сделал ни одного движения навстречу.

Когда я закончила, он принялся осматривать моё тело заново. Снова прощупал все ребра, осмотрел нос, обработал царапины обезоруживающим средством. Он делал всё машинально, точно зная что зачем делать. После чего включил воду в ванной.

– Прими ванну. – распорядился он. – Я попрошу Руни налить тебе виски и сделать сладкий тост. Выпьешь и отправляйся спать.

Он вышел из ванной стремительно, оставляя меня одну в нижнем белье в своей ванной. А мне было невыносимо быть наедине с собой и своими мыслями. Наспех, помывшись, смывая с себя этот день, я натянула его футболку, оставленную в комнате, и выскочила в поисках хозяина дома, рядом с которым сегодня я не чувствовала страха. Сегодня мне нужно было знать, что больше никто не придет за мной. Волосатые руки преследовали меня.

Возле кабинета я услышала голос Алана:

– С ними всё будет хорошо, ранения не значительные, не переживай. Майлз больше всех пострадал, но, слава богу, пуля прошла на вылет, не касаясь ничего жизненноважного. Полежит немного в больнице и выйдет здоровее прежнего.

– Я не могу не переживать, это мои люди. И мой друг. – кто-то ударил кулаком по столу, и я вздрогнула. – Если бы я был там, ничего бы не случилось.

Значит из-за меня пострадал Майлз. Потому что Лука поехал за мной. В душе стало ещё гаже.

– Ты не можешь быть в этом уверен. Всё обошлось, у нас нет потерь – Алан говорил так мягко с ним, успокаивал. – Зато с Алисой всё хорошо. Если бы ты сразу не поехал…

– Проверь, пожалуйста, чтобы там почистили всё. – устало сказал Лука. – Я не могу даже подума…Алиса,блядь!

Лука увидел меня, наверное, в отражении книжного шкафа, он так гаркнул, что я подпрыгнула. Заставила себя, несмотря на подгибающие коленки, зайти в кабинет. Моё лицо распухло, а глаза были виноватые.

– Как Майлз? – выдохнула я, спрашивая Алана.

– С ним всё будет хорошо. – вымучено улыбнувшись, ответил он, глядя на Луку, словно спрашивая его, что он может говорить, а что нет. – Как ты?

– Что ты тут делаешь? – Лука перебил его, выговаривая вопрос по слогам, закрыв глаза. Я видела сколько он делает над собой усилий, чтобы не ударить меня или, как минимум, не задать трепки. – Я сказал тебе, лечь спать.

– Не могу, мне страшно – честно сказала я. Оба мужчина сделали удивленные лица.

– Пробить ворота, предварительно отхерачив здорового мужика клюшкой не было страшно, протаранить машину каких-то вахабитов тоже не страшно, а теперь страшно? – Лука заорал как никогда прежде и меня вновь затошнило. Я поняла, что доли секунд и меня вырвет прямо здесь. Я ломанулась обратно в его комнату, надеясь, что успею в ванну.

Залетев, я припала к унитазу, чувствуя спазмы. Меня рвало. В моём теле не осталось ни воды, ни еды. Но организм всё равно выворачивался. Чьи-то руки убрали мои волосы и приподняли голову, чтобы я не захлебнулась. Запах Луки укутал меня.

– Я принесу снотворное и воду. Нужно много пить, чтобы не было обезвоживания. – сказал Алан, который тоже был тут. Слёзы снова прорвались. Я сломалась. Дьявол подхватил меня, умыл и отнёс на кровать, укладывая к себе.

– Тебе нужно поспать. – голос убаюкивал. – Алан даст снотворное и ты заснешь. Его руки заботливо гладили мои волосы. – А когда проснешься все будет позади.

Я, Алиса, слушала голос самого ненавистного мне человека и обретала умиротворение.

Майлз.

Это было не первое моё ранение. Сколько таких уже было: в грудь, спину, руки или ноги, даже считать перестал. Касательные, сквозные, почти смертельные. Разные. Алан латал и не такое, человек с руками от Бога, способный вернуть с того света даже мертвеца.

Но сегодня мне не лежалось спокойно, душу выворачивало наизнанку от информационного вакуума. Ребята Луки не выпускали меня из палаты, заставляя отдыхать и лечиться. Верные псы своего хозяина, не слушающиеся никого кроме него. А где же был сам хозяин?

