Так и знала. Ворье на ворье… Настоящее бедствие… Можно подумать, им жрать нечего… А если и нечего, я тут при чем? Что я есть-то буду?

– Кыш! Кыш отсюда! Уходи! – спохватилась девушка, заметив гостью. Взмахнула рукой, прогоняя, а потом, видимо посчитав это недостаточным, сдернула со стены еще один кусок ткани и замахала им, чтобы устрашающий маневр выглядел внушительнее.

Толчок, и снова полет. На этот раз прочь от поселения, вдоль обрыва, вверх, снова вниз.

Нахалка. Эгоистка… Та, пришлая, лучше. Завтра снова ее найду, пусть кормит…

Слушая ее, я удивлялась. Полету, в который меня отправили местные ягодки. Складности мыслей на первый взгляд неразумного существа. Внятности слов и отсутствию языкового барьера. Наконец, тому, что лицо девушки, радеющей за сохранность своего труда, выглядело совершенно обычным. Человеческим. В нем не было ни намека на что-то чужеродное.

Может, все это нереально и у меня банальные галлюцинации? Бред голодающего, помноженный на наркотическое действие плодов инопланетных растений?

Сделать с этим я ничего не могла и оставалась пассивным наблюдателем до тех пор, пока… Пока картинка вдруг не стала дергаться, неожиданно меняясь, словно лишившаяся целостности голопленка.

Поляна – гора. Кустики – камни. Серый лист – туманное белесое небо, ставшее совсем светлым.

Последнее задержалось перед глазами надолго. Настолько, что я поморгала, пытаясь его прогнать, и от неожиданности ощущения своего тела, о котором совершенно забыла, дернулась и села.

Голова больше не кружилась, не тошнило, чувство голода притупилось. Не исчезло, но стало менее явным. Да и я себя ощущала уже не такой уставшей. Возможно, питательных веществ в ягодах оказалось достаточно, а, возможно, сил мне придало понимание – цель, к которой я стремилась, не так уж далеко. Просто находится ниже уровня видимости.

Тянуть я не стала. Поднялась, бросив пустую канистру в расщелину между камнями. Забросила на плечи импровизированный мешок, в котором еще оставалось немного ягод. Припомнила картинку, которая привиделась моему внутреннему взору. И направилась перпендикулярно своему прежнему маршруту. Эх, надеюсь, я не заплутаю и поселение на самом деле существует…

Сомнения у меня оставались, очень уж мистическим был эффект моего завтрака. Но я все равно предпочла ему довериться, ведь нет у меня альтернативы. К тому же я прекрасно помнила папины слова: «Не проверишь – не узнаешь…»

Проверять пришлось долго – к обрыву я вышла, уже когда начало темнеть. Зато какое облегчение почувствовала, увидев огни! Вернее, светящуюся дымку, которая словно сползлась к домам и окутала их почти дневным светом.

Удивительное явление. Не менее интригующее, чем ягоды, связывающие сознания тех, кто совместно их дегустировал. Интересно, сколько еще сюрпризов преподнесет… Хм. Я ведь даже не знаю, как планета называется.

Зато теперь появился шанс это выяснить. Только для начала нужно вниз спуститься, не привлекая к себе внимания.

К счастью, сумерки еще не лишили меня возможности осмотреться в поисках тропинки, по которой рарки поднимались на плато, – не зря же «птичка» возмущалась. Да и ягоды они только здесь могли собрать. Наверное, поэтому дорога сыскалась быстро: метрах в двухстах левее места, где я подползла к обрыву, откос был не таким крутым. И на нем отчетливо просматривалась светлая полоса, похожая на серпантин.

При всем моем желании побыстрее оказаться внизу, я все же не торопилась, дождалась, когда темнота начнет поглощать окружающий мир. Лишь после этого начался утомительный спуск.

