– На редкость вредная была девица, и дура к тому же. И, пожалуй, даже хамка. Можно сказать, презирала шефа за его неспособность к языкам и давала ему это понять.

– Нет, ни звука не произнес. И это говорит в его пользу!

– Ну конечно. Впрочем, я был уверен, что он о ней промолчит.

– А зачем же он ее держал?

– Думаю, не мог собраться с духом уволить ее. Боялся, видно, что она будет скандалить… И был, с одной стороны, счастлив, что она уходит, а с другой растерялся страшно. И кто-то ему напомнил, что моя родственница знает языки. Он позвонил мне, ну и вот… Думаю, ты не пожалеешь.

– Надеюсь.

Сказать, что на моей работе очень расстроились, узнав, что я ухожу, было бы безбожным преувеличением. Правда, мой непосредственный шеф Эдуард поинтересовался:

– И чем тебе тут плохо было?

– Совсем даже не плохо, просто далеко. А там десять минут пешком. Есть разница?

– А это учреждение тоже связано с рекламой? – поинтересовался он.

– Нет, там занимаются наукой!

– И там прилично платят? – крайне удивился он.

– Да, вполне прилично.

– Ну что ж, тогда иди, как говорится, с богом. Думаю, ты там помрешь со скуки!

– Поживем – увидим, – пожала плечами я.

– Но две недели хошь не хошь должна отработать!

– Естественно.

Зато Эвелина буквально не давала мне проходу!

– Признайся, Глашка, дело в мужике? Он там работает?

– Нет. Но там практически одни мужики. Выбор огромный! – засмеялась я, зная, как она озабочена этим вопросом.

– Серьезно?

– Да. И все ученые!

– Ученые? Кому нынче сдались ученые? Неперспективно.

– Зато сколько времени экономится для поиска перспективных мужиков! Три часа в сутки!

Я пришла к выводу, что близость новой работы к дому наилучшее объяснение моего ухода. Впрочем, это и в самом деле явилось решающим моментом для меня. Упоминать о поездках по миру в качестве переводчицы я не считала нужным.

Эти две недели показались мне каторгой! Три часа в день на дорогу! И как я раньше не думала об этом? Теперь же можно будет вставать на час или даже полтора позже. Вот лафа! Но тут из Португалии вернулась моя соседка и подружка Марьяна. Она каждое лето ездила туда к брату, который был женат на португальской красавице по имени Эсперанса. Марьяна после месяца жизни на берегу океана возвращалась всегда свежая, как майская роза, довольная, но всякий раз начинала стонать:

– Ой, Глашка, не могу я там… Все чужое, и этот язык, недоиспанский… Нет, я могу жить только в Москве! Ладно, это старая песня! А что у тебя? Все по-старому?

– А вот и нет! Все по-новому. Через неделю выхожу на новую работу! И спроси, где!

– И где же?

– На Достоевского!

– Да иди ты! Честно?

– Честно-честно!

– Здорово! И что за работа?

Я объяснила.

– Звучит, конечно, неплохо, но…

– Какое может быть «но»?

– Ну, по сути, ты же будешь не столько референтом, сколько нянькой с четырьмя языками.

– Да почему нянькой?

– Ну, будешь сопровождать старикашку, варить ему кашку…

– Варить не буду! – засмеялась я. – Только приносить из «Кофемании». А мне не западло!

– Ничего не понимаю, при чем здесь «Кофемания»?

Я объяснила.

– Ну, дело, конечно, твое…

– И потом, Андрей Олегович вовсе не старикашка.

– А он женат?

– Женат. А ты что, решила, что я за него замуж собралась?

– Ну, вообще-то пора…

– Ох, Марьяшка, если бы ты знала, что со мной было!

– Где?

– В Берлинском аэропорту. На обратном пути.

И я рассказала ей про Мирослава.

– Обалдемон! Просто как в сериале! А как он выглядел?

– Хорошо выглядел… Чуть выше среднего роста, фигура отличная, коротко стрижен, загорелый, глаза большие, серые… И улыбка такая… И руки…

– Глашка, нешто ты влюбилась?

– А кто на моем месте не влюбился бы? Только он вовсе не собирался продолжать знакомство.

– Слушай, а кольцо на пальце было?

– Не обратила внимания. Меня так трясло от страха…

– Да, история… И он даже не сказал, как его зовут?

– Почему, сказал. Мирослав.

– Мирослав? Красивое имя. А между прочим, сколько раз я тебе говорила, что ездить с рюкзаком неженственно!

