Цитаты из книги «Леди и Некромант»

Я погладила Гулю. С собой заберу. Конечно, это не хаски и не алабай, и уж подавно не йорк, которых, говоря по правде, я на дух не переносила за визгливость и отсутствие мозгов, но зато я точно знаю: Гуля пусть далеко не красавец, зато умный. И жизнь мне спас.

– Ричард, – я старалась говорить ласково-ласково. Мужчины же, что коты, ласку любят. Так моя соседка утверждала, а поскольку замужем она умудрялась побывать раз шесть, то знала, о чем говорила. – Солнышко…

– Я был не прав… – Может быть. – Какая женщина способна устоять перед таким убойным аргументом, как признание мужчиной собственной неправоты?

Госпожа не в духе, – печально заметил старый слуга. Камзол с поблекшей позолотой и заплатами на рукавах. Высокий парик, щедро посыпанный пудрой. И поднос для визитных карточек, который сунули Ричарду под нос. И доверительно так добавили: – Вам стоит выбрать другое время для визита. Когда госпожа изволит пребывать не в духе, то и господин впадает в расстройство. А в расстройстве он не склонен решать дела

Ни один мужчина, как утверждал бабушкин жизненный опыт, которому я доверяла бесконечно, не расстанется с женщиной, способной утолить его голод, будь то интеллектуальный, эмоциональный или банальный физический.

не знаю ни одной колонии, которая не хотела бы независимости. В мое время вечно сархассы бунтовали. Дескать, у них там рожь, житница Империи… а что до нас они в глиняных мазанках жили – этого не помнили…

Бежал от дыма, да упал в огонь.

а вот про свободу… ты можешь пойти и плюнуть в лицо вашему Императору? – Зачем? Дух пожал плечами. – Ладно, не Императору, а, скажем, градоправителю… или не плюнуть, а ударить… если тебе того хочется. Или вот снять штаны и… справить нужду на площади? – Нет

Полторы сотни миль… это много. Подозреваю, это очень много… подозреваю, это непреодолимо для одной конкретной особы, которая через десяток миль ляжет и тихо доумрет на обочине, раз уж сразу упокоиться не решилась.

леди не паникуют. Они принимают объективную реальность со смирением и внутренним достоинством. И потому я сделала единственное, что могла: сложила руки на груди и мысленно попросила у бабушки прощения. Так и падала.