Шаг. Второй. Держать равновесие. Следить за тем, чтобы подошвы плотно вставали на плотный песок, норовящий сползти под действием силы тяжести. Дышать равномерно. Внимательно смотреть под ноги. Не пропустить поворот. Присесть, передохнуть. Новый виток…

Я потеряла счет времени, забыла о мыслях, ощущениях, обо всем, что могло отвлечь и лишить меня жизни, когда цель так близка! Ступив на траву, растущую внизу, вздохнула с облегчением, едва ли не бегом бросаясь к светлому пятну, окружающему постройки.

Добралась!

Радостная эйфория все же не до такой степени завладела мной, чтобы напрочь лишить осторожности. Бежала я отнюдь не на открытое пространство, где меня могли заметить, а в обход крайнего дома, чтобы спрятаться в его тени и растущих рядом кустах. Я ведь понимала – нельзя свое присутствие афишировать. По крайней мере, до тех пор, пока не станет ясно, как действовать дальше.

Маскируясь среди веточек, дождалась, когда стихнет неразборчивый гомон, доносившийся до меня гулом и выкриками. Подобралась ближе к дому и, прильнув к горизонтальной щели, выполняющей функции окна, с любопытством принялась рассматривать внутреннее убранство дома.

Внутри, как и снаружи, все было лаконично, просто и без излишеств. Светлые бледно-зеленые стены со штрихами более темных тонов. Полки с какой-то утварью – не то посуда, не то инструменты. Лестница, ведущая на второй этаж, – с глубокими ступенями, но узкая сама по себе. Покрытый желтой скатертью стол, за которым вполоборота ко мне сидит пожилой мужчина и, набирая ложкой из тарелки, задумчиво вкушает нечто густое, оранжевое…

Провокационного зрелища мой желудок не вынес. Жалобно застонал, забурчал, напоминая о насущных потребностях. Однако я его порыв не одобрила. Да, я почти уверена, что пища будет для меня съедобна, но вот как ее незаметно добыть?

Сглотнув слюну, продолжила смотреть, подмечая детали.

Мужчина русоволосый, с сединой на коротко остриженных висках, однако сзади сплетена тонкая косичка. Рубашка на нем простого кроя, объемная, с широкими рукавами. Штаны не менее бесформенные, темные. Лицо морщинистое, уставшее, осунувшееся, глаза полуприкрыты веками. Он даже жует, едва-едва двигая челюстями, то и дело опуская и вздергивая голову. Засыпает, видимо.

В один прекрасный момент его голова настолько сильно склонилась, что он завалился вбок и уронил ложку, испачкав скатерть. Мне не слышно, но несомненно выругался, тяжело поднялся, посмотрел на стол, вяло махнул рукой и направился к лестнице. Я же, приоткрыв от удивления рот, следила вовсе не за грузной походкой и не за тем, как пригибаются под его весом ступени, мои глаза не могли оторваться от… ушей. Они у него были заостренные!

Так вот, почему местное птиценасекомое назвало их «ушастыми»! У девушки я из-за объемных, кудрявых волос этого не заметила.

Наконец ступни, обутые в массивную обувь, исчезли из видимости. Свет погас и, кажется, даже вокруг меня стало темнее – дымка тускнела на глазах.

Почувствовав неприятный холодок, пробежавший по спине, я обернулась, всматриваясь в ночной мрак. Ничего не заметила, но воображение услужливо нарисовало инопланетных чудищ, готовых накинуться и сожрать неосторожную землянку.

Отступила, скользнула по стене рукой и заглянула за угол. Никого не обнаружив, продолжила идти вдоль дома, неосознанно прижимаясь к нему. Наверное, именно поэтому нащупала внешне ничем не привлекающую внимание, но приоткрывшуюся даже от легкого нажима дверь.