– Я уже купила чемоданчик.

– Да, а на новой работе есть дресс-код?

– Не думаю.

– Говоришь, там одни мужики работают?

– Андрей Олегович так сказал.

– Тебе надо в корне поменять свой стиль.

– Зачем это?

– Ты не должна ходить туда в образе «своего парня»! Куда это годится? Джинсы, ковбойки, ветровки… Ты уже старовата для такого стиля. И никаких кроссовок, только изящная обувь! У тебя же красивые ноги, зачем их скрывать? Может, была бы ты одета, как девушка, глядишь, этот Мирослав взял бы твой телефончик!

– Ну, будь я одета, как девушка, у меня не было бы рюкзака, а следовательно…

– У тебя мог бы быть изящный маленький рюкзачок вместо сумочки, и тогда… А вот скажи, в Вене на переговоры ты тоже ходила в ковбойке и джинсах?

– Нет, конечно! В костюме с блузкой и на шпилечках.

– Скажи, а в Берлине ты себе никаких шмоток не купила?

– Купила! Одно дорогущее платье в магазине «Марко Поло».

– Покажи!

Я показала.

– Обалдемон! – всплеснула руками Марьяна. – Полный обалдемон! Вот в этом платье ты просто классно смотришься! Только не советую надевать его в первый рабочий день. Не так поймут.

– Нет, Марьяшка, я его собираюсь надеть в последний день на старой работе!

– Вот это клевая мысль! Представляешь себе, какой там будет обалдемон?

– Еще бы!

И я осуществила свою идею. Это был полный обалдемон!!!

И как вовремя я его надела! Это был последний теплый день! А платье сугубо летнее. Зарядили дожди, здорово похолодало… Ну, ничего, июль только начался…

Едва я переступила порог и предъявила выданный мне накануне пропуск, как увидела входящего за мной Андрея Олеговича. Он расплылся в радостной улыбке.

– Глашенька! С первым рабочим днем!

Чудесно выглядите! Валентин! – окликнул он молодого человека в футболке с надписью «Фиг ли!».

– Здрасте, шеф!

– Валя, пожалуйста, познакомьтесь, это Аглая Сергеевна, она будет вместо Татьяны! А это, Глаша, наш Валентин Германович, заведующий отделом по связям с общественностью. Валя, не сочтите за труд проводить Аглаю Сергеевну на ее рабочее место.

– Ладно, шеф, не сочту! Тем более что у девушки такие красивые ножки! Идемте, мадемуазель! Или, может, мадам? Но кольца не вижу!

– Да нет, мадемуазель, – засмеялась я. И он повел меня к лифту.

– Скажите, мадемуазель, вас и вправду зовут Аглаей? А сокращенно как?

– Глаша! Только не говорите, что у вашей бабушки была кошка Глаша!

– Представьте себе, была! Только не у бабушки, а у мамы, и не кошка, а такса! – рассмеялся он.

Мы поднялись на третий этаж.

– Знаете, мне всегда казалось, что отделами по связям с общественностью, как правило, заведуют женщины.

– Ну, это смотря где! Наша специфика чересчур сложна для прекрасных дам!

– О, вы шовинист?

– А вы феминистка, что ли?

– Боже упаси!

– Я тоже не шовинист. Просто мы это уже проходили и пришли к выводу, что на этом месте мужчина более уместен.

– Уместен на месте? Как-то не очень…

– Филфак? – засмеялся он. – Признаю, фразочка не очень… А вот мы и пришли!

В комнате сидело еще три человека: пожилая женщина в теплой шали и два совсем молодых парня.

– Здравствуйте! Господа, позвольте вам представить, наш новый сотрудник Аглая Сергеевна Юрлова, вместо Татьяны!

Женщина окинула меня придирчивым взглядом и вдруг ласково улыбнулась. Парни кивнули.

– А это наш талисман, Евгения Давыдовна Мерзликина. А эти два оболтуса зовутся одинаково, Юрами, Юра Большой и Юра Рыжий! Тем более что у рыжего фамилия Рыжов, а у Большого – Большов! Вот такие тут у нас особенности. А это, Аглая Сергеевна, ваш стол. Располагайтесь. Евгения Давыдовна введет вас в курс дела. Засим позвольте откланяться!

И он ушел.

– Скажите, Аглая Сергеевна, – начала Евгения Давыдовна, – вы не родственница профессора Юрлова?

– Да, я его внучка.

