– Потерплю. Я еще молодой, а ты и вовсе не дозрела до сознательного материнства. Все, закрыли тему. А скажи-ка мне, жена, нет ли у тебя нормальной подружки для Федора?

Илона удивилась.

– А у него вроде есть девушка?

– Не годится она ему.

– А он что, жаловался?

– Ну не то чтобы жаловался, но мне его жалко стало. Мается парень. Вегетарианка она. И к тому же набитая дура.

– Значит, надо искать умную мясоедку? – засмеялась Илона.

– В точку, любимая!

– Ладно, я поскребу по сусекам. Федька парень видный… И вообще хороший. Я подумаю.

На другой день, придя с работы, Илона спросила:

– Дань, ты завтра вечером занят?

– А что?

– Мне досталось два билета в театр. На новый музыкальный спектакль.

– Где?

– В Стасике!

– Ох, нет, прости, но я это как-то плохо перевариваю. Ну не сердись, пойди с какой-нибудь подружкой.

– Ну Дань!

– Умоляю, сжалься!

– Так и быть, но останешься без ужина.

– Не вопрос! С голоду не помру. Или смотаюсь к маме.

– Я вообще-то думала пригласить твою маму в театр.

– Заговор? Ладно, идите! Культюрницы вы мои!

– Культюрницы? Это еще что такое? – рассмеялась Илона.

– А это я когда работал в Израиле, у нас был водитель, родом из Запорожья, вот он сказал, что у них эти розеточки для пакетиков спитого чая называются культюрницы.

– А что! Клевое словечко!

– Между прочим, у нас в доме, по-моему, нет ни одной культюрницы.

– А у нас и чая в пакетиках нет.

– Ну да, да, ты же образцовая хозяйка, а у образцовых хозяек чая в пакетиках быть не должно!

– Ты же сам терпеть не можешь чай в пакетиках!

– Да я же шучу… Давай, звони маме.

Инна Львовна с восторгом согласилась пойти в театр. А Данила обрадовался. Дружба свекрови и невестки – вещь весьма полезная в семейной жизни.

– Да, кстати, я сегодня на работе поспрашивала девчонок насчет твоего Федора. Пока что-то желающих не нашлось. То есть нашлись две, но обе вегетарианки. Причем одна из них вообще веганка.

– Любимая, а ты не подашься в вегетарианство? А то я умру!

– Живи спокойно, я мясоедка даже по группе крови.

– Слушай, у меня идея! Давай я завтра заеду за вами в театр и повезу куда-нибудь поужинать? Как тебе такой вариант?

– С восторгом принимается!

В ресторане женщины без умолку восторгались спектаклем, голосами, оформлением, хореографией.

– Как хорошо, Данька, что ты не пошел, – смеялась Инна Львовна, – я давно такого удовольствия не получала.

– Я тоже! Такая красота… А костюмы, умереть не встать!

– Рад за вас, мои дорогие культюрницы!

– Знаю, меня уже Илонка просветила, – хохотала Инна Львовна.

– Как мне хорошо с вами, мои самые любимые женщины! – умилялся Данила.

Короче говоря, вечер прошел прекрасно.

Завезя мать домой, они поехали к себе.

– Знаешь, Данька, я все-таки хочу, чтобы ты посмотрел этот спектакль!

– Здрасьте, приехали!

– И сама бы еще разок с радостью… Нет, ты просто обязан! Я уверена, на сто процентов, что ты пропрешься! Это такой восторг! Сейчас еще есть некоторые премьерные шероховатости, а вот месяца через два… Обещай мне, что пойдешь!

– Ладно, обещаю!