Приглашением я пренебрегать не стала. Раз дом не запирается, почему бы этим не воспользоваться? Тем более я похищать ничего не буду. Только ложку каши съем. Две. Четыре. Ладно, всю съем. Надеюсь, хозяин утром не вспомнит, что он не проявил такого завидного аппетита. Как и не обратит внимания, что воды в кувшине, стоявшем на столе у окна, тоже стало меньше.

Насытившись, я себя совсем иначе ощущать начала. Увереннее, спокойнее, оптимистичнее. Хотя и понимала – решение временное. Это сегодня мне повезло, а дальше? Где гарантия, что снова получится добыть еду? В общем, надо что-то придумать.

Надо. Вот только мозг, ошалевший от ударной дозы питательных веществ, мыслить в правильном направлении отказывался напрочь. Чувство сытости расслабляло. Не стой я сейчас на ногах, точно бы задремала, как хозяин дома. Хотелось сесть, а еще лучше лечь. Желательно на что-то мягкое. И уснуть, само собой.

Наверное, это мое счастье, что в комнате ничего похожего не наблюдалось, – подсветки в коммуникаторе хватало, чтобы в этом убедиться. Посмотрев наверх, где скрылся рарк, я решила не рисковать и поискать убежище вне дома.

Вышла на улицу и вновь оказалась под прицелом хищных глаз, следящих за мной из подступающей вплотную к домам темноты. Мнимых наверняка, но от этого не менее страшных. Да еще и звуки какие-то непривычные начали раздаваться: чавкающие, шумные, вздыхающие… Именно поэтому на полноценную разведку у меня духу не хватило. Я лишь обошла дом по периметру, выяснила, что рядом с ним имеется пристройка – трехуровневый навес, с приставленной к нему лестницей, и забралась как можно выше. Потопталась по сухой траве, накиданной толстым, неровным слоем на дощатом полу, убедилась, что я здесь одна, пробралась к самому большому вороху, упала в мягкие объятия умопомрачительно пахнущего сена и…

Уснула моментально, потому что, когда открыла глаза, было уже совсем светло. А еще уютно, приятно и расслабляюще спокойно. Надо мной в легком светящемся тумане мельтешили пылинки. Свежий воздух овевал, свободно проникая сквозь опоры конструкции, лишенной одной стены. Тихие звуки, похожие на курлыкание и мурчание одновременно, доносились откуда-то снизу.

Гряк!

Где-то за моей головой раздался резкий хлопок. Громкий, знакомый, но от этого не менее неожиданный. Такой, что я мгновенно подпрыгнула, разворачиваясь, и лишь затем сообразила, кто его издал.

– Фу ты… – запнулась, не решаясь оскорбить несомненно умеющую мыслить тварюшку. – Напугала меня!

Сидящая на толстом бревне «птичка» перебирала в воздухе волосатыми тонкими лапками и привычно широко раскрыла глаза. Заворчала, спрыгнула на сено рядом с моим мешком-футболкой и нагло сунула морду внутрь.

– Э, нет! Так не пойдет! – возмутилась я, подтаскивая мешок к себе.

Увидев, как в мягком клюве исчезает черная горошинка, поняла – хитрая бестия все же изловчилась добраться до вожделенного лакомства. Потому и я, недолго думая, вытащила ягоду и отправила в рот. Раз уж все так складывается, попробую повторить эксперимент.

Приготовилась было к новой порции тошноты, к перемещению сознания в тело странного животного… Не тут-то было. Ничего подобного не произошло. Чувствовала я себя прекрасно, а «птичка» как сидела напротив меня, так и продолжила сидеть, возмущенно сверкая глазами. И ворчать:

– Что, успела от них заразиться жадностью? Несчастная ночь прошла, а тебя не узнать. Что дальше будет? Орать на меня начнешь? Гнать куда подальше? Воровать мою мудриссу… А что с тобой говорить-то? Уже ведь своровала. Пошел процесс.

Она вздохнула и отвернулась. Я же изумленно молчала. Как-то не привыкла я к тому, что животные разговаривают. Да еще и такие обвинения предъявляют.

