Колючее кресло

Утром Нового года пожаловали к нам гости снова. Я наблюдал, как Тюлень играется с дедморозовым подарком, Барбос что-то заунывно выл, и тут Федька скатывается с чердака с радостным визгом. Чёрная Пантера только приоткрыл глаза и дальше продолжил себе дрыхнуть, а сын его с Бродягой на кухне что-то грызли.

– Ух, ну неплохо-неплохо вы тут всё устроили, – входя в дом, сказала маман Светочки.

На плечах у неё болталась меховая накидка серого цвета, точь-в-точь как несколько шкурок Тюленьевых. Я подмигнул ему: мол, смотри, будешь много есть, на вторую шубейку пойдёшь. Он фыркнул и нахмурился.

– Вот я что и говорю. Куда бездомных этих заморышей ни посади, всё равно будут когти выпускать да шипеть!

– Да что ты! Они у нас совсем как домашние стали, как Маркиза твоя, – оправдывалась Валентина.

И тут мы заметили, что маман держит в руках кошачью переноску. Не клетку там какую-нибудь, а обыкновенную мягкую сумку, цветами вышитую. А из неё поглядывает на нас подруга наша городская теперь уж – Маркиза. Сумку поставили на пол, и кошка нехотя выползла. Осторожно переступая с лапки на лапку, помахивая хвостом, Маркиза обошла нашу гостиную, поморщилась и вздохнула:

– Да, друзья, с запахом тут что-то делать надо.

– Ну уж, простите, барыня-сударыня, что не подготовились, – промяукал Федька. Он-то ещё с прошлых времён на Маркизу был в обиде.

– Да вполне себе норм, – принюхался Тюлень, облизывая лапы.

– Ох, господа, знали бы вы, какой запах у меня в доме! Меня и кормом элитным потчуют, и к стилисту кошачьему возили, даже один раз на выставку кошек чуть не отправили, – хвастливо рассказывала Маркиза о прелестях своей жизни.

– Ага, а сидишь в четырёх стенах, как заключённая, – добавил Федька.

– Я вас умоляю, какое же это заключение? Это спокойная и приятная жизнь.

Тюлень тяжело вздохнул: он бы с радостью присоединился к такому образу жизни, но, как говорится, лучше синица в руках, чем журавль в небе.

– Нас и тут неплохо кормят, – ответил Тюлень.

– Да-да, понимаю… – недоверчиво сказала Маркиза и поплелась на второй этаж.

– Тоже мне, королевна, – не унимался Федька.

А тем временем в дом заскочил Нельсон – собакоподобное существо, ну вы помните. Барбос от неожиданности лизнул собачку в нос, та чихнула и потрясла головой.

– Здр-р-ра-а-авствуйте! Др-р-ру-у-узья! – пропищало существо.

– Приветствуем, – лениво отозвался Чёрная Пантера.

– Ух, тут у вас как интересно! И на улице даже для собак площадка такая здор-р-ро-о-овская строится. Я к вам погулять теперь почаще буду наведываться, – радовался Нельсон.

– Да, вот совсем не уживаются с Маркизой, – жаловалась тем временем маман на питомцев своих. – Драки, визги. Ревнуют друг к дружке. Даже и не знаю, что делать с ними. Квартира не дом, на улицу не отправишь.

Вот и приплыли. Маркиза – та ещё прохиндейка, мало того что в доверие к человеку вошла, так вдобавок и первого питомца выжить захотела. Ух, нехорошо.

– Пусть тут у нас погуляют, с другими животными пообщаются. Глядишь, и сдружатся, – улыбнулась Валентина.

Маркиза, спускаясь с лестницы, заметила сынка своего – Багета-младшего. Расплылась, словно облако, и давай облизывать «малыша»:

– Ох, такой худенький стал. Совсем тебе тяжко тут.

– Ну ма-а-а-ам, все же смотрят, – еле отвертелся Багет и с надуманным важным делом выскочил на улицу.

А Маркиза решила устроиться в кресле. Да, у нас тут большие кресла и диван огромный. Мы, конечно, как можем стараемся сохранять всё в опрятном состоянии, но сами понимаете. Когти чешутся порой внезапно, и тут, как ни крути, диван – штука для того и придуманная, чтобы котам удовольствие доставлять.

Федька притаился, я не успел и слова вымолвить, а Маркиза прыг – и в кресло. Да не в то, которое рядышком стояло, а в другое, подле окна. А там… И тут началось.

– Мр-р-р-р-р, – вскочила на дыбы Маркиза, позабыв о правилах этикета. – Да я, чтоб тебя! Что за подстава такая?! Ах вы, коты безмозглые! Да я, да я!!!

– Да ты Соню чуть не раздавила, – подбежал Бродяга к креслу.

Маркиза уже сидела на шкафу и яростно сверкала глазами. В комнату вбежали Валентина и маман, Нельсон удивлённо уставился на немую сцену.

В этот момент Маркиза то ли случайно, то ли специально скинула со шкафа ящик с цветочными горшками. Треск, стук, маман хватается за голову, а Валентина за сердце и плюхается на диван. Федька от неожиданности взметнулся по шторам на карниз, а я просто юркнул под диван. Сами понимаете, сейчас начнутся разборки из разряда «кто виноват и что делать». И получит каждый.

Но всё обошлось. Маман приказала Маркизе немедленно спуститься. Та, потупившись, побрела в кошачью сумку. Нельсон, открыв пасть, смеялся, чуть не капая слюной на пол.

– Пожалуй, повидались, и хватит. Мы уходим, – объявила маман и быстро удалилась.

Нельсон, подпрыгивая на тонких лапках и виляя хвостом, побежал следом, лишь бросив на прощание:

– Круто у вас! Пять минут в доме – и так весело! Покеды, ещё увидимся.

Про какие кеды он, я не понял, но вот Соню было жалко. Чтоб вы понимали, Маркиза сейчас как пять таких ёжиков. Не обижайтесь, дамы, но вот мне всегда было интересно, почему кому-то худому не зазорно сказать, желательно сделав при этом сочувствующее лицо: «Какой худенький…» А когда кто-то непомерно, можно сказать даже слишком толстый, скажешь ему, допустим: «Какой ты жирненький!» – и обиды не избежать. Этот кто-то потом вас до пятого колена будет вспоминать неприятными словами.

Отвлёкся я. Так вот, хорошо, что Соня наша, ежиха, спит днём. Так она почти ничего не почувствовала. Только фыркнула разок и снова задрыхла. Вот если бы она не спала, могла ещё и отпечатки своих маленьких, но острых зубиков оставить Маркизе сами понимаете где.

– Что ж ты тут уснула, ежичка моя, – ласково лепетала Валентина. – Тут эти оболтусы носятся, спать не дают. Того и гляди задавят.

А мы что? Мы же ничего. Прямо обидно стало. Покосился я на сапожки новые Валентины да перетерпел. Я ж всё-таки существо разумное, думающее. И мне тут ещё жить и жить.

Ну вот и прилетел

– Мороз и солнце, день чудесный! Ещё ты дремлешь, друг прелестный? – толкал Федька в бок Тюленя. – Проснись, красавица! Открой сомкнуты-ы-ы не-е-егой взоры…

Конец ознакомительного фрагмента.