Они провели чудную ночь, а утром Илона умчалась в фитнес-клуб, так как была суббота, а Данила, приняв душ, решил приготовить свое любимое блюдо – печеную картошку. В аэрогриле на это уходит минут двадцать. На журнальном столе он увидел толстую глянцевую тетрадку – программу вчерашнего спектакля. Он лениво полистал ее. И чуть не закричал, увидев портрет Ариадны. Неужели это она? Да! Ариадна Замчевская, художник по костюмам. Ариадна Замчевская… Сердце колотилось как бешеное. Я нашел ее! Ну, пока еще не нашел, но это уже абсолютно реально. А зачем? Зачем она мне? Чтобы разрушить только недавно возникшую семью? Или вовсе сломать жизнь? Да с чего я взял, что она вообще со мной свяжется? Она театральный человек, вокруг нее такие знаменитости, такие красавцы крутятся. А может, она вообще лесбиянка? Запросто! А я тут с ума схожу. Уже готов бросить к ее ногам все. Да бросать-то мне особо нечего… А она достойна королей. Однако нестерпимо хотелось узнать о ней побольше, и он бросился к компьютеру. Так, Ариадна Максимовна Замчевская, родилась в Москве в 1976 году в семье художников. Окончила художественный факультет Школы-студии МХАТ. Дважды была замужем. Работала в театрах России, Франции, Германии, Канады… Отдает предпочтение музыкальным спектаклям. Ее оформление «Волшебной флейты» Моцарта в Брюссельском оперном театре принесло ей европейский успех и множество международных премий.

Так… Звезда европейского масштаба. И на кой ей сдался такой парень, как я? Вот разве что я моложе на семь лет. Да собой вроде недурен. И еще я в глазах некоторых женщин романтический герой… Идиот ты, а не герой! Конченый мудак! Влюбился в тетю с картинки. Все! Забудь! Твоей работой нельзя заниматься в состоянии раздрая. Запросто схлопочешь или пулю, или осколок снаряда. А от этой женщины тот еще раздрай будет… Но я же решил забыть о ней, если не встречу. А я разве встретил? Фотка в программке – это не встреча, это химера.

Но мысль об Ариадне мешала жить, как заноза. С этим надо что-то делать! Но тут, к счастью, его отправили в Египет, и он приказал себе забыть о ней. И вроде бы забыл. Отсняв необходимый материал, они с Федором собрались домой, но тут Данила получил сообщение от отца. Тот писал: «Здорово, сын! Твоему старику послезавтра стукнет пятьдесят пять, цифра, так сказать, некруглая, но все-так и хотелось бы в сей скорбный день увидеть единственного сына. Если сможешь, заскочи хоть на денек! Твой старый папка. P. S. Да, заодно отдам тебе твой свадебный подарок!»

– Федюня, как насчет заезда в Берлин?

– В Берлин? А чего там делать?

– Да у папаши день рождения, пятьдесят пять, зовет отметить. Берлин, кстати, классный город!

– Да я-то тут при чем? Нет, лети один! Не люблю быть довеском.

– Федька, какой довесок? Ты мой лучший друг!

– Твой друг, а не твоего папы. На фиг я ему сдался? Да и был я в Берлине. Не вдохновился…

– Ну, что с тобой делать…

И Данила полетел в Берлин. Он давно не видел отца, да и в Берлине хотелось побывать.

Отец Данилы, Андрей Викторович Кульчицкий, был очень известным композитором, весьма популярным на Западе. В Германию он перебрался в начале двухтысячных. В Берлинском оперном театре ставили его оперу, он поехал туда для работы с постановщиком, да так там и осел. С матерью Данилы он уже тогда развелся. Данила был на многое обижен и даже хотел взять фамилию матери. Но с годами все сгладилось, тем более что Инна Львовна вскоре вышла замуж и частенько говорила: «Как мне повезло, что Андрей меня бросил! Жить с композитором человеку, ни черта не смыслящему в музыке, – пытка!» К тому же отец был очаровательным человеком, легким и общительным, а у Данилы началась своя бурная жизнь, и лелеять прежние обиды казалось попросту глупым. И он с удовольствием предвкушал двухдневное общение с отцом.

Отец встречал его в аэропорту.