– Гм… – наконец взяла себя в руки. – Простите, я не знаю вашего имени…

– Вага, – с готовностью обернулась «птичка». Чернильно-зеркальная поверхность глаз сверкнула заинтересованностью. – Прогонять не будешь?

– Не буду, – подтвердила я, смиряясь с ненормальностью местного мира. – Мне бы только кое в чем разобраться.

– В чем именно? – Вага смешно перебрала нижней парой конечностей, подбираясь ко мне ближе.

– Почему я вас понимаю? И речь слышу.

– Ты дура? – бесцеремонно поинтересовалась собеседница и сама себе ответила: – Нет, бывает, конечно, но не до такой же степени… Может, просто головой ударилась, когда падала?

– Да, ударилась. И все забыла. Даже, кто я и где живу, не помню, – с готовностью подтвердила я ее версию, дополнив подробностями.

– Кто ж тебя так бросил-то? – вздохнула Вага сочувственно. – Бедный детеныш… Ведь детеныш, да?

В голосе появились такие явные требовательные интонации, словно, окажись я взрослой особью, помогать мне «птичка» бы не стала. Оттого я интенсивно и закивала, вновь соглашаясь с ее предположением.

– Вот я сразу так подумала, – похвалила себя Вага. – Тогда… – она шагнула еще ближе, покосилась на мешок, который я держала в руках, и приказала: – Мудриссу дай.

– Зачем? – насторожилась я, крепче сжимая горловину.

– Ты узнать забытое хочешь или нет? – возмутилось птиценасекомое. – Семечки сейчас переварятся, и все. Кувульдыр нашему общению. Так что давай, поторапливайся, корми меня. И сама ешь.

Семечки? Хм… Любопытно. То есть не в мякоти ягод дело, а в зародышах растений? Они – своеобразные передатчики? Как-то между собой связаны, и потому все те, кто их проглотил, оказываются на одной волне сознания в радиусе и зоне взаимодействия семян? А когда зародыши погибают, связь рвется? Ну дела…

– Так-то лучше, – похвалила меня Вага, смакуя очередную ягоду. Приподнялась, чуть распустив крылья, заглянула мне в рот и посоветовала: – Ты их не жуй, дольше проживут. И ума прибавят, раз уж у тебя его немного. Я вот всю жизнь ими питаюсь, и, видишь, какая умная. Не чета всякому ушастому ворью. Сколько мудриссы у меня перетаскали, давно уже поумнеть должны были, а они все равно глупые. Спросишь почему? А я тебе скажу. Потому, что не едят они мудриссу. И своих питомцев не кормят. И даже не проращивают. Сушат и в баночки прячут. Думаю я, эти изверги извести хочут бедные растения, чтобы я снова глупой бессловесной тварью стала… Ну что там? Все? Закончились? – сменила тему, поняв, что ягоды из мешка больше не появляются.

– Все, – солгала я, предчувствуя подвох.

– Ну тогда прощай, – деловито расправила крылья Вага. – А то я твоими подачками только аппетит раздразнила.

– Эй! – опешила я и даже остановить ее попыталась, да только поздно. Выпорхнула «птичка» из сарая быстрее, чем моя рука дотянулась до пушистого тельца.

И ведь вот что удивительно: хоть и была Вага уже далеко, а я все равно какое-то время еще слышала постепенно становящийся все тише, но несомненно тот же самый хитрый голос:

Эх ты, горе безмозглое… Надо же, не вспомнила ничего. Даже мудрисса не помогла. Так и быть, дам совет, а то ведь реально пропадешь. Никому не доверяй. А то используют тебя и пустят в расход. Повторно, судя по тому, что с тобой уже произошло. М-да, вот есть же существа, которых собственные ошибки ничему не учат…

С последним она точно ошиблась. Я с улыбкой заглянула в импровизированный мешок, убеждаясь, что пара горстей ягод все еще в моем распоряжении.

Уж не знаю, что местные обитатели с ними делают, то есть каково реальное назначение ягод. Скорее всего, способность понимать речь и даже слышать мысли после дегустации – лишь побочный эффект. Но для меня он самый важный! Лишь бы я права оказалась, ну и возможность нашла незаметно скормить ягодки какому-нибудь рарку. Хотя бы тому самому, чью кашу я вчера съела.

Была, конечно, надежда, что местные жители общаются не на своем языке, а на галактическом вайли, которому учил меня папа. Поняла же я речь девушки! Тогда и в эксперименте необходимость бы отпала. Но…

Но, как всегда, сработал закон подлости. Когда я осознала, что внизу подо мной шум и возня стали отчетливей, разгребла сухую траву и заглянула в щель. А там седовласый мужчина, ругаясь на совершенно невообразимом горловом «песнопении», которое я приняла за бурчание, перебрасывал сено в маленькие загончики. Мало того, не прошло и получаса, как в сарай заглянул еще один мужчина, однозначно моложе, но при этом имеющий чрезвычайно громкий голос. Вот тогда я окончательно убедилась – без допинга извне такую абракадабру я не осилю. И вообще! Я же не лингвист, чтобы с нуля быстро разобраться в совершенно незнакомом языке и научиться говорить.

А значит, мудрисса мне в помощь! Жаль только, инструкции к ней не прилагается. Не вышло бы, что я забиваю микроскопом гвозди, как любила говорить мама. Однако ведь даже так лучше, чем делать это голыми руками!

Вот потому я без зазрения совести снова вломилась в дом старичка, едва тот, бросив работу, ушел следом за мужчиной. Мое счастье, что двери они не запирают! Я осмотрелась, отыскивая хоть что-нибудь, куда можно было бы спрятать пару-тройку ягод, да еще и так, чтобы они с гарантией оказались съеденными. На всякий случай, хоть и рискуя, но сделала аж две «закладки»: в толстые мягкие ломти выпечки, лежащей под полотенцем на столе, и в какое-то варево, еще теплое, стоявшее на полке. Последнее не удержалась и продегустировала – желудок, едва нос унюхал умопомрачительные запахи, моментально возмутился и наверняка выдал бы меня с потрохами, если бы я его не задобрила.

Ждать, пока вернется хозяин, пришлось долго. Я за это время успела еще раз кухню-столовую осмотреть и наверх заглянуть, обнаружив там спальню и стол, заваленный бумагами. Задерживаться не стала, опасаясь поимки. Зато изучила нижний ярус сарая, где, оказывается, в загонах сидели животные, похожие на Вагу. Такие же глазастые, пушистые и многолапые. Правда, на этом сходство заканчивалось. Размер их был несравнимо больше, головы меньше, а тела гибкие, словно перекормленные змеи. И это они шумно и протяжно вздыхали, потягиваясь, почесываясь о стенки вольеров и старательно поедая сено.

И снова осторожничая, прячась в серых кустах и радуясь, что мой комбинезон так удачно совпадает с ними по цвету, я пробежалась по окраине поселения. Сверху, глазами Ваги, оно не виделось мне таким уж большим. Сейчас же казалось громадным, когда я реально оценивала размеры и количество домов вместе с пристройками. Никого из местных на пути не встретила, однако недоумевать по этому поводу мне долго не пришлось. За очередным домом моим глазам открылась настоящая толпа, собравшаяся на площади, где стоял невообразимый шум. Наверное, сегодня здесь происходило что-то важное.

Точно зная, что все равно ничего толком не выясню, раз речь не понимаю, подходить ближе не стала. Вернулась обратно к дому старика и спряталась в зарослях у той самой смотровой щели-окна, в которую заглядывала вчера. Она же с задней стороны дома, тут нет ни дороги, ни протоптанной тропинки. Значит, высоки шансы остаться незамеченной.