Когда в разгар операции позвонил охранник, даже не Захар, Лука изменился в лице, я сразу понял:что-то случилось. Лука передал командование мне и ушёл, ничего не сказав. Он никогда так не делал, и внутри меня образовалась черная дыра, затягивая все чувства и оставляя только страх. За Алису. Потому что только из-за неё Лука мог так сорваться.

Я переживал за неё. Даже на операционном столе под лампами, глядя на лицо Алана, латающего меня, думал о ней. Что случилось, и что сделает Лука.

Её лицо, обрамленное золотым ореолом, с огромными небесными глазами и приоткрытыми пухлыми губами, с морщинкой на лбу от злости. Маленькая с изящными ручками и ножками, но такая бойкая и решительная.

Дверь открылась, и я почувствовал его присутствие до того, как увидел. Один, просто одетый в джинсы и рубашку, усталый и недовольный. Собственной персоной

– Лука Гроссерия. Он осмотрел меня, оценивая самочувствие и эмоциональный настрой. В сумерках он напоминал демона.

– Как ты, друг? – сказал он и уселся на стул напротив меня, пробегаясь взглядом по бинтам и моему гневному выражению лица. Я не стал отвечать ему, зная, что он, итак, все понимает и спрашивает ради приличия. – С Алисой все хорошо, можешь не переживать. Волнуется за твоё самочувствие.

Поднял бровь, ожидая продолжения.

– Она попыталась убежать… Неудачно. Пробила голову Захару, угнала мою машину, снесла ворота. План может быть и выгорел бы, она же не знает, что вся её одежда прочипована маячками на такие случаи. Но к её неудаче, она врезалась в машину с утырками…– Лука говорил ровно, не меняя интонации, но я слишком давно знал его, чтобы понять, что внутри него всё клокотало. – Я успел за минуту до её изнасилования.

На этот раз в его глазах блеснуло неконтролируемое пламя, разжигая его изнутри. Спрашивать какая участь постигла обидчиков не имело смысла – ответ был слишком очевиден. Лука не пощадил никого.

– Как она сейчас?

– Алан накачал её снотворным и успокоительным, она спит. Думаю, утром уже будет готова пробить голову уже мне. – мы оба грустно рассмеялись. Эта девочка могла дать фору любому мужику по силе духа, и это нравилось нам обоим. – Я думал о нашем разговоре утром.

– Я тоже. – сказал я, рассматривая свои руки, не решаясь посмотреть в глаза.

– Думаю, ты ей тоже нравишься. – глухо сказал Лука. – Когда выйдешь из больницы, если она захочет, поедет с тобой. А пока пусть поправляется под присмотром Алана, чудом остались целы ребра и органы, лицо на омлет похоже.

Я замер, не веря своим ушам, рассматривая его напряженное лицо.

– А как же ты?

Лука не ответил на мой вопрос, встал со стула, убирая его на место. Из-под рубашки выглядывал бинт. Он никогда не жаловался на боль ни физическую ни внутреннюю. С самого детства. Как-то семеро дворовых парней решили наказать его за то, кем был его отец. Подкараулили, когда он шёл один домой вечером у темного закоулка и напали все разом. Лука отбивался от них, бил железным кулаком, ломая кости противников на своем пути. Но их было больше, и они были старше и крупнее их. Было трудно справиться с ним, пока один не схватил перочинный нож и не воткнул ему его в бедро. Шпана испугалась от вида такой крови и разбежались в разные стороны. А Лука, посидев немного и набравшись сил, дошёл пешком до больницы.

– Мне нужна помощь, я не стал доставать сам, потому что не знаю как нужно правильно…

Все врачи в больнице испугались насмерть от вида пятнадцатилетнего пацана, прошедшего километр с ножом в бедре, бледного и дрожащего, но сохранившего спокойствие. Когда его нога зажила, мы собрались втроем и загнали их всех в угол. И Лука заставил каждого из них драться с ним один на один, не оставляя шансов, показывая что они стоят на самом деле.

Он с детства после смерти матери никогда не говорил, что чувствует, но мы с Аланом всегда знали. И сейчас я знал, что для него значит это решение.

– Ты принимаешь правильное решение. – сказал я, протягивая ему руку.