– Ох, ты и герой! Просто Джек Лондон! Или нет, Хемингуэй! Девушки от тебя небось мрут?

– Да ну, папа! В наше время у девушек другие приоритеты! – смеялся Данила. – Пап, ты своим приглашением застал меня врасплох, я не успел купить тебе какой-то достойный подарок…

– Ой, брось!

– Но все же я привез тебе одну безделушку, я в этом не очень разбираюсь, но вот, глянь…

– О! Запонки! Отлично, Данька! Я как-то их не носил, но мне тут одна подруга подарила полдюжины шикарных рубашек под запонки! Здорово! Спасибо!

Данила обрадовался, хотя, зная отца, вполне мог предположить, что тот все это придумал на месте, чтобы не огорчить сына. Кто это в наше время дарит полдюжины рубашек? Как-то странно…

У отца была большая квартира на тихой улице неподалеку от Курфюрстендамм.

– Знаешь, я подумываю о том, чтобы перебраться в Потсдам.

– Но почему? Тебе же так тут нравилось!

– Шумно стало. Да и гей-парады замучили, такая пакость… Я один раз чуть на самолет не опоздал из-за них. Да и вообще… Засиделся я тут. А в Потсдаме присмотрел прелестную квартирку. Там тихо, да и воздух куда лучше. И до Берлина недалеко. Ну вот, располагайся, я покормлю тебя обедом, а вечером будем праздновать полуюбилей в шикарном ресторане.

– Вдвоем?

– Я сперва думал, что вдвоем, но как выяснилось, тут сейчас в командировке одна моя подруга, она сегодня позвонила, поздравила, ну, я ее и пригласил. Очаровательная женщина, умная и красивая.

– Это она дюжину рубашек подарила?

– Нет, не она. И не дюжину, а полдюжины, – рассмеялся отец.

А он еще хорош, подумал Данила.

Отец всегда превосходно готовил. Вот и сейчас он поставил на стол фарфоровую супницу – он был еще и эстетом.

– Твой любимый суп, Данилка!

– Ой, с клецками! Ммм! Обожаю! Слушай, у тебя даже вкуснее, чем у мамы, клецки нежнее! Спасибо, пап!

– А твоя жена не делает тебе суп с клецками?

– Делает, но редко. Пап, я хочу добавки!

– Ешь, милый! – обрадовался Андрей Викторович.

На второе была нежнейшая телятина, запеченная с каким-то соусом и овощами.

– Специально для тебя готовил.

– Блеск!

– Как приятно кормить голодного сына! Ну, рассказывай!

– Что рассказывать?

– Да все! О жене, о твоей сумасшедшей работе, о маме.

– Ох, пап, я как-то не умею!

– Не придуривайся, я же смотрю твои репортажи, у тебя отлично подвешен язык, у тебя нестандартный подход к событиям…

– Ну, значит, о работе говорить не буду, ты видишь ее результаты. Мама, кажется, вполне довольна жизнью, с моей женой они дружат, иногда вместе куда-то ходят…

– Ох, совсем забыл! – хлопнул себя по лбу Андрей Викторович. – Я сейчас. – Он вскочил, на минутку вышел из комнаты и вернулся с красивой тонкой папкой. – Вот, держи!

– Это что?

– Свадебный подарок.

Данила открыл молнию. В папке лежал файлик с какими-то документами и кожаный футляр для ключей.

– Ключи… Что это, папа?

– Это черная «бэха»!

– «Бэха»? Мне?

– Тебе, у тебя же свадьба была.

– Но я…

– Я знаю, у тебя есть машина, а это будет семейный автомобиль. Впрочем, как ты захочешь. Твоя жена машину водит?

– Ох, папа, спасибо! – вдруг просиял Данила. – Это царский подарок!

– Ну, так у меня всего один сын!

– Я сам на ней буду ездить, а свою «шкоду» отдам Илонке.

– Да, получишь машину в Москве, в техцентре «БМВ».