– С ума сойти, я хорошо знала вашего деда, одно время даже работала с ним, но недолго, всего год… Замечательный был человек!

– Спасибо, мне приятно это слышать, Евгения Давыдовна.

– Давыдовна, – начал Юра Большой, – вообще-то такое дело отметить надо, новый человек в команде…

– Отметим, Юрочка, но после работы!

– Полагаю, господа, я должна проставиться? – поинтересовалась я. – Так я не против, но не в курсе ваших пристрастий!

– О, наш человек! – хлопнул в ладоши Рыжий.

– Глаша, у нас на фирме сухой закон! Поэтому только чай-кофе, а с вас что-нибудь сладкое! Мы тут все ужасные сластены и ни разу не диабетики! – засмеялся Большой.

– Это пока не диабетики! – вздохнула Евгения Давыдовна.

– Типун вам на язык, мама Женя! – воскликнул Большой. – А что касается наших вкусов, то мы не особенные гурманы!

– Поняла! Я закажу, и к обеденному перерыву все доставят на проходную. Это возможно?

– Вполне!

– Все, хлопчики, за работу! Глаша, тут скопилось много всякой прессы и писем. За работу!

И она положила передо мной довольно пухлую папку. Я взялась за дело. Но ощущение от знакомства с новыми коллегами осталось самое приятное.

Часа за два до обеденного перерыва я заказала в хорошо знакомом мне заведении неподалеку большой пирог с мясом и много разных пирожных. На окне стояла хорошая кофеварка. Надо будет на днях принести кофе и чай.

Настроение у меня было роскошное, работа шла легко.

И хотя все они тут были сластенами, но восторг от мясного пирога превзошел все мои ожидания.

– Глафира, супер! – Показал мне большой палец Рыжий.

– Рада, но вообще-то я Аглая!

– А можно я буду звать тебя Глафирой?

– Да хоть горшком!

Парни одобрительно переглянулись.

К нам заглядывали люди из других отделов, меня с ними знакомили. В основном это и вправду были мужчины.

Примерно часа за полтора до конца рабочего дня мне позвонил Андрей Олегович.

– Глашенька, как работается?

– Спасибо, все отлично!

– Вот и славно, а в субботу я приглашаю вас в гости, хочу познакомить с женой. Приходите к обеду, к трем часам. Сможете?

– Да, смогу! Спасибо!

– Вот и хорошо! Будем ждать!

В какой-то момент, когда в комнате осталась только Евгения Давыдовна, она спросила:

– Что, Глаша, шеф в гости приглашает?

Я замялась.

– Да не дергайся ты, все нормально! Просто Людмила Арсеньевна должна утвердить твою кандидатуру!

– Господи! Зачем это?

– Ну, она хочет знать, с кем ее супруг будет колесить по миру.

– С ума сойти! А кандидатуру Татьяны она утверждала?

– Конечно, но она же не Тамара Глоба, и не могла знать, что Танька в Македонию намылится. Между прочим, имей в виду, что эта работа только на первый взгляд такая сладкая, когда все время мотаешься по разным странам, а во время переговоров даже кусок проглотить бывает невозможно…

– Знаю! Уже съездила с боссом в Вену. После этой поездки он мне и предложил работу. А мотаться по разным странам я люблю! Да, Евгения Давыдовна, а если вдруг жена босса не утвердит мою кандидатуру?

– Да ерунда все это! Если ты Борисова устраиваешь, то работай себе спокойно. Это у него голова должна болеть, а не у тебя. Ты не представляешь, как он комплексует из-за своей неспособности к языкам! А ездить и общаться с иностранными партнерами приходится постоянно! И он в принципе хороший мужик, только бездельников не терпит. Причем ему неважно, корпишь ты над каким-то заданием круглые сутки или справляешься за два часа, лишь бы работа была сделана как следует. Поэтому у нас практически нет текучки…

Короче говоря, первый рабочий день на новом месте прошел на удивление хорошо. А уж когда я вышла на улицу и через двенадцать минут – я засекла время – очутилась у своего подъезда, жизнь и вовсе показалась мне прекрасной! У лифта я столкнулась с Марьяной.

– Обалдемон! Ты с работы уже?

– Да!

– Ну и как?

– Да здорово все! Слушай, Марьяшка…

– Хочешь сказать, что это надо отметить?

– Читаешь мои мысли!

– Что предлагаешь?

– Идти куда-то неохота, но у меня же есть твой португальский портвейн и я вчера нажарила вешенок с картошкой.

– Портвейн с картошкой? Это по-нашему, годится!

– Тогда приходи через минут сорок, я приму душ…

– Через час! А я принесу мороженое!

– В такую холодину?

– Ништяк! Мы же русские бабы, не замерзнем!

В субботу я купила букет коралловых голландских пионов и поехала на улицу Дмитрия Ульянова, где жил академик Борисов.

Мне открыла немолодая, но элегантная женщина с добрыми глазами.

– Вы Глаша? Очень рада, заходите!

– Здравствуйте, Людмила Арсеньевна! Вот, это вам!

– Какой удивительный цвет у этих пионов! Никогда таких не видела! Они не пахнут…

– Зато они постепенно меняют цвет. Сейчас они коралловые, а потом станут сперва желтыми, а потом и почти белыми.

– Как интересно! Спасибо, Глашенька! Андрюша говорит по телефону. Садитесь, деточка! Скоро будем обедать. Знаете, Андрей Олегович был в восторге от вас после Вены. Вы действительно внучка профессора Юрлова?

– Да.

– Я тоже помню вашего дедушку…

Тут в комнату вошел до ужаса важный сибирский кот. Толстый и красивый.

– Ой, какой красавец! Как его зовут?

– Машук!

– Машук? – засмеялась я.

– Да, история банальная, взяли котеночка, назвали Машкой, а он оказался Машуком! Машуня, иди сюда, познакомься с Глашей!

Машуня медленно подошел ко мне, принюхался, и вдруг вскочил мне на колени!

Я обрадовалась, а Людмила Арсеньевна ахнула.

– С ума сойти! Он сроду ни к кому чужому на колени не прыгал. Видно, вы ему здорово понравились!

– А уж как он мне нравится!

Я чесала кота за ухом и под подбородком, а он громко мурлыкал и терся об меня. И тут вошел Андрей Олегович.

– Господи, что за чудеса! Машук на коленях у новой гостьи! Глаша, это высшая степень признания! Здравствуйте, дорогая! Людочка, ты не ревнуешь?

– Кого я должна ревновать, уж не тебя ли?

– Да где уж нам! Машуню!

– Нет, Андрей, не ревную! Ну, все, пора за стол!

Стол был накрыт в небольшой столовой, и Машук сразу уселся на четвертый стул.

– Этот негодяй привык с нами обедать! – пояснил Андрей Олегович.

И он поставил на стол мисочку с сухим кормом. Кот встал на задние лапки и принялся аккуратно питаться. Я вдруг почувствовала себя уютно и спокойно. Обед был очень вкусным, а разговор оживленным.

– Знаете, Глаша, мы хотели пригласить к обеду еще и Игоря, но он сказал, что никак не может. Он ведь, кажется, был женат на вашей сестре? – спросила Людмила Арсеньевна.

– Да.

– И она увезла их дочку за границу?

– Да.

– А вы поддерживаете отношения с сестрой?

– Нет.

– Люда, ты задаешь бестактные вопросы!

– Ох, простите, я просто не думала… Извините, Глаша!

– Да ничего страшного, – улыбнулась я. – Мы с сестрой никогда не были особенно дружны. И прекрасно обходимся друг без друга.

– Да, к сожалению, близкие люди часто обходятся друг без друга… – грустно проговорила Людмила Арсеньевна.

Я поняла, что она имеет в виду сына.

Людмила Арсеньевна направилась на кухню. Я предложила ей помощь, но она категорически отказалась.

– Глаша, вы бывали в Марокко? – спросил вдруг Андрей Олегович.

– Нет. А что, мы поедем в Марокко? – загорелась я.

– Не исключено. Но не сейчас, а во второй половине сентября.

– О! Это же мечта!

– Вот и отлично! А пока в четверг мы летим в Брюссель на два дня и оттуда на сутки в Страсбург. В понедельник вы получите все распечатки, надо будет перевести…

– Переведу! Это же моя работа… А билетами и отелем тоже мне…

– Нет, это не ваша забота! У нас есть специальный человек…

Тут Людмила Арсеньевна внесла на подносе какой-то фантастически красивый маленький торт.

– Это вы сами готовили? – ахнула я.

– О, Люда у меня знатный кондитер! Только редко теперь меня балует…

– Да, Глашенька, я забыла поблагодарить вас за сумку! Восторг! Признайтесь, это вы надоумили моего мужа позвонить подруге? Сам он не сообразил бы…

– Признаюсь, я. Ну, сами подумайте, просит человек купить жене подарок…

– А почему вы решили купить именно сумку? Повторяю, я в полном восторге, но все же?

– Просто потому что сама обожаю хорошие сумки. Знаете, есть две вещи, которые я покупаю, что называется, по велению сердца – сумки и темные очки.

– Как это – по велению сердца?

– Вот хожу, ищу сумку, и вдруг сердце начинает биться быстрее, значит, моя сумка…

– Надо же, как интересно… Но ведь сердце наверняка выбирает самые дорогие?

– Не сказала бы… О боже, Людмила Арсеньевна, какой сказочный торт!

Торт и в самом деле таял во рту.

– А вы умеете готовить, Глаша?

– Умею, да, но вот печь – нет.

– Хотите, научу?

– Да нет, спасибо, пока не нужно…

– Почему это?

– Не для кого!

– Люда, девушке скоро некогда будет не то что торты испекать, а и дышать… Нам предстоит такой объем работы, столько поездок! На носу конгресс в Португалии. Переговоры в Швейцарии, в Малайзии, в Южной Африке, тут не до тортов! И не до романов…

– Девушкам всегда до романов! – улыбнулась Людмила Арсеньевна. – Тем более таким очаровательным девушкам.

Короче говоря, обед прошел, что называется, «в теплой дружественной обстановке». Меня приглашали еще заходить в гости. Видимо, мою кандидатуру утвердили!

Так началась новая страница моей жизни. На работе мне скучать не приходилось, обстановка в коллективе была вполне приятной, а поездки с шефом приносили массу впечатлений и удовольствий, несмотря на обычно очень плотный график. Можно даже сказать, что мы с академиком подружились. В поездках он был совсем другим, нежели на фирме. Куда мягче и спокойнее. И как-то за очередной кашей в аэропорту я ему об этом сказала.

– Это естественно, Глаша, вы умная интеллигентная девушка, у вас хорошая аура, а в коллективе нельзя быть мягким, а то сядут на голову. И потом, я не выношу некомпетентности. Это в нашем деле недопустимо. Глаша, скажите откровенно, почему вы одна? Это неправильно!

– Просто не встретила своего человека… По глупости выскочила замуж в девятнадцать лет и ничего из этого не вышло. И потом я последовательница Омара Хайяма. «Уж лучше одному, чем вместе с кем попало!» Так, кажется?

– Кажется, да, – улыбнулся он. – А вот Костя, наш сын, считал по-другому…

Он впервые заговорил о сыне.

– Связался с кошмарной девицей, мы воспротивились, и он ушел… Мы ужасно расстались! Примерно раз в год от него приходит открытка, мол, жив-здоров, искать меня не надо.

– Неужели все дело в девушке?

– Нет, это было, в сущности, предлогом, последней каплей… У него чудовищно трудный характер. Не терпел никакого диктата, ни в чем… Не слушал советов, жаждал какой-то абсолютной свободы, которой в цивилизованном обществе попросту быть не может. Впрочем, бог ему судья. Но нам так его не хватает… Людочка иногда плачет втихомолку…

– А вы не пробовали его искать? Ведь прошли годы… Он наверняка повзрослел, поумнел, понял что-то… Одно то, что он шлет вам открытки…

– Да ничего это не значит. Он их шлет, просто чтобы мы не вздумали его искать. Убежден в этом. Что ж, это его выбор… Я постоянно занят, мне недосуг предаваться печали и углубляться в свое отцовское разочарование, а вот Люда, когда вышла на пенсию… Я знаю, она даже пыталась найти его следы в соцсетях, но напрасно… Я объяснял ей, что человек, помешанный на свободе, не станет заниматься этой чепухой, которая, по сути, делает человека несвободным, категорически несвободным… Глаша, а вы?

– Что я?

– Как вы относитесь к соцсетям?

– Сугубо отрицательно.

– И вы не чувствуете себя одинокой без общения в соцсетях?

– Нет! Жизнь кажется мне очень интересной и без этих иллюзий…

– Умница, Глаша!

У него были очень печальные глаза. И я решила отвлечь его.

– А знаете, Андрей Олегович, что со мной случилось буквально за день до нашего с вами знакомства?

– Видимо, что-то хорошее, раз вы решили таким образом отвлечь меня от грустных мыслей? – улыбнулся он. – Ну, расскажите!

И я рассказала ему о встрече с Мирославом.

– Да, история! Как романтично! И этот человек даже не спросил ваш телефон?

– Нет, он просто спас меня, и все… Бескорыстно!