– Круто!

– Какой же ты еще мальчишка! – умиленно покачал головой отец. – Скажи, а я внуков дождусь? Пора уж тебе. Четвертый десяток как-никак.

– Да я хочу, но Илонка мне ультиматум поставила: не родит, пока я на этой работе. А я… я люблю эту работу…

– Адреналин?

– Не в том дело, ради адреналина можно с парашютом прыгать. А я чувствую… может, это старомодно звучит… что я должен… потому что могу. Понимаешь? Не могу, потому что должен, а, наоборот, должен, потому что могу.

– Молодец, сын! Я понимаю. Ты мужик! С большой буквы!

– Ладно, папа, пафос не нужен. И, кстати, мама меня понимает. У меня хорошая физическая подготовка, я все-таки десантник…

– Да, сын, я тобой горжусь… Хоть это не мои гены, но твой дед был таким же. Ох, он сейчас гордился бы внуком. Но детей все равно надо родить.

– Вот приезжай в Москву и объясни это своей снохе. Авось мнение знаменитого композитора повлияет.

– Слушай, сын-герой, а у тебя есть с собой что-нибудь поприличнее этой твоей одежки, а?

– Да не очень… Все походно-полевое!

– Тогда подымайся и пойдем что-нибудь купим, а то в тот ресторан, который я заказал, в таком виде вряд ли пустят.

– Сильно пафосный?

– Есть такой момент.

– Надеюсь, без смокинга обойдемся? А приличный костюм мне давно надо купить. И еще… Я хочу что-то привезти Илонке, только, чур, за все это я плачу сам! Иначе просто не пойду.

– Ну, что с тобой делать…

– А вот твои советы мне явно пригодятся, одежка – это не моя сфера.

– Отлично, воспользуемся тем, что я еще не переехал, тут рядом все нужные магазины. Но мы, пожалуй, пойдем в «Карштадт».

Вскоре был куплен отличный серый костюм, три рубашки, туфли, носки и галстук.

– Пап, а галстук обязательно?

– Желательно. А что, в Москве у тебя не бывает ситуаций, когда без галстука нельзя?

– Бывают, но не часто. Пап, а что купить Илонке?

– Ты ее размеры знаешь?

– Ох, боюсь не попасть.

– Тогда купи ей хорошую дорогую сумку. Женщины обожают дорогие сумки.

– Я мало что в этом понимаю.

– Сейчас задача сильно упрощена. Сумка может существовать сама по себе.

– Это как?

– Ну, раньше сумку подбирали к туфлям или еще к чему-то, а сейчас можно к любому платью взять, например, красную сумку или лиловую. Не промахнешься.

– А ты откуда все это знаешь?

– От дам.

– Понял! Дамский угодник!

В результате по совету отца он выбрал очень красивую сумку из мягчайшей кожи абрикосового цвета. Продавщица сказала, а отец перевел, что сумка подойдет к абсолютно любому летнему наряду.

– Фу, как я устал, – пожаловался Данила. – Ненавижу магазины.

– А я, признаться, люблю. Я ведь рос и мужал в эпоху жесточайшего дефицита.

– Хорошо, что тут так близко от твоего дома.

– Знаешь, меня удивляет, что даже многие женщины заказывают себе одежду по Интернету. По-моему, это неинтересно…

– Илонка тоже не любит по Интернету. Говорит, что ей надо все пощупать, понюхать.

– Значит, настоящая женщина. И она такая хорошенькая! Детки должны быть красивые. Объясни ей, что никто не знает, где тебя судьба подстережет – на театре военных действий или в подъезде собственного дома.

– Пытался. Бесполезно.

– Подозреваю, это просто отговорки. Не хочет она пока детей.

– Думаешь?

– Думаю, сын. А впрочем, это все не мое собачье дело.

– Ох, надо, вероятно, купить еще небольшой чемодан, а то в мой рюкзак вся эта роскошь просто не влезет.

– Не надо, я дам тебе отличный чемоданчик. Очень вместительный, легкий, удобный.

– Так он тебе самому нужен!

– Да нет, знаешь ли… Я уж староват для такого чемодана. И вообще, он скорее дамский, – смущенно пробормотал отец.

– Дамский?

– Ну да. Кстати, он совершенно новый, для твоей жены в самый раз.

– Господи, что ж это за чемодан? – рассмеялся Данила.

– Оранжевый, в крупных ромашках.

– Матерь божья! Откуда у тебя такой?

– Одна идиотка подарила.

– Ты имеешь дело с такими идиотками?

– Она моя поклонница. И прислала мне этот чемодан в прошлом году ко дню рождения. А молодой хорошенькой женщине такой в самый раз. Он очень хорошей фирмы, дорогущий. Если тебе уж совсем западло с таким ехать, обмотай его в аэропорту пленкой.

– Да нет, пап, я без предрассудков. Какая мне разница, что обо мне подумают чужие люди?

– Слава богу, ты умнее своего отца!

При виде чемодана Данила расхохотался.

– Супер! Красотища! Такой китч! Но Илонке, скорее всего, понравится. Она вечно навязывает на чемодан какие-то ленточки, а такую красотищу ни с чем не спутаешь. Я в восторге!

– Ну, папа, где же твоя дама?

– Она что-то задерживается. Вообще-то она на редкость пунктуальна. Как бы чего не случилось! О! А вот и она! Как всегда восхитительна!

У Данилы оборвалось сердце. К их столику в сопровождении метрдотеля подходила Ариадна! Отец вскочил и бросился к ней. А Данила с трудом поднялся и стоял столбом. Она женщина отца? Разве так бывает? Но боже, до чего хороша!

– Адочка, милая, счастлив тебя видеть! Выглядишь потрясающе! Вот, познакомься, это мой сын, Данила.

Она протянула ему руку. Он не знал, что делать – пожать или поцеловать? Поцелую! Хоть руку! И он приложился к ее руке.

– О, а я вас узнала! – со смешком произнесла она.

– И немудрено! Его частенько показывают по телевизору!

– В самом деле? Но я крайне редко смотрю телевизор!

– Тогда как ты можешь его узнать?

– А я видела Данилу в одном кафе несколько месяцев назад.

– И запомнила?

– У меня превосходная память на лица, – с легкой усмешкой проговорила Ариадна.

– Я тоже вас запомнил. Такое лицо трудно забыть.

– О! У тебя хороший вкус, сынок! Ты небось пялился на Аду…

– Пялился! – решительно заявил Данила. – И сейчас буду пялиться! Вы просто неприлично красивы!

– Блеск! – хлопнул в ладоши отец. – Дивный комплимент! Ну, что будем пить?

Данила смотрел в меню, боясь поднять глаза на Ариадну. Оказывается, у нее темные волосы. Никаких повязок на голове, просто туго затянутые в узел гладкие волосы. И огромные синие глаза. Чудо! И она женщина отца? Чудовищно! Да почему? Отец – свободный человек, а я женат… А даже был бы я свободен? Отец – знаменитый композитор, а я рядовой корреспондент. Кусок не лез ему в горло, а Ариадна ела с аппетитом.

– Данила, вам не нравится? – спросила она.

– Просто нет аппетита. Папа так накормил меня за обедом…

– Да, Андрей отменный кулинар. Но все же советую вам попробовать…

– Да, да, непременно.

Возьми себя в руки, кретин! – приказал он себе. – Ты просто смешон, она воспринимает тебя как глупого щенка.

Ариадна извинилась и направилась в дамскую комнату.

– Что, сынок? Завидки берут?

– Ты о чем?

– Ослепительная женщина, да?

– Да, очень красивая, но уже не молода.

– Да ты что! Совсем еще зеленая, как тот виноград…

– Она твоя женщина?

– Ну, у меня нет одной постоянной женщины. Хотя должен признаться, что если бы она согласилась, я бы на ней, пожалуй, женился.

– А она, значит, не соглашается?

– Нет!

– Чем мотивирует?

– Тем, что дважды была замужем и наступать на те же грабли не желает.

– А я не помешаю вам слиться в экстазе?

– Ты чего бесишься, сын? Тебе тут ничего не светит, а слиться в экстазе нам никто помешать не сможет, заруби себе это на носу! – шутливо произнес отец, но Данила понял, что его поставили на место.

– Извини, папа, я, видно, перебрал…

Как странно, до чего же прелестный парень этот Данила. Какой-то чистый, несмотря на такую профессию… А Андрей на другой день все допытывался, нравится ли мне его сын. Смешно, ей-богу. Парень недавно женился, и к тому же он сын моего любовника… Этот вариант совершенно не для меня. Категорически! Я запомнила его. Он так смотрел на меня в кафе, и этот его взгляд, как это ни дико, придал мне уверенности, а эта уверенность помогла мне в сложных переговорах с режиссером, вздорным и неумным, и я все-таки смогла настоять на своем. Благодаря восторженным глазам этого парня. Он мне понравился. Молодой, горячий и какой-то настоящий. В моем мире практически нет настоящих мужчин. А что такое мой мир – богема. В этом мире все особи мужского пола зациклены на себе, на своих комплексах и в большинстве своем начисто лишены каких-то нравственных представлений. Хотя у мужиков вообще с этим плохо. Вот тот же Данила при всех его прекрасных качествах… Да помани я его пальцем, побежит, забыв и о жене и об отце. А вдруг не побежит? Но я не стану его испытывать. Да и зачем? Какое мне дело до этого парня? Хотя я ему благодарна за две вещи – во-первых, за тот взгляд, а во-вторых, при нем я вдруг поняла, что, кажется, больше не люблю Андрея. А я любила его? Я восхищаюсь его талантом, он чудесный собеседник, очаровательный человек, но… Все куда-то ушло. И меня уже не волнуют его прикосновения, как раньше. Я не стану демонстративно рвать отношения, мне не за что его обижать, но вот через несколько дней вернусь в Москву и постепенно сведу все на нет. И дело вовсе не в его сыне. Нет. Просто этот роман себя изжил. А в Москве сейчас будет очень много работы. И это лучше всего.

Илона пришла в восторг от чемодана и от сумки тоже, а уж когда узнала, что у них теперь будет БМВ…

– И ты мне отдашь свою «шкоду»?

– Конечно! Зачем мне две машины?

– Класс! Но когда ты будешь в командировке, мне можно будет иногда ездить на твоей «бэхе»?

– Зачем? Для понта?

– Конечно! И потом, это ведь подарок к нашей свадьбе, как бы общий…

– А, понял. Езди, но до первой аварии. Если хоть слегка поцарапаешь ее, больше не получишь, договорились?

– Да! Но ты же знаешь, как осторожно я езжу.

– Все! Договорились!

Данила заехал к матери, та просила его помочь подключить и настроить новый телевизор. Мужу она в таких делах не доверяла. Данила быстро справился с задачей.

– Вот спасибо, Данька! И в кого ты такой технически подкованный? Точно не в меня и не в отца.

– Ну, мама, раз не в мать, не в отца, то только ты можешь знать, кто был тот прохожий молодец!

– Ну и шуточки у тебя! Какие-то казарменные!

– Ой, мамуля, у тебя странные представления о казарменных шутках! – фыркнул Данила.

– Воображаю!

– Твоего интеллигентского воображения не хватит! – рассмеялся он.

– Есть хочешь?

– Хочу, мамочка, очень хочу!

– Ты был у отца?

– Был.

– И как он там?

– Цветет!

– Есть какая-нибудь юная красотка?

– Есть. Только не юная, и не красотка, а потрясающая красавица под сорок лет.

– Странно